Оккультизм, колдовство и моды в культуре - Страница 32

«…силу, содержащуюся в менструальной крови и сперме, они называют душой (psyche), которую собирают и поглощают. И что бы мы ни ели, мясо, овощи или хлеб или что-либо другое, мы оказываем услугу всем тварям, так как из всего этого мы извлекаем душу […]. И они говорят, что это та же самая душа, что растворена в животных, рыбах, змеях, людях, плодах, деревьях и во всем, что создано» [Рапаriоп 26 9 3–4].

По этой причине деторождение, в толковании эбионитов, является грехом и преступлением; оно вновь разделяет душу и продлевает ее временное пребывание в мире.[263]

Итак, можно сказать, что конечная цель сексуальных обрядов эбионитов заключалась, с одной стороны, в ускорении процесса восстановления докосмогонической стадии, то есть «конца мира», а с другой стороны — в приближении к Богу посредством постепенной «сперматизации». Действительно, сперму не только поглощали в ходе ритуала, но, согласно Епифанию, приходя в экстаз во время совершения обрядов, их участники обмазывали свои руки и тела собственными выделениями и «молились о том, чтобы таким путем достичь свободного общения с Богом».[264]

Как указывал Лейзеганг, в Первом Послании Иоанна (3:9) можно найти теологическое оправдание этого: «Ни один человек, рожденный от Бога, не совершает греха; ибо семя Бога пребывает в нем, и он не может грешить, ибо рожден от Бога». Более того, согласно учению стоиков о «семенном логосе» (logos spermatikos), понимаемом как огненная «пневма», человеческое семя содержит пневму, благодаря которой в зародыше образуется душа.[265] Учение стоиков было логическим следствием концепции Алкмеона Кротонского о локализации семени в мозгу,[266] то есть в том же органе, где, как предполагалось, находилась душа. Как говорит Ониан, для Платона душа — это «семя», сперма (Тимей 73с), «или, вернее, находится в "семени"» (91 а), «и это «семя» заключено в черепе и позвоночнике (73 ff)… Она дышит через детородный орган (91b)… То, что само семя является дыханием, духом, или обладает пневмой, и что само воспроизводство является таким дыханием, или дуновением, совершенно ясно сказано у Аристотеля».[267]

Возвращаясь к эбионитам, заметим, что информации об их верованиях и обрядах все еще недостаточно для адекватных сравнений с тантристской maithuna, о которой пишет Абхинавагупта, и ритуалом kundagolaka у шиваитов. Очевидно, общим во всех этих системах является надежда на то, что изначальное духовное единство может быть восстановлено посредством эротического блаженства и поглощения семени и менструальных выделений. Во всех трех системах генитальные секреции символизируют два божественных существа, бога и богиню; следовательно, ритуал поглощения их усиливает и ускоряет освящение его участников. Но во всех этих школах первоначальное установление соответствия (божество—дух—свет—семя) смешивается с архаическими и не менее важными концепциями (например, божественное двуединство с присущей ему религиозной значимостью женского элемента, духовная гермафродизация участника церемонии и т. д.).

Таким образом, подводя итог, мы видим следующие доминирующие идеи:

«Разделение» божественного духа (света) и материи (демонической тьмы) является преобладающей темой в религиозных и философских теориях и мистических методах времен эллинизма и раннего христианства, хотя оно встречается и раньше в Иране и Индии.

Приблизительно в это же время равенства Бог (дух)=свет и первый человек (дух, пневма)=свет стали чрезвычайно популярными в гностицизме, мандеизме,[268] герметизме[269] и манихействе. Оба равенства, по-видимому, характерны для эллинистического Духа времени и находятся в противоречии с духовными горизонтами классической Греции, Ветхого Завета и христианства.

Для гностиков[270] и манихеев спасение равносильно сбору, спасению и перенесению на небо искр божественного света, которые скрыты в живой материи и прежде всего в человеческом теле.

Будучи известным некоторым другим гностическим сектам,[271] равенство «божественный свет=пневма=семя» играет центральную роль только в религии эбионитов (и связанных с ними сект), а также манихеев. Однако в то время как последние, на основании этого самого равенства, с презрением относились к половому акту и превозносили суровый аскетизм, эбиониты проповедовали самые низменные сексуальные оргии, где практиковали ритуальное поглощение semen virile и менструальных выделений, стараясь только избегать беременности. Подобные противоположные направления: крайний аскетизм, с одной стороны, и оргиастические обряды — с другой, — наблюдаются в Индии со времен Упанишад; и, опять же, только в Индии отмечалось ритуальное поглощение генитальных секреций в некоторых шиваистских и тантристских сектах (см. выше).

У некоторых тантристских авторов приводятся описания экстатических видений света различных цветов (см. выше). Туччи допускает здесь возможность манихейских влияний; но подобные световые ощущения, включая различные цвета, расположенные в определенном порядке, часто наблюдаются во время йогических медитаций (см. выше). Они известны также в йоге, даосизме и в алхимии, а в Тибете считается, что их испытывают во время предсмертной агонии и сразу же после смерти (см. выше).

Описания световых видений, вызываемых сексуальным слиянием, и вообще видения различных «мистических» цветов, не встречаются в известных нам гностических документах; единственное важное упоминание, которое мне известно, это экстатическое путешествие, описанное в «Парафразе Сима» (№ 27 в библиотеке, обнаруженной в Хенобоскионе). Вспоминая свои видения во время экстатического вознесения, Сим рассказывает о разноцветных облаках, через которые он проходит: «так, облако Духа подобно священному бериллу; облако Гименея подобно сверкающему изумруду; облако Тишины подобно прекрасному амаранту; а облако Центра (Mesotes) подобно чистому гиацинту».[272]

Экстатические видения разноцветного света играют важную роль в исламском, а особенно в исмаилитском мистицизме, связь которого с эллинистическим гностицизмом и иранской традицией была убедительно показана Анри Корбеном.[273] Световые видения отмечались у суфиев с давних времен.[274] Однако только начиная с Наджм-ад-дин Кубра (1220) такие разноцветные световые видения начали систематически описываться и интерпретироваться как специфические моменты экстаза. Достаточно прочитать отрывки из великой книги Наджм-ад-дин Кубра «Fawa'ih al-jamal wa-fawatih al-jalal» («Расцвет красоты и благоухание величия»), переведенной и блестяще интерпретированной Корбеном,[275] чтобы понять, что мы столкнулись с новым грандиозным переосмыслением уже известного опыта разноцветных световых видений. Однако, насколько я могу судить на основании документов, представленных и изученных Корбеном, Свету там, по-видимому, не придается «оплодотворяющего» значения, хотя темы космогонии и космологии все же рассматриваются.[276]