Океан. Выпуск седьмой - Страница 42
— Какие краски! — останавливаясь рядом, подыграл Эл.
— Да, капитан, — не сразу ответил Такэда. — Как на картинах Хокусаи.
«Э… — подумал Эл. — Да ты всерьез».
— Что с тобой, Такэда? — Эл дружески обнял его за плечи.
— Многое вспомнилось, капитан. Жена, двое моих мальчиков. Им сейчас было бы по двадцать лет…
Эл сочувственно помолчал.
Море быстро наливалось темнотой. В еще светлом небе начинали появляться первые звезды. Из ресторана послышалась музыка, на палубе вспыхнули фонари.
Такэда поморгал короткими ресницами, сморщил в улыбке лицо:
— Привык я к вам, Эл.
— И я тоже, дружище. Джо проверил рацию?
— Проверил. Он распаковал ее еще днем. — Такэда заговорил по-деловому: — Сверим часы. У всех наших они поставлены по моим. Сейчас, — Такэда посмотрел на часы, — двадцать один час семнадцать минут.
Мимо прошли двое японцев и Стив. Стив приветственно помахал рукой, но Эл сделал вид, что это к нему не относится.
— Людей расставишь цепочкой по всему пути от каюты с сейфом до штормового трапа. И чтобы без команды свой пост никто не смел покинуть, — втолковывал Эл, обходя с Такэдой те коридоры и помещения лайнера, где через три часа предстояло начать операцию. — Стрелять только в исключительных случаях…
«Как Наполеон перед Аустерлицем или как там», — с удовольствием сравнил он себя.
Они вернулись на верхнюю палубу.
— Встретимся у бассейна в двадцать три сорок пять.
— Слушаюсь, капитан.
— Еще раз проверь готовность рации Джо, — напомнил Эл. — Это очень важно. Если мы не сумеем захватить радиорубку лайнера, рация Джо — единственный шанс унести отсюда ноги…
Эл вернулся к себе в каюту, постоял у зеркала, внимательно рассматривая себя, и, поколебавшись, все же решил идти на бал. Ему очень хотелось еще раз увидеть Франсуазу Жувазье. Он позвонил в ресторан и заказал столик на имя, под которым он значился в списке пассажиров «Патриции». Переодевшись в вечерний костюм, Эл поднялся в ресторан.
Сверкающий хрусталем столик был рассчитан на двоих, но второе место пустовало. Эл устроился в кресле, огляделся. В зале сидели те, которых газеты называли «сосэйтлитес», — люди, принадлежащие к элите общества. Имена некоторых из них можно было найти в справочнике «Who is who?»[4].
Оркестр оборвал мелодию.
— Леди и джентльмены! — взбежав на эстраду, воскликнул конферансье, похожий на премьер-министра в отставке. — От имени капитана я еще раз приветствую на нашем балу всех! Всех! Всех!.. — Он лучезарно улыбнулся.
В зале захлопали.
— Бал устроен в честь знаменательного события и… — тут конферансье лукаво улыбнулся, — в честь «мисс Патриции», которая будет избрана сегодня на балу компетентным жюри. Музыка!..
Стюард наполнил бокал шампанским и поставил укутанную салфеткой бутылку в серебряное ведерко со льдом. Эл отпил из бокала и начал искать глазами Франсуазу Жувазье. Она сидела в обществе трех молодых людей через несколько столиков от него. Эл даже удивился, что сразу не заметил ее.
На эстраду выбежали два клоуна, столкнулись лбами и сделали обратное сальто. Затем один клоун схватил другого за волосы, подбросил его вверх и поймал себе на голову…
В зале висел негромкий гул голосов и смех.
Эл закурил сигару, грустно вздохнул. «Когда я, наконец, смогу вот так, как эти, спокойно сидеть за столиком в ресторане, не ожидая каждую минуту, что сзади подойдет кап и хлопнет по плечу: «Руки вверх, приятель…»
Под тревожную дробь барабанов клоуны сделали стойку на одном большом пальце.
«Конечно, — продолжал размышлять Эл, — у каждого из сидящих здесь есть свои заботы, но не такие… Впрочем, кто знает об этом?»
Покраснев от прилившей к лицу крови, клоуны продолжали держать стойку на одном пальце. В зале зааплодировали громко, от души.
