Окорок единодушия - Страница 29

«Она жива! она жива! — вскричал он с восторгом, — известие о ее смерти было сказкою! Я увижу ее! О, какая отрада!»

Полный радости и надежды, вышел он из темного склепа.

В гостинице встретила его Пегги, распоряжавшаяся приемом гостей во время отсутствия хозяев. С удивлением нашел он в гостинице Ропера, которого считал оставшимся в доме Монкбери, и начал догадываться, что Ропер участвовал в поразительных явлениях, которые изумили его в старом приорстве.

Не теряя времени, сэр Вальтер отправился в таинственную комнату, куда Пегги, днем не боявшаяся привидений, смело понесла ему завтрак. Но самонадеянность ее была наказана: в темном коридоре встретила она такие ужасы, что громко закричала и уронила из рук блюдо. Вышедши взглянуть на причину ее страха, сэр Вальтер увидел женщину с блуждающими взорами, покрытую лохмотьями. Он узнал в ней Элису Эггс, клевета которой была причиною стольких несчастий. Она упала к его ногам.

— Прощаю тебя, — сказал сэр Вальтер, — и да простит тебя Бог!

— Так вы знаете, что моя госпожа была невинна? — воскликнула Элиса, — я пришла открыть вам это, очистить свою совесть, чтоб не умереть без покаяния. Я была наказана за свой тяжкий грех; несчастье меня преследовало с той поры, нищета и мученья совести терзали меня! О, я убийца! нет мне прощения!

— Она сама простит тебя, потому что она жива.

— Жива!.. Нет, я не поверю этому! Мы двадцать лет считали ее умершею!

— Ты увидишь ее. Ступай домой и дожидайся, пока я пришлю за тобою нынче ночью.

Медленно шло время для сэра Вальтера. С нетерпением ждал он полночи, сто раз перечитывая письмо жены, чтоб убедиться в том, что не воображение обманывает его, а действительно в его руках письмо жены.

Стемнело, и Пегги, сопровождаемая, для безопасности, Керроти Диком, принесла свечи.

— Привидение не пришло еще к нему, — заметила она своему спутнику, — но видно, он ждет его. Когда он пошлет за Элисою, я опять пойду за нею, посмотреть, что тут делается. А ты проводишь меня? — Дик с неохотою согласился, и они удалились.

Ожидаемый час настал. Бьет полночь.

Едва замолк бой часов, послышался шорох в таинственном алькове. Занавес приподняла чья-то рука и перед сэром Вальтером стояла женщина, одетая в белом.

Это была лэди Физвальтер.

Она была бледна, как тень, и муж не знал, загробное явление, или живое существо видит он. Но она со вздохом протянула ему руку; он упал на колени, умоляя страдалицу о прощении, покрывая руку ее поцалуями, рыдая и не помня себя от восторга.

«Да, это она! Она жива! Но волосы ее поседели, глаза ее ввалились… да, это она!»

Долго не мог он собраться с мыслями, но она обняла его, подняла с колен и посадила рядом с собою. Тогда-то мог он, несколько успокоившись, выслушать и понять ее рассказ.

Она лежала без чувств, была близка к смерти, но Ропер, прибежавший в числе первых на известие о ее отравлении, выслав из комнаты всех остальных, дал ей противоядие и успел возвратить ее к жизни. Сначала она вознегодовала на своего спасителя, потом, утешенная советами мистера Лесли, примирилась с жизнью, но хотела, чтоб все считали ее умершею. Для этого были приняты все предосторожности, и никто не подозревал, что леди Физвальтер осталась в живых. Она жила в совершенном уединении; только Ропер и Лесли навещали ее. Домтк, в котором она поселилась, примыкал к саду старинного дома Физвальтеров, и она могла по ночам приходить в свою комнату. Два или три суеверные простолюдина, ее видевшие, разнесли молву о привидении. Она воспользовалась этим слухом, чтоб являться чаще; тогда целая половина дома была оставлена пустою, и она могла почти постоянно проводишь время в своих прежних комнатах. Так прошло много лет. Она не знала участи своего сына и мужа. Оба считали ее умершею. Но надежда увидеть их, оправдаться перед мужем, поддерживала ее. Ропер не давал ей унывать, твердя, что настанет время, когда сэр Вальтер поймет истину. Теперь это время настало и она благодарит за то Небо.

