Океан. Выпуск двенадцатый - Страница 81

Полинезийцы утверждают, что у свиней особый нюх на землю: они чувствуют ее на расстоянии 10—12 миль. Заметим, что острова в Тихом океане — чаще всего атоллы, кромка берега у них, как правило, едва выступает над уровнем воды, и поэтому увидеть их издалека практически невозможно. Вот тут и выручает отличный поросячий нюх.

Любопытно, что подобный метод навигации применяется и в водах Карибского моря. Каждый день далеко в синие просторы уходят рыбаки с островов Гренадины из группы Малых Антильских островов. У них нет ни карт, ни навигационных приборов, ни даже простейших компасов. Все это им не по карману. Вместо всего этого на каждом суденышке в специальном загончике содержится хрюшка. Это полноправный член экипажа, притом уважаемый. Многие из хрюшек бывают на берегу очень мало: не станете же вы, уходя в рейс, оставлять в базе компас, радиолокатор и пеленгатор. А для бедных рыбаков хавронья в одном, так сказать, лице объединяет все эти приборы.

Как только рыбацкая посудина затеряется в открытом море, а наступает время возвращения домой, команда бережно опускает хрюшку за борт, и она инстинктивно плывет к ближайшей суше, а рулевой правит строго ей в кильватер. Точно установив курс, хрюшку поднимают на борт и продолжают путь. Бывает и так, что для «коррекции курса» ее опускают в море несколько раз.

Шкипер одного из таких судов серьезно утверждал, что его хрюшка Панчита безошибочно находит свой родной остров Кариаку среди всех других островов Гренадины и не бывало такого случая, чтобы она привела его на какой-нибудь другой остров.

Правда, порой случаются и конфузы. Однажды рыболовецкий бот заблудился в тумане, неожиданно упавшем на море. За борт спустили хрюшку, которая, повертевшись в воде, уверенно поплыла в избранном ею направлении. Бот пошел за ней, но через несколько минут экипаж с изумлением увидел другую хрюшку, плывущую к ним. Еще через мгновение сквозь туман проступили очертания другого суденышка. Оказывается, оба они лежали в дрейфе поблизости друг от друга и «штурманы» с пятачками избрали самый короткий путь к суше.

Сильный шторм выбросил товаро-пассажирский пароход «Брисбана» на рифы неподалеку от Сиднея. Несколько часов искалеченное судно выдерживало натиск волн, которые снесли с палуб все шлюпки, груз, разрушили надстройки. К счастью, через сутки после катастрофы волнение несколько уменьшилось, но прибойная волна оставалась сильной.

До берега было метров триста, до Сиднея — шестьдесят миль. А так как события происходили в самом начале нынешнего века, понятно, что радио на пароходе отсутствовало и позвать кого-либо на помощь не представлялось возможным. Впрочем, помощь бедствующему судну могли оказать жители небольшого рыбачьего поселка, расположенного рядом. Но грозный накат непреодолимой стеной стоял между пароходом и берегом.

Несчастный капитан Дагрон лихорадочно пытался найти выход из критического положения. Он отлично понимал: задуй ветер снова — и от парохода останется лишь груда обломков. Как переправить на берег пассажиров и экипаж? Несколько раз местные рыбаки пытались спустить на воду лодки, но все эти попытки оказались безуспешными. Что же делать?

На борту росло смятение. Крикам и проклятиям моряков вторил истошный визг шести перепуганных свиней, содержащихся в загородке на юте. Дагрон обратил внимание на то, что верещавшие хавроньи упорно рвались к борту, обращенному к берегу. В мозгу капитана забрезжил луч надежды. По его приказу матросы обвязали хрюшек «по талии» прочными тонкими штертами и сбросили всех за борт. Хрюшки немедленно устремились к берегу, да так быстро, что матросы едва успевали травить штерты. Волны покрывали четвероногих пловцов с головой, но они уверенно продвигались вперед, и скоро все шесть хрюшек благополучно выбрались на берег, где их перехватили рыбаки.

