Окликни меня среди теней - Страница 2

«Держит меня при себе как мальчика на побегушках», - с обидой подумал Русов про отца.

Дорога тем временем поднялась на перевал и теперь спускалась, прямая как стрела. Вдалеке синели сопки, слева они подходили близко, и каменистые склоны вздымались над дорогой. Ровно гудел недавно отрегулированный мотор, похрапывал рядом отец, и Русов на время забыл свои невзгоды - впереди ждало несколько дней безделья: лес, река и бьющаяся на леске рыба…

Через полчаса он помрачнел и сбавил скорость: из-за болота с чахлыми деревцами желтой змеей выскользнула насыпь железной дороги. Поговаривали, что по ней можно дойти до странного места - заброшенного рудника, куда в прошлую войну был нанесен ядерный удар. Те немногие, кто видел рудник (сам Русов несколько раз оглядывал окрестности с высокой сопки, но тщетно), клялись, что постройки остались целы и невредимы. Шоссе, естественно, не пострадало, однако дорожники не любили задерживаться здесь, и приходилось ехать по рытвинам, кое-как присыпанным щебнем. Почему бомбили не военный аэродром неподалеку, а никому не нужный рудник? Или боеголовка просто сбилась с курса?..

Но уровень радиации давно упал до естественного фона, и когда Русов объехал обгорелый холм, а за ним еще два, заваленных выбеленными солнцем и непогодой скелетами деревьев - по неизвестной причине ни пожары, ни гниение за двадцать лет не коснулись их, - то снова начался нормальный лес, жизнь здесь взяла свое.

Миновали запрещающий знак - кто придумал поставить его так далеко от города? - и у поворота к аэродрому Русов затормозил. Его взгляд, как всегда, приковала уходящая вперед дорога. Дальше она была полностью заброшена, лишь иногда виднелась между холмами, и пропадала возле синего моря. Невеселой была эта синева, солнце не бросало туда ни единой искры. Когда-то там был город и база подводных лодок, а теперь раскинулась Темная зона - царство вечного сумрака, где среди уродливых деревьев скользили хищные твари.

Холод струйкой протек по спине. Русов аккуратно повернул направо.

Их ждали, ворота ярко-зеленого цвета отъехали в сторону, и «УАЗ» покатился к неказистому домику. Русов знал, что основные сооружения базы скрыты под землей; американцы не успели добраться до них своими БЕТАБами - бетонобойными бомбами, а там и войну пришлось досрочно закончить. Возле дома лениво крутил лопастями окрашенный в камуфляжную краску вертолет. Русов остановил машину и растолкал отца. Тот недовольно замычал, но сразу проснулся и стал будить гостей.

Из домика появились двое. Невысокий генерал шагал, как всегда, размашисто, ординарец едва тащил за ним два необъятных рюкзака. Русов вышел и с удовольствием потянулся - его миссия на этом заканчивалась.

Генерал подошел, и начались шумные приветствия, объятия и хлопанье по спинам. Затем вся компания направилась в домик - перекусить чем бог послал, как радушно объявил генерал. Русов получил указание погрузить пожитки в вертолет, подвел «УАЗ» ближе и, чувствуя, как ерошит волосы поднятый винтом ветер, стал перетаскивать рюкзаки. Пилот обернулся и помахал рукой.

Постанывая, доплелся ординарец. Русов помог и ему, а потом отогнал машину от вертолета, положил руки на баранку и уткнулся в них лицом. Как надоела эта жизнь на побегушках! Захотелось оказаться подальше от людей. Он стал представлять реку, куда сейчас полетят: серебристую водную гладь, бьющуюся на леске форель.

…И незаметно задремал, слишком рано сегодня пришлось вставать.

Он сразу увидел реку, только вода оказалась темнее, чем представлял - она была совсем черной. На другом берегу стояла женщина. Лес сзади затягивала дымка, и платье выделялось яркой белизной. Но еще ярче сияли пламенно-рыжие волосы женщины.

Русов сразу узнал покойную мать.

Она вгляделась, улыбнулась и помахала рукой. Жест был нетороплив и спокоен, словно говорил: «До свидания!».

Русов проснулся, сердце сильно билось.