В свою очередь, сэр Вальтер рассказал ей все, что случилось в последнее время, сказал, что нашел сына, с восхищением говорил о нем и его милой жене. Одно только обстоятельство требовало еще объяснения и сэр Вальтер с боязнью приступил к нему.

— Когда ты явилась мне вчера, и я хотел идти за тобою, другое видение восстало пред мною. Что ты знаешь о нем?

— Не знаю ничего, — отвечала она.

— Так это фантом, вызванный моим воображением, настроением к чудесному. Помолимся же за упокоение души нашего несчастного друга, соедини свои мольбы с моими, чтоб он из-за гроба простил меня.

И они преклонили колени в пламенной молитве. Она облегчила их сердца.

Тогда была призвана Элиса Эггс и получила кроткое прощение от своей госпожи. Раскаяние и волнение несчастной преступницы были так сильны, что ее ослабевший организм не вынес их: на утро она умерла, но умерла с миром в душе.

Прошло около шести месяцов; настал июнь, в полной красоте своей.

Под деревьями перед гостиницею Золотого Окорока весело сидело большое общество, наслаждаясь прекрасным вечером, а отчасти также и превосходным пуншем Ионы. Тут были почти все молодые люди и девушки, выбранные для присуждения окорока; тут же сидели доктор Бош, капеллан сквайра, Уиль Крен и несколько почетных донмовских горожан. Все они были приглашены Ионою Неттельбедом на маленькую пирушку, в ожидании великого события, которое должно совершиться завтра.

Завтра день присуждения окорока, и сердце Ионы полно радостных надежд. Он уверен в своем торжестве. И как не быть уверену? Оба супруга приготовились самым удовлетворительным образом, без малейшей запинки, отвечать на все вопросы. Множество свидетелей подтвердят их слова. Правда, Эльюрд Физвальтер и его жена также кандидаты на получение награды, но Неттельбеды стоят в списке под первым нумером, следовательно, если не найдется против них улик, они и получат окорок.

Один только человек опасен Ионе. К счастью, этот враг далеко, и не явится завтра свидетельствовать против Неттельбедов; капитан Джоддок давно удалился из Донмо, по каким-то неизвестным, но, вероятно, не приносившим ему чести причинам. Потому Иона спокоен и счастлив.

Весело пировал он, когда подъехала чельмсфордская почтовая телега, которая в начале нашего рассказа привезла в гостиницу доктора Плота. Теперь также привезла она Неттельбеду странного гостя: величественно сидел в телеге громадный турок, в широчайших белых шальварах, в шитых туфлях, в пунсовой куртке, шитой золотом, с ятаганом в серебряной оправе за поясом, с огромною чалмою на голове, вооруженный щегольским кинжалом и ятаганом в серебряной оправе. Очарователен показался этот турок Нелли, прельщенной его черною бородою и черными глазами.

— Говорит по-английски ваш турецкий джентльмен? — спросил Иона у кондуктора, пока Керроти Дик и Пегги переносили в гостиницу чемодан приезжего.

— Вразумительно говорит, — отвечал кондуктор Бен.

Иона с учтивым поклоном обратился к турку и спросил, что угодно будет ему приказать?

— Салам алейкум, — в чисто восточном духе отвечал турок, — мне угодно, любезный хозяин, переночевать в вашем караван-сарае. Заплатите же за проезд мой кондуктору.

— Заплатить? сколько же, сэр? — с любезностью вмешалась в разговор Нелли.

— Дайте этой неверной собаке секин. Аллах, Аллах! я забыл, что неверные собаки не знают наших денег. Дай ему, прекрасная неверная, серебряную монету. Я сосчитаюсь с твоим отцом.

— Это не отец, а муж мой, господин турок, — сказала Нелли.

— Бисмиллах! неужели муж? Старая неверная собака не стоит быть мужем такой красавицы. Ты была бы украшением султанского сераля!

— Что за невежда! — проворчал Иона, — говорит, что я не стою своей жены, называет меня старою неверною собакою!

— Позвольте узнать ваше имя и звание, — прибавил он вслух.

— Амурат, янычарский ага, — с достоинством отвечал турок.

— Слышишь, Иона? какое громкое имя!.. Амурат, яны… яны… не знаю, как и выговорить, какой-то ага, — повторила Нелли.