Дальнейшее не представляло сложностей: с помощью штертов на берег перетянули привязанные к ним толстые канаты, а из этих канатов была налажена паромная переправа, и всех людей благополучно переправили на берег. Через несколько часов ветер снова усилился, и волны быстренько превратили пароход в металлолом.

Этот уникальный случай в свое время описывали многие английские и австралийские газеты, писали о нем и в русских журналах. Никто не верил, что свиньи так здорово плавают.

Опыт капитана Дагрона несколько лет назад использовал мексиканский шкипер Альфаро Диас. Его парусно-моторная шхуна села на песчаную банку вблизи Тампико. Чтобы подать на берег буксирный трос, он отправил его со здоровенным боровом по кличке Гринго (американец). Боров успешно выполнил первую часть спасательной акции, а вторую довершили жители поселка с мощным тягачом, стащившие шхуну на чистую воду.

Боров получил право на жизнь до глубокой старости, ибо шхуна составляла все богатство Диаса и только она давала возможность существовать ему самому и многочисленному семейству.

По Бискайскому заливу гуляла штормовая волна. В промозглой тьме по правому борту где-то скрывались французские берега, по левому — грозно дышала Атлантика. Окутанный облаками брызг советский теплоход, раскачиваясь с борта на борт, упрямо шел на север. Из солнечной Валенсии курс его лежал к берегам зеленой туманной Ирландии. Время перевалило за полночь, наступила, как говорят на флоте, «собачья вахта». Под стать ей была и погода.

Во времена парусного флота эта вахта считалась самой неблагополучной в смысле козней нечистой силы, которая, как были убеждены суеверные моряки, именно в предутренние часы получает особую власть. В наше время верить такой чепухе смешно. И тем не менее, когда вахтенный матрос услыхал странное нечеловеческое и необъяснимое завывание, донесшееся из трюма номер два, ему стало как-то не по себе. В нечистую силу он не поверил, но… быстренько прибежал в рубку и поведал об этом вахтенному штурману. Разумеется, тот его высмеял, но все же спустился к трюму и… отчетливо услышал многоголосый протяжный вопль. Точно множество неведомых живых существ дружно, как по команде, какими-то неземными голосами хором что-то кричали в недрах плотно загруженного трюма… Протяжный вскрик… Длительная пауза, и снова тот же необъяснимый хор, на той же ноте, с теми же интонациями.

— Чертовщина какая-то, — пробормотал штурман.

— Там кто-то есть! — ответил матрос.

Мистика какая-то! В самом деле, штормовой Бискай, издавна известный как «кладбище кораблей», темная ночь, «роковые часы» и загадочные вопли в задраенном трюме. Невольно в голову полезли разные фантастические мысли: Летучий Голландец, «Мария Целеста»…

А кто-то или что-то вопило в трюме так, что слышно было даже в рубке при открытом окне.

— Вроде бы по-нашему кричат, — заметил ошарашенный матрос.

Вскоре уже вся вахта знала, что на борту «что-то есть». Конечно, нынешние моряки не чета прежним, в духов не верят, но… Все же разбудили капитана: пусть и он послушает.

Капитан со сна долго ничего не мог понять, но потом все-таки поднялся в рубку. Окруженный взволнованными подчиненными, он вслушался в шум ночного океана. Судно накренилось на правый борт, и таинственный вопль вновь прозвучал из трюма. Капитан уничтожающе взглянул на вахтенного начальника и спросил:

— Что брали в Валенсии?

— Большие ящики, — последовал ответ.

— А что в них значится по документам?

— Куклы! — недоумевая, ответил штурман.

— Прислушайтесь! — рявкнул капитан.

— Ма-ма-ма! — отчетливо донеслось в рубку.

— Я же говорю, по-нашему кричат! — обрадовался матрос.

— Вот именно, что по-нашему, — ответил капитан и ушел, хлопнув дверью.

И все стало на свои места. Все заулыбались, конфузливо поглядывая друг на друга. Ну какие нечистые силы могут быть в наш век? Просто в Валенсии погрузили два десятка больших ящиков с «говорящими» куклами для ирландских детей, и при каждом крене судна все они хором произносили слово «ма-ма»!