Океан. Выпуск десятый - Страница 71
Открыв глаза, Хоттабыч обвел взглядом товарищей и улыбнулся:
Хоттабыч откинулся на обортовку кокпита и после короткой паузы выдохнул:
— Так и будет, друзья. Я это испытал на себе уже много раз.
— Та. Так и путет. Я поттвержтаю. Но кто так сторово сказал?
— Джон Мейсфилд. И назвал свои стихи очень точно: «Морская лихорадка».
— Романтик! — решил Сосняга. — Бьет в точку, жрец Нептуна.
— А у меня дружба с Нептуном не состоялась, — грустно глядя на воду, признался Вячек. — Но проектировать или строить суда и корабли я имею право? А?
— Безусловно, имеешь! — поспешил с ответом Хоттабыч.
Его дополнил Брандо:
— Все-таки богу — богово, а кесарю — кесарево.
Крабик осторожно и даже нежно сгреб юношу и прижался к его едва опушенной щеке своей, лишь недавно выбритой до синевы.
— Та. Ты путешь телать корапь. Хороший корапь. И иногта путешь плавать со мной на яхте. Так путет!
— Будет! — оживился Вячек.
— А мальчик-то становится мужем. — Брандо подмигнул Вячеку.
Матрос, молодой, необученный, вдруг зарделся и часто захлопал ресницами.
Позднее Сосняга записал в свою ЗКШ:
«Глубоко убежден, что, какой бы современной ни была техника, флоту нужны моряки, не только знающие корабли, но и любящие море. Воспитание же необходимых качеств моряка возможно только в океане и только в плавании под парусами: лишь так можно прочувствовать все тонкости борьбы со стихией и узнать цену ее покорения, цену победы над ней и… над собой.
И еще: моряки любят в море не воду, а его простор, рождающий ощущение свободы и значимости жизни. Может быть, поэтому прав легендарный путешественник Анахарсис, утверждавший, что в древние времена существовало три категории людей: живущие, умершие и… моряки».
Брандо вытащил на палубу свой «черный ящик» и отстучал всем своим друзьям — радиолюбителям во всех концах света:
«Прибыл домой Ленинград тчк Благодарю внимание помощь тчк Связь закрываю тчк До новых встреч в эфире».
В 16 часов 30 минут по московскому времени «Меркурий» изящно проскользнул под кружевным Кировским мостом, соединяющим старейшую, седую часть города с Петроградской стороной. Справа возвышался неповторимый шпиль звонницы собора Петра и Павла, впереди виднелись горящие чадящим пламенем, словно свечи, две Ростральные колонны. Левее их сверкала острая, воткнувшаяся в голубое небо Адмиралтейская игла.
Сосняга, глядя на эти символы города на Неве, не раз запечатленные на медалях, сувенирах, картинах, эстампах, гравюрах, декорациях, фотографиях и просто в памяти миллионов людей, скупо улыбнулся и тихо, ни к кому конкретно не обращаясь, произнес:
— А все-таки прав великий странник Фритьоф Нансен: прелесть всякого путешествия — в возвращении домой.
Через четверть часа легкая, хрупкая на вид яхта прошла мимо солидных, внушительных, полных скрытой мощи военных кораблей, стоящих на бочках и якорях на Неве по случаю праздника Дня Военно-Морского Флота, и заняла указанное ей место в парадном строю. Большие корабли с уважением отсалютовали маленькому суденышку, пронесшему флаг Родины через просторы пяти морей и двух океанов.
Убеленный сединами адмирал Анатолий Юрьевич Алексеев, глядя на современные корабли, которые уже не раз познакомились с самыми удаленными районами Мирового океана, провел пальцем по повлажневшим вдруг глазам и пробормотал срывающимся голосом:
— Счастливых вам плаваний, черти!.. И пусть всегда в числе членов ваших экипажей будет обязательно романтик!..
