Оковы для ари (СИ) - Страница 3

Пока пряничный домик Казимиры не превратился в ледяную избушку.

Меня так и подмывало выставить маму в прихожую или утащить бабку в другую комнату и уже там озвучить ей главную цель своего визита. Нет, я, конечно же, мечтала излечить себя и родных от этого магического «вируса». Но ещё больше мечтала получить совет, подсказку… хоть что-то(!), что помогло бы на крыльях любви полететь обратно к Герхильду.

К мужчине, по которому скучала безумно. С мыслями о котором засыпала каждый вечер и просыпалась каждое утро. Силу которого в себе носила.

И этой силе не было места в моём мире.

Нужно скорей возвращать её в Адальфиву и самой, попрощавшись с родными, туда возвращаться. Потому что здесь я не живу — существую. И даже привычная обстановка, друзья, близкие справляться с тоской не помогают.

— Казимира, не молчите. Скажите, сколько мы вам будем должны за снятие проклятия? — тем временем наседала на старушку мама.

— Не я навела на вас тьму, Мария, не со мной вам расплачиваться. Только потомки невзлюбившей вас колдуньи могли бы избавить от этого наказания.

— У стервы детей не было, — хмуро отозвалась мама. — Уже узнавала.

Пожилая женщина молча кивнула и, раскрошив по блюдцу плюшку, тихо проговорила:

— Такие чары не касаются тела, они травят душу. Чтобы развеять довлеющую над вами тьму, последняя из проклятого рода должна добровольно согласиться на очищение души. Тогда и души других Королёвых очистятся.

— И как я могу её очистить? — спросила осторожно, всеми фибрами своей запятнанной проклятием души предчувствуя большой и жирный подвох.

Вселенского масштаба свинью, которую судьба-злодейка коварно мне подсовывала.

Видимо, прежних свиней ей показалось мало.

— Душа может очиститься только на Той Стороне, — с траурным выражением лица сообщила Казимира.

— И что же это за сторона такая? — нахмурилась мама.

— Кажется, я знаю, — проговорила чуть слышно и усмехнулась своим мыслям.

Получается, заледеней я после свадьбы, и проклятие с Королёвых было бы снято. Потому что выйти замуж за Его Льдистость сродни самоубийству. Добровольной прогулке на Ту Сторону.

Тогда бы мама с бабушкой наконец обрели свободу, а Фьяррочка продолжала отрываться с Лёшей. Но я выжила, назло Хентебесирам и злобным духам, и делать себе ритуальное харакири сейчас, чтобы очиститься от этой гнили, уж извините, не планирую.

— Вы что, предлагаете моей дочери убить себя? — С лица мамы схлынула краска, а спустя мгновение на щёки плеснуло румянцем негодования. — Сумасшедшая!

Казимира покачала головой:

— Ты искажаешь мои слова, Мария. Ты спросила, как снять проклятие. Я ответила. Нужен или потомок проклявшей вас ведьмы, или же Анна добровольно должна уйти из жизни. Но можно просто продолжать с ним жить. До этого ведь как-то жили.

Вот именно, как-то. Абы как и всё не так.

— Анечка, пойдём отсюда. Не могу больше это слушать! — Схватив перекинутую через спинку стула сумочку и остервенело сжав в руке витую ручку, мама в последний раз испепелила, изрешетила, заморозила ведьму взглядом и пулей выскочила в прихожую.

А я замешкалась, не зная, с какой стороны подступить к разговору о драконьем мире.

— Подойди-ка, милая, — видя, какая каша варится у меня в голове, ласково позвала Казимира и взяла за руки.

Сухие ладони с тонкой, будто прозрачной кожей накрыли мои. Не по возрасту ясные глаза колдуньи померкли под набрякшими веками, и мне почудилось, что время остановилось. Не слышно было ни звука. Мама перестала возиться в прихожей, ворчать и ругаться, натягивая грязные сапожки. Даже старые ходики на стене замолкли. Только сосны за окнами продолжали свою заунывную песню.

— Сильная магия. Та, которой тебя вернули обратно. Не земная. Плата за неё — годы жизни. А какие годы ты хочешь отнять у девяностолетней старушки? — вздохнула ведунья. — Прости, Анечка, не смогу тебе помочь. И не знаю, кто сможет, — разочаровала, предвосхищая уже готовый сорваться с губ вопрос. — В нашем мире магию не признают, поэтому нас, истинных магов, осталось мало. Мы вырождаемся. Люди забывают о силе, сила забывает о них.

