Около музыки - Страница 5
Антошкина учительница скрипки ругала его за эту «читку» – что это за игра, тяп-ляп и готово! Лучше бы гаммы играл, следил за руками!
Но Анна Самойловна как будто не замечала, что они «читают с листа». Зато в классном шкафу откуда-то появлялись всё новые ноты.
Они переиграли весь учебный репертуар, потом взялись за Гайдна, Моцарта.
Больше всего Лелька любила сонаты – такую музыку, где пианист не просто аккомпаниатор, а на равных со скрипачом.
Для них с Антоном ничего не было «слишком сложно» или «еще рано» – играли Шуберта, Грига, Рахманинова… Только однажды Тошка смутился – когда на полке появился толстый том сонат Бетховена.
– Это, наверное, нам не по зубам пока. – И поставил Бетховена на место.
Лелька окончила музыкальную школу с четверкой по специальности. Расстроилась. Но Анна Самойловна сказала:
– Четверка это ерунда. Техника, конечно, тебя подводит. Но ты, Лелька, музыкант, настоящий. Ты приходи ко мне еще, и главное – играй побольше, играй обязательно!
И они играли. Антошка уже учился в музыкальном училище, но все равно забегал в школу. И в этом году они начали-таки Бетховена. Тошка относился к нему с благоговением, а Лелька не могла понять – что он в нем такого нашел? Гайдн – чистый, как вода из горной речки. Бах – сложный, умный; кажется, что старую тяжелую книгу читаешь; и вдруг понимаешь, что там… Моцарт – что тут скажешь, это сама музыка… Летит, не касаясь земли. Это, конечно, Антошкины слова, но Лелька с ним полностью согласна.
Но что он нашел в этом Бетховене?
Играли, конечно, кое-как, такое Лельке сразу не осилить. Добрались с грехом пополам до пятой сонаты, Весенней…
И вдруг сразу, с первых нот, – Лелька даже не думала, что может быть так, в один миг, как с Джоном! С первых же нот показалось – не может быть, чтобы вообще была такая музыка. И чтобы так просто, у Антошки под пальцами, и ответ пианино, и теперь – она, Лелька. И опять Антон, и они вместе, и дальше, дальше…
Вот так Бетховен – глухой, сумасшедший. Как он сумел – такое?! А Лелька-то всегда думала, что Бетховен чуть ли не революционер: пятая симфония – та-да-да – дааам! Та-та-та – дааамммм! А тут – Весенняя соната. Такая… Весенняя.
Страшно было, что Тошка найдет себе пианистку в училище – настоящую пианистку, не такую, как Лелька. Пока обходилось:
– Представляешь, там никто не хочет «читать»; все только своей специальностью заняты! Правда, я одну там Дашку как будто отловил. Так она поиграла пять минут и сразу – пойдем в кино! Представляешь?!
Еще бы! Лелька смеялась:
– Эта Дашка хорошенькая хотя бы?
– Да так, – пожимал плечами Антошка, – не очень, примерно как ты…
Лелька не обижалась – они хохотали вместе. Ему можно так шутить и обзывать стриженую Лельку «Моби». Они друзья. Конечно, просто друзья, – особенно это стало понятно сейчас, когда появился Джон. Пожалуй, Антон единственный, кому можно было бы рассказать про Джона. Но Лелька не стала.
Джон! – первая нота Весенней сонаты.
Начался ноябрь, загнал Лельку наконец домой, в новую комнату. А комната оказалась с сюрпризом, да еще с каким!
За стенкой жила скрипка. Как это она раньше ее не слышала?! Настоящая скрипка, взрослая, уж Лелька-то в этом понимает. Скрипка играла разную музыку, – со временем Лелька выучила ее наизусть.
Это, кажется, Бах… а это, похоже, Чайковский. Одну пьесу Лелька знала точно: «Кампанелла» Паганини. Антон говорил, это дико сложно; он пока еще так не научился. Уж если Тошка не научился…
Стенка общая, а подъезды разные. Так что Лелька никак не могла вычислить скрипача. Целыми вечерами просиживала она возле этого подъезда, но со скрипкой никого так и не увидела. А потом все-таки догадалась кто.
Там жила одна такая девушка, очень красивая, – не так, как в модных журналах, а как в старых французских фильмах. У нее были каштановые волосы, клетчатое пальто и длинный шарф. Лелька, когда вырастет, хотела бы быть именно такой!
Правда, Лелька никогда не видела ее со скрипкой, зато слышала из ее машины (тоже французской!) музыку. Не Моцарта или Вивальди, а что-то сложное – может, Прокофьев. Конечно, эта девушка – музыкант! Она так смотрит на небо, будто у нее внутри музыка!
Всю зиму Лелька слушала скрипку за стенкой и ездила к Тошке в музыкальную школу. К марту волосы у нее отросли – и уже совсем не хотелось стричь их. К тому же коротенький ежик ужасно шел ей. Это даже Серый заметил. Оказалось, он не такой уж и Серый – стихи пишет… И хорошие, представьте, стихи! Все-таки не должен человек считать себя несчастным, если ему пишут стихи. Да еще есть скрипка за стенкой, Тошка с Бетховеном и где-то там еще – Джон.
С Джоном они встретились первого марта на автобусной остановке. То есть не то чтобы встретились… Джон стоял сам по себе и смотрел на небо, а Лелька смотрела в стекло припаркованного джипа, в котором отражался Джон. На нем был старый – как будто из прошлого века – синий пиджак, зашитый красными (специально!) нитками. Он курил трубку, как Гэндальф. А на рукаве у него был очень старый полустертый значок – очки, как у Гарри Поттера, но лицо другое. Лелька подошла ближе, будто бы случайно, и разглядела – Джон Леннон. Ну конечно, Джон!
Может, это был значок еще его родителей? Древний какой, из открытки вырезан, сейчас таких нет. И Джон – его настоящее имя, родители назвали так в честь Леннона?
Подошел Лелькин автобус. Джон сел в него, а Лелька осталась на улице. Ехать с ним вместе – это было слишком. Она и так смотрела на него целых десять минут… Захотелось снять капюшон, и Лелька стояла с растрепанной головой, впервые в этом году, впервые на этой улице.
А вечером случилось чудо. Дядя Леня, смущаясь, стал говорить что-то невнятное о том, что надо бережнее к маме относиться… Лелька долго не могла ничего понять и по привычке надулась. А потом дошло – у нее будет брат! Настоящий брат!
Лельке никогда раньше не хотелось, чтобы у нее был брат или сестренка. А тут… Брат. Лелька вспомнила мелкого стриженого первоклассника из школы – вот, будет такой же… И она будет говорить ему: «Давай скорее, долго ты будешь! Я из-за тебя опаздываю…» В университет или куда там.
– Можете на меня рассчитывать. Ну там, гулять или что еще нужно, – пробурчала Лелька и, зачем-то хлопнув дверью, сбежала в свою комнату.
Дядя Леня, конечно, решил, что она переживает. А Лельке хотелось побыть одной со своим счастьем! И еще вдруг захотелось открыть пианино…
И тут за стенкой заиграла скрипка. Лелька замерла, – этого просто не могло быть! Скрипка играла Весеннюю сонату Бетховена.
Скрипку, видно, тоже накрыло весеннее настроение – ведь март же, первое число! И там, где мелодию подхватывает пианино, Лелька открыла крышку пианино и вступила. Играла и прислушивалась – здесь ли скрипка? Здесь, здесь!