Франсуаза Жувазье обернулась. Эл проследил за ее взглядом. Раскланиваясь со знакомыми, через зал шел ее антрепренер. Подойдя к столику, он поздоровался с молодыми людьми, с подчеркнутой ласковостью поцеловал руку Франсуазы. Эла кольнула зависть. Он не смог бы так уверенно и небрежно провести себя через весь зал. И не было рядом с ним женщины — такой женщины! — которой он мог бы поцеловать руку. Франсуаза Жувазье была тем идеалом, о котором долгими казарменными и тюремными ночами мечтал Эл: женщиной, которой целуют руки, дарят цветы, автомобили и журнальные фотографии которой висят над койками холостяков и солдат…
На эстраде быстро менялись певцы, жонглеры, фокусники…
— Сэр…
Эл вздрогнул. Перед ним стоял распорядитель.
— Простите, сэр, — повторил он. — Вас хочет видеть один джентльмен. Он ждет у входа в ресторан.
Эл допил бокал шампанского, медленно поднялся.
«Кто это может быть?! — лихорадочно думал он. — Неужели ловушка?!.»
— Внимание! — снова появляясь на эстраде, ликующе воскликнул конферансье. — Сейчас уважаемое жюри…
Но Эл уже не слушал, что говорил конферансье. Он быстро шел к выходу из ресторана.
Рядом с дверью стоял Такэда. У Эла отлегло от сердца.
— Неприятности, капитан. — Такэда отвел его в сторону. — Джо напился.
— Ты где был?!
Такэда развел руками.
— Он сказал, что это не мое японское дело…
— Этот ублюдок выпросит у меня пулю!.. — Эла трясло от бешенства. — Здорово нализался?
— Под завязку, капитан.
— Суньте его под душ, дайте нашатыря или чего там еще, но чтобы через час он был на ногах!
Прежде чем вернуться в зал, Эл зашел в бар и выпил джина. Ему надо было разрядиться. Спиртное подействовало сразу. В голове и ногах появилась легкость. «Пора переходить на два пальца», — подумал Эл. Так когда-то отец называл одну порцию.
Подражая антрепренеру, он прошел через весь ресторан и сел за свой столик. Франсуаза Жувазье увидела его. Помня о дневной встрече, Эл не рискнул поклониться ей и с независимым видом перевел взгляд на эстраду. Там продолжал трепаться все тот же конферансье.
— Я, вероятно, выражу общее мнение, — говорил он, — мнение в основном мужское, — конферансье подмигнул в зал, — если надену эту корону, — он поднял блестящую маленькую корону и сделал эффектную паузу, — на прелестную головку знаменитой танцовщицы Франсуазы Жувазье!..
Вспыхнул яркий свет. Цветной луч небольшого прожектора пробежал по стенам и остановился на столике, за которым сидела Франсуаза Жувазье.
— Браво! — крикнул кто-то.
Франсуаза встала и раскланялась.
Оркестр заиграл туш. Конферансье подал знак. Из-за кулис эстрады появился монументального роста стюард с громадной корзиной желтых роз. Франсуаза Жувазье взяла из корзины охапку цветов и начала бросать их аплодирующим пассажирам. Те ловили цветы и посылали ей в ответ воздушные поцелуи. Антрепренер вел себя так, словно все это предназначалось ему. Он даже кланялся.
«Павиан, — подумал Эл. — Гнусный павиан с дряблым животом!» Он встал и громко захлопал.
Франсуаза повернулась и с улыбкой еле заметно наклонила голову. В белом, оттеняющем загорелое тело платье, с блестящей короной на коротко остриженной головке, она была очаровательна. Выбрав нераспустившуюся розу, она бросила ее Элу. Опрокинув бокал, он поймал ее и вставил в петлицу пиджака. Эл ликовал. Казарменные мечты сбывались. Трое молодых людей и антрепренер посмотрели на Эла.
«Дерьмо!» — Эл сжал челюсти.
Аплодисменты постепенно стихли.
— Танцуем, леди и джентльмены! — объявил конферансье. — Впереди нас ждет большой сюрприз!..
С первыми тактами старинного аргентинского танго зал снова окунулся в приятный полумрак. Эл встал, застегнул пиджак и направился к столику, где сидела Франсуаза — про себя он называл ее уже так. Когда Эл пригласил ее, молодые люди недовольно замолчали. Франсуаза Жувазье, сняла с головы корону и подала ему руку. Эл обнял тонкую гибкую талию и, танцуя, постепенно увел ее дальше от столика.
Некоторое время они танцевали молча. Потом она слегка откинула голову и посмотрела Элу в глаза. Впервые они были так близко.