Ю. Дудников
«САНТА-МАРИЯ» МЕНЯЕТ КУРС
Документальная повесть
Фешенебельный лайнер «Санта-Мария» после двух суток стоянки в Ла-Гуайре в Венесуэле должен был отойти 20 января 1961 года в 21 час на остров Кюрасао. Это был обычный круизный рейс. Он начался в Лиссабоне 9 января. Из Лиссабона лайнер следовал на Мадейру, в Ла-Гуайру, на Кюрасао, в Майами и возвращался обратно в Лиссабон. За год он совершал двенадцать таких круизных рейсов. Торная, изученная дорога, рассчитанные по времени переходы, стоянки в одних и тех же портах, четкий график, жесткое расписание. Однако рейс этот оказался необычным. Более того, он стал сенсационным.
Так что же произошло в рейсе, начавшемся 9 января?
«Санта-Мария» и однотипный с ней лайнер «Вера-Крус» при водоизмещении 21 765 тонн и длине 186 метров развивали скорость 20 узлов. Суда отвечали всем требованиям, чтобы считаться одними из самых комфортабельных, современных и надежных. Они предоставляли своим пассажирам (за соответствующую плату, разумеется) максимум удобств. Отличная отделка и планировка, великолепная кухня, вышколенный экипаж, опытные судоводители — все это делало путешествие приятным, хотя и дорогим.
«Санта-Мария» могла принять на борт 1094 пассажира, экипаж лайнера состоял из 348 человек. Это был целый маленький плавучий мирок со своими законами, правилами, уровнем жизни, социальными противоречиями.
Каждый рейс лайнеры доставляли в Лиссабон жаждавших развлечений туристов из Штатов. Из Европы туристы возвращались нагруженные антикварными ценностями, а в судовом гараже стояли приобретенные ими западногерманские, итальянские и французские автомобили: они дешевле американских.
На пассажиров третьего класса офицеры лайнера и пассажиры роскошных кают обращали мало внимания.
Итак, «Санта-Мария» шла на Кюрасао, откуда должна была прибыть 24 января в порт Эверглейдс во Флориде. На этой «жемчужине» Карибского моря, где некогда пираты делили свою добычу, путешественники должны были несколько дней отдохнуть. Для создания соответствующего «колорита» в кинозале лайнера демонстрировались «пиратские» фильмы. Зверские убийства, погони, похищения судов — все это щекотало нервы и возбуждало.
Пассажиры, лениво обсуждая увиденное, расходились по своим каютам. Никто из них не мог даже представить себе, что скоро сам окажется участником и очевидцем одного из самых дерзких захватов судна, которое когда-либо происходило.
В субботу 21 января в восемь часов утра «Санта-Мария» пришла на Кюрасао. Мост над входным каналом был разведен, и огромное судно медленно в ста метрах прошло мимо окон многоэтажной гостиницы «Бриссе», направляясь к своему пирсу во внутренней гавани Виллемстада. В одно из окон за лайнером наблюдал высокий седой человек с резкими чертами лица. Несмотря на то что до судна было, что называется, рукой подать, он рассматривал его палубу в сильный бинокль, точно кого-то искал. Впрочем, так оно в действительности и было…
Пока пассажиры лайнера наслаждались красотами Кюрасао, его золотыми пляжами, увеселительными заведениями, экипаж занимался подготовкой к переходу во Флориду. Капитану было доложено, что в правой турбине обнаружены неполадки и что, возможно, до порта Эверглейдс дать «фулл спид» (полный ход) будет нельзя. Капитан потребовал во что бы то ни стало неисправность устранить — еще не было случая, чтобы его судно нарушило расписание. Ведь и «Санта-Мария», и «Вера-Крус» были престижными судами салазаровского режима, и нарушение графика плавания грозило капитанам весьма крупными неприятностями.
Тем временем на борт приняли новых пассажиров. В их числе было шестьдесят девять человек, преимущественно молодых, которые разбились на несколько групп: одна из них отправилась в каюты второго класса, другая — в помещения третьего класса и несколько человек заняли две каюты первого класса. Странным казалось то, что все они не пожелали воспользоваться услугами стюардов и предпочли нести свои чемоданы и кофры сами. Кроме того, у внимательного наблюдателя создалось бы впечатление, что джентльмены, забронировавшие каюты на палубе «Б» первого класса, уже путешествовали на «Санта-Марии», ибо уверенно ориентировались в судовых лабиринтах. Так же уверенно чувствовали себя и другие члены этой группы, занимавшие места в каютах второго и третьего классов.