— Аня! Ты скоро там? — это ожила мама.

Иду! — крикнула и принялась рыться в своём бездонном бауле в поисках кошелька.

— Извини, что не сумела разрешить ни одну из твоих проблем.

— Ну, вы хотя бы были со мной честны, — положила несколько купюр на стол, придавив их вазочкой с плюшками.

— А вообще… — вдруг оживилась колдунья. — Не уходи, Анечка. Погоди!

Казимира скрылась в соседней комнате, чтобы вернуться спустя минуту с ярко-синим самоцветом, который вложила мне в руку.

— Носи у сердца. Повесь на цепочку или вот в кармашек блузки положи. Носи и думай о том, к кому оно, сердце твоё, так рвётся.

— И что, — выдохнула взволнованно, — этот камешек поможет увидеться с ним снова?

Глупость, конечно, но в тот момент мне отчаянно хотелось в неё поверить.

Пожилая женщина улыбнулась, не то загадочно, не то грустно:

— Магия не всесильна, милая. И простых решений для таких сложных проблем, вроде твоей, не существует. Но надеюсь, тебе станет легче.

Снова подала голос мама, раздражённо поторапливая. Так ей не терпелось покинуть уютное гнёздышко колдуньи и отправиться под дождём знакомиться с окрестностями.

До возвращения автобуса мы просидели в единственной имевшейся в Ведьмовском забегаловке, разгадывая кроссворды. Вернее, разгадывала мама, потом что-то читала в своём смартфоне. А я, как и наказала колдунья, думала о Скальде. Впрочем, и без её наказов занималась бы тем же самым.

Думала и гадала, какой сюрприз преподнесёт мне волшебный камень.

«Королёва! Ну сколько можно?! Давай выползай из своей берлоги!» — надрывался мобильный.

Вернее, надрывалась подруга, не оставлявшая попыток на ночь глядя вытащить меня из квартиры в ночной клуб. Дашка была в ударе. А когда в ударе Даша, у жертвы её внимания просто нет шансов.

«Сегодня вообще-то пятница, Королёва. Имей совесть!» — возмущённо пиликнуло снова.

Появилось желание грохнуть телефон об стенку. Ну или утопить в пахнущей клубникой пене. Но такую роскошь, как убийство смартфона, я не могла себе позволить. Я ведь теперь Аня Королёва, а не Фьярра-Мадерика Сольвер, и у меня нет папенькиного за?мка, хрустальной «тачки» с крылатыми фальвами и несметного количества драгоценных цацек, продав которые, можно будет купить себе целую кучу навороченных смартфонов.

Вернув мобильный на стопочку махровых полотенец, выложенных на деревянной стойке прямо под моющими средствами, нырнула с головой в воду с твёрдым намереньем не реагировать на табуном несущиеся ко мне эсэмэски.

Однако не реагировать не получалось. Вдогонку «имей совести» прилетело угрожающее:

«Через десять минут у тебя. Отказов не принимаю. Если что, потащу как есть. Да хоть в чём мать родила!».

Поняв, что отлежаться в горячей воде мне не светит (у подруги имелись запасные ключи и, если что, она не постесняется ими воспользоваться), выскочила из ванны, поскользнулась на мятного цвета коврике, пощекотавшем мокрые ступни густым длинным ворсом. Проехалась на этой подстилке до стиральной машины, за которую и зацепилась, иначе бы подобно гимнастке растянулась на скользком полу в шпагате.

Дашка у меня прямая, как рельсы, и прёт по жизни паровозом. То есть всегда получает, что хочет. И если уж решила устроить со мной посиделки в недавно открывшемся клубе «Инсомния», то обязательно их устроит. Голой вряд ли потащит. А с мокрыми волосами и без макияжа — запросто.

Вот кого надо было «приглашать» на отбор невест в Адальфиву. Дашка бы там соперниц мигом построила и Тьюлин со всем выводком старейшин заставила бы маршировать в ногу.

А уж сколько незабываемых моментов пережила бы по её милости эссель Блодейна…

Я тут же приказала себе не думать о морканте. Всякий раз, о ней вспоминая, чувствовала, как сердце в груди начинает ныть и съёживаться до состояния кураги. Я не желала ей такой смерти. Вообще никакой, если честно. Справедливого суда — другое дело.