Око Мира (др.изд.) - Страница 53

– Народ с низин, – ухмыльнулся человечек. – С чего бы вам, госпожа Элис, заниматься тем, чтоб подбирать всяких низинников с застрявшей в волосах соломой? – Потом он перевел взгляд на Тома Меррилина. – А вот вы не с овечками возитесь. Помнится, я пропускал вас несколько дней тому назад, точно. Что, не по вкусу пришлись ваши фокусы там, в низинах, а, менестрель?

– Надеюсь, вы забудете, что выпускали нас, мастер Эвин, – сказал Лан, вкладывая монету привратнику в руку. – И что впускали обратно – тоже.

– Нет нужды в этом, мастер Андра. Нет нужды. Вы мне прилично дали перед отъездом. Прилично. – Тем не менее монета из руки Эвина пропала так же незаметно и мгновенно, словно он сам был менестрелем. – Я не говорил и не скажу. Тем паче этим, Белоплащникам, – с хмурым видом закончил Эвин. Он решил было сплюнуть, но глянул на Морейн и передумал.

Ранд заморгал, но рот держал на замке. Другие поступили так же, хотя это, по-видимому, Мэту далось с трудом. Дети Света, изумленно подумал Ранд. В историях, которые рассказывали о Детях торговцы, купцы и купеческие охранники, было все: от ненависти до восторга, но сходились они на том, что Чада Света ненавидят Айз Седай так же, как и Приспешников Тьмы. Ранду стало интересно, все ли это неприятности или еще нет.

– Дети – в Байрлоне? – спросил Лан.

– Туточки, – привратник качнул головой. – Явились, как мне помнится, в тот самый день, в какой вы отбыли. Здесь они никому по душе не пришлись. Большинство-то, конечно, это при себе держит.

– Сказали они, почему они здесь? – с настойчивостью в голосе спросила Морейн.

– Почему они здесь, госпожа? – Эвин был так поражен, что позабыл кивать головой. – Конечно, они говорили почему... Ох, я и забыл. Вы ж в низинах были. Похоже, кроме блеяния овец, ничего и не слышали. Они сказали, что явились из-за того, что происходит там, в Гэалдане. Дракон, знаете ли, – ну, тот, который себя называет Драконом. Они говорят, этот малый распространяет зло, – которое, по-моему, он и есть, – и они здесь, чтобы покончить с ним, вот только он-то там, в Гэалдане, а вовсе не тут. Хорошенькое оправдание, чтобы совать свой нос в дела других людей, так я считаю. Уж кое у кого на дверях появился Клык Дракона. – На этот раз привратник сплюнул.

– Значит, они тут натворили дел? – сказал Лан, и Эвин энергично закивал головой.

– Не то, чтобы они этого не добивались, по-моему, но губернатор доверяет им не больше моего. Он позволил кое-кому из них, где-то десятку за раз, появляться в стенах города, от чего они вне себя. Я слышал, остальные стоят лагерем чуть к северу. Держу пари, у фермеров они в печенке сидят, все время заглядывая им через плечо. А те, что в городе, только шляются в своих белых плащах, нос воротя от честного народа. Это у них называется «ходить в Свете», порядок, значит, такой. Не раз дело доходило до драки с фургонщиками, и рудокопами, и плавильщиками, да со всеми, даже со стражей, но губернатор хочет, чтоб все было тихо-мирно, так, как до сих пор. Я так скажу: если они выслеживают зло, то почему они не в Салдэйе? Там, наверху, слышал, смута какая-то. Или не в Гэалдане? А внизу, говорят, большое сражение было. Очень большое.

Морейн негромко вздохнула.

– Я слышала, в Гэалдан направлялись Айз Седай.

– Да-да, госпожа, было такое. – Эвин вновь закивал. – Все верно, они и явились в Гэалдан, поэтому-то битва и началась – так я слышал. Говорят, некоторые из тех Айз Седай погибли. А может, и все. Знаю, кое-кто не одобряет Айз Седай, но я так скажу: кто иной может остановить Лжедракона? А? И тех проклятых идиотов, кто возомнил себя мужчиной Айз Седай или кем-то в этом роде? Как насчет них? Конечно, кое-кто говорит – не Белоплащники, заметьте, и не я, но кое-какой народец, – что, может, этот малый и впрямь Возрожденный Дракон. Слышал я, он кой на что способен. Единую Силу применяет. Потому за ним толпами и идут.

– Не будь дураком, – перебил его Лан, и лицо Эвина сморщилось в обиженной мине.