Он давно не видел во сне мать. Первое время ее присутствие ощущалось часто, особенно по ночам, когда он лежал без сна и в шорохе дождя чудились крадущиеся шаги тварей из Темной зоны. Тогда она приходила, клала прохладную руку на лоб, и они отправлялись гулять по тропинкам странного, но очень красивого сада. Наверное, ей не хотелось оставлять сына одного в чужой для себя стране… А потом перестала приходить, словно однажды зашла в заколдованный сад слишком далеко и не смогла вернуться. И вот появилась снова…

От домика уже возвращалась веселая компания: на гостях из столицы Автономии повисли две девицы в камуфляже, с ярко накрашенными губами. Отец виновато подошел к машине.

– Прости, Евгений, - заговорил он, и Русов вздрогнул от удивления: отец не любил извиняться. - Места в вертолете для тебя не осталось. Этих баб, - он добавил нецензурное слово, - генерал берет, чтобы гостей ублажать. Одной водки и рыбалки для них мало. Останься пока тут, дежурный о тебе позаботится.

Отец неловко ткнулся щетинистым подбородком в щеку Русова и зашагал к вертолету. Русов остался сидеть с открытым ртом, таких нежностей у них в семье давно не водилось. Но вскоре опомнился, поспешил к вертолету и забрал свой рюкзак.

Набирая мощь, раскрутились винты, вертолет оторвался от земли и со звенящим гулом ушел в небо. Постепенно уменьшаясь, он направился на северо-восток; там сохранились девственные леса и чистые реки, остались и заброшенные поселки, так что рыбалка предполагалась с комфортом.

Русову ничего не оставалось делать, как подогнать «УАЗ» к домику. Спрятав ключи в карман, он взял рюкзак и поднялся на крыльцо. Когда отворил дверь, то закашлялся от повисшего в комнате сигаретного дыма.

– Будь здоров, не кашляй! - приветствовал его сидящий за столом человек. Он был в расстегнутой камуфляжной куртке, лысый, щеки блестели от пота. - Ничего, что накурено, зато комаров меньше будет. Вот, выпей, - он кивнул в сторону канистры на столе, - это твой отец оставил. Заодно давай познакомимся. Михаил Сирин, механик.

Он протянул жестковатую ладонь.

– Евгений, - буркнул Русов.

Он выбрал стакан без следов губной помады и налил чуть не половину, настолько выбил из колеи странный сон и непривычное поведение отца. Водка была неважной, местного производства - и в голову сразу ударило.

– Давно здесь служите? - спросил он, двигая коснеющим языком.

– С самой войны, - охотно отозвался Сирин. Он налил себе и кивнул на тарелку с распластанной розовой семгой: - Закусывай. Мне она уж обрыдла. Живем тут на рыбе да на консервах, неизвестно зачем живем.

– Уехали бы в какую-нибудь южную автономию, - промямлил Русов, вгрызаясь в сочную мякоть. - У вас лет двадцать выслуги должно быть.

Сирин одним махом проглотил водку и со стуком поставил стакан, глаза подозрительно заблестели.

– Куда уехать? - зло спросил он. - На тот свет, что ли? Только там меня и ждут. Жена и дочка дожидаются. - По щекам и вправду потекли слезы.

Русов оторопело откусил семги, навидался пьяных слез в отцовском доме и не терпел этого зрелища. Но Сирин взял себя в руки, сначала хлебнул еще водки, а потом стал вытирать глаза скомканным платком.

– Ладно, - вздохнул он. - Что было, того не вернуть. А ехать мне некуда, парень. В Москву сейчас разве что сумасшедший сунется. Тут хотя бы на казенных харчах. Ну ладно, пойдем. Устрою я тебя.

Он встал, завинтил канистру пробкой, и повел Русова по лесенке вниз. Спускаться пришлось долго, наконец уперлись в овальную стальную дверь. Сирин отворил, и они оказались в тускло освещенном коридоре. Было душновато, направо и налево через равные интервалы располагались такие же двери.

– Командный пункт, - сообщил Сирин. - Сейчас законсервирован, хотя на кой хрен он вообще нужен? Вот и моя конура, можешь располагаться на второй койке. А хочешь, видак погляди.

Он толкнул другую дверь - открылся обширный зал, уставленный пультами.

– Большая часть этого железа не работает, - хмуро сказал Сирин. - Кое-что еще с советских времен. Главный радар отключен за ненадобностью, с севера теперь никто не полезет, а через спутниковую «тарелку» записываем канадские и американские телепрограммы. Отправляем на анализ в ГРУ, хотя, по-моему, хренотень одна. Английский хоть немного знаешь?