– Я лишь говорю, что слышал, почему бы и нет? Только то, что слышал, мастер Андра. Говорят, – кое-кто говорит, – что он двинул свое войско на восток и на юг, на Тир. – Голос Эвина стал мрачно многозначительным. – Поговаривают, он называет их Народом Дракона.

– Имена значат мало, – тихо сказала Морейн. Если что-то услышанное и встревожило ее, то она ничем этого не выдала. – Если хочется, можешь своих мулов назвать Народом Дракона.

– Навряд ли захочется, госпожа, – хихикнул Эвин. – Уж точно не с Белоплащниками за забором. Да на имечко такое, сдается мне, никто и отзываться не станет. Понятно, к чему вы клоните, но... о нет, госпожа. Только не моих мулов.

– Вне всяких сомнений, мудрое решение, – сказала Морейн. – А сейчас нам пора идти.

– И не беспокойтесь, госпожа, – сказал привратник, с живостью закивав головой. – Я никого не видел. – Эвин метнулся к воротам и проворно стал закрывать створку, дергая ее на себя. – Никого не видел и ничего не слышал. – Ворота с глухим стуком затворились, и он, потянув за веревку, задвинул засов. – Вообще-то, госпожа, эти ворота уже несколько дней как не открывались.

– Да осияет тебя Свет, Эвин, – сказала Морейн.

Потом она направилась прочь от ворот. Ранд разок глянул через плечо – Эвин все так же стоял перед воротами. Казалось, он полою плаща потирал монету и хихикал.

Путь отряда шел по немощеным улицам, где с трудом разъехались бы два фургона, прохожих не встречалось, по сторонам тянулись склады, да иногда попадались высокие деревянные заборы. Ранд шагал рядом с менестрелем.

– Том, а что там такое было про Тир и Народ Дракона? Тир – это город где-то далеко на юге, у Моря Штормов, разве не так?

– Кариатонский Цикл,– коротко бросил Том.

Ранд моргнул. Пророчества о Драконе.

– В Двуречье никто не рассказывал э-э... эти предания. По крайней мере, в Эмондовом Лугу. Если б кто-то рассказал, Мудрая шкуру бы с него живьем спустила.

– Полагаю, из-за этого вполне могла бы, – хмуро сказал Том. Он глянул на Морейн, идущую впереди с Ланом, решил, что она его слов не услышит, и продолжил: – Тир – самый большой порт на Море Штормов, а Твердыня Тира – крепость, которая его защищает. Говорят, Твердыня – первая крепость, возведенная после Разлома Мира, и за все времена она никогда не была взята, хотя не одна армия пыталась штурмовать ее. Одно из Пророчеств гласит: Твердыня Тира никогда не падет, пока к ней не явится Народ Дракона. Другое гласит, что Твердыня не падет до тех пор, пока Мечом-Которого-Нельзя-Коснуться не завладеет рука Дракона. – Том скривил губы. – Падение Твердыни будет одним из главных доказательств того, что Дракон возродился. Может, Твердыня будет стоять, пока я не стану прахом.

– Меч, которого нельзя коснуться?

– Так говорится. Не знаю, меч ли это вообще. Что бы это ни было, хранится оно в Сердце Твердыни – центральной цитадели крепости. Никто, кроме Великих Лордов Тира, не имеет права входить туда, и они никогда не говорили о том, что находится внутри. Во всяком случае, уж наверняка не менестрелю.

Ранд нахмурился.

– Твердыня не падет, пока Дракон не завладеет мечом, но как это ему удастся, если только Твердыня уже не пала? Что, предполагается, будто Дракон будет Великим Лордом Тира?

– Для этого возможностей немного, – сдержанно сказал менестрель. – Тир ненавидит все, что связано с Силой, даже больше, чем Амадор, а Амадор – оплот Детей Света.

– Тогда как же Пророчество может исполниться? – спросил Ранд. – Я не возражаю, если Дракон никогда не возродится, но в пророчестве, которое не может исполниться, как-то мало смысла. Звучит так, будто предание должно убедить людей, что Дракон никогда не возродится. Разве не так?

– Ты задаешь очень много вопросов, мальчик, – сказал Том. – Пророчество, которое исполняется с легкостью, немногого стоит, верно? – Вдруг голос его оживился. – Ну, вот мы и пришли. Вот только куда!

Лан остановился возле одного деревянного, высотой в рост человека, забора, который на вид ничем не отличался от тех, что они миновали. Страж орудовал клинком кинжала между двух досок. Вдруг он довольно хмыкнул, потянул, и под его рукой кусок забора отъехал в сторону, словно створка ворот. Это и в самом деле оказались ворота, хотя, как разглядел Ранд, открываться они должны были изнутри, о чем говорила металлическая щеколда, которую Лан и поднял кинжалом.