Океан. Выпуск десятый - Страница 5

— Вон, наверх!

Моториста трясло от страха. Хотелось убежать, но спокойное поведение механика удерживало его на месте. Когда тот вооружился ключом от бортового кингстона, негр в ужасе подумал, что Стоун сошел с ума. Ведь чтобы открыть кингстон, надо спуститься вниз, в пучину дыма и огня.

«Остановите его, люди! Господи мой боже! Верни ему разум, верни!»

Негр попытался задержать механика, но тот замахнулся на него тяжелым ключом и выскочил из ЦПУ. Тэри бросился за ним.

В нос ударило гарью, нестерпимым жаром опалило лицо, затрещали волосы на голове. Дышать стало нечем, и негр, обжигая руки об раскаленные поручни, рванулся наверх.

Выбравшись из машинного отделения в коридор жилых помещений первого яруса, Тэри с трудом разлепил обгоревшие ресницы и с ужасом обнаружил, что двери кают закрыты, в коридоре ни души, а главное — тихо. Ему казалось, что весь мир проснулся от ужасного происшествия в машине, что повсюду гремят пожарные колокола, а здесь тишина! Может быть, он оглох? Ведь он слышит, как гудит за стальной переборкой пламя, как трещит краска, как бикфордовым шнуром разбегается по всему судну горящая электропроводка. В чем же дело?

Негр не знал, что из-за какой-то неполадки в автоматической системе противопожарной сигнализации она так часто срабатывала без дыма и огня, что вахтенные помощники привыкли к ложным сигналам. Едва возникал звонок, штурман, не задумываясь, выключал его и продолжал заниматься своими делами.

Тишина для Тэри оказалась страшнее всего. Если бы он взглянул на часы, то понял бы, что с момента катастрофы прошла не вечность, как казалось ему, а несколько минут. Но рассудок отказался служить. В диком неистовстве Тэри заколотил кулаками в двери ближайших кают. Они открылись, и полуодетые люди с немым изумлением смотрели на обгоревшую голову негра, орущего, как испорченный автомат:

— Там механик Стоун! Там механик Стоун! Там механик Стоун!!

Кто-то догадался:

— В машине пожар!

Тесня друг друга, моряки ринулись по трапу наверх. Вместе с гулом их перепуганных голосов, топотом ног паника добралась до верхних ярусов жилой надстройки и достигла каюты капитана. Крокенс выскочил из спальни в одних трусах и рванулся на мостик.

Среди моряков, поделенных на палубные и машинные команды, бытует такая байка: если ночью судно с полного хода село на мель, то первыми этот печальный факт обнаруживают не штурманы, а механики. И наоборот, штурманы раньше механиков узнают, когда в машине начинается пожар.

Увы, на «Атлантике» второй помощник капитана либо начисто был лишен обоняния, либо убаюкался под ровный стрекот автоматических приборов. Один из них сделал попытку нарушить его покой, но штурман тут же успокоил его.

Правда, к приходу капитана второй помощник уже знал о случившемся: ему доложил котельный машинист.

— Сэр, в машине пожар! — крикнул помощник Крокенсу и мысленно перекрестился. Все! Он сбросил с плеч бремя ответственности, не успев ощутить его тяжести.

Капитан вел себя как должно. Внешне — воплощение спокойствия, внутри — буря мыслей и чувств, которую он властно подчинил себе. Крокенс приказал объявить общесудовую тревогу, старпому — прекратить панику и собрать людей на ботдеке, стармеху — герметизировать машинное отделение, включить станции углекислотного и пенотушения.

— Поздно, — возразил стармех, — взгляните на капы! Пламя! Закрыть их невозможно. Разве вы не видите? Мы обречены! Через минуту взорвутся бункерные цистерны и…

— Прекратите! — сурово осадил стармеха капитан, хотя понимал, что тот прав и надо думать о спасении людей.

Танкер, как пораженный гарпуном гигантский кит, еще двигался по инерции вперед, но все медленнее и медленнее. Подветренная сторона кормовой надстройки, вплоть до спасательных средств, была окутана густым дымом, сквозь который пробивались жадные языки огня.

Тонуть было бы спокойнее. Вода прибывала бы неслышно или с робким журчанием по закоулкам шахт, коффердамов и тамбуров. А пожар так ревет, что волосы против воли шевелятся на голове.

Старпом доложил:

— Люди на правом борту, у спасательного бота. Не хватает второго механика. Говорят, он остался в машине.

Бороться с пожаром было некому. Угроза гибели нависла над судном, и капитан приказал радисту включить автоматический передатчик сигналов бедствия.

Радиооператор Витус Детата, рослый, голубоглазый скандинав, сохранил присутствие духа. По сигналу тревоги он уже пытался попасть в радиорубку, но дверь деформировалась и не открывалась. Получив приказ капитана, Детата решил проникнуть в радиорубку через иллюминатор и высадил его. Изнутри повалил дым, запах жженой резины забил ноздри. Прикрыв лицо рукой, Детата полез внутрь, обдираясь об остатки стекла. В этот момент внизу прогремел глухой взрыв, и дизель-генератор замолчал. Судно погрузилось в абсолютную темноту.

Когда Детата доложил капитану, что передатчик бедствия включить не удалось, Крокенс лишь устало пожал плечами. Он следил, как моряки покидали танкер. На востоке розово занимался новый день.

«Какая у него желтая кожа», — подумал Витус, помогая капитану надеть спасательный жилет. Он не знал, что матерью сэра Крокенса была филиппинка.

Бот и два спасательных плота покачивались у борта. Капитан сосчитал людей. Все верно. Одного не хватало.

Спускаясь следом за Детатой по штормтрапу, Крокенс вдруг вспомнил привлекательное лицо жены механика Стоуна, попытался представить ее в трауре и не смог.

Удалившись от судна на безопасное расстояние, бот с двумя плотами на буксире остановился и лог в дрейф. Первое время моряки настороженно следили за дымящимся танкером, ждали, когда он взорвется. Потом устали. Духота сморила их, и они стали засыпать.

— Раненых много? — спросил у старпома капитан.

— Нет, сэр. Есть обожженные. Больше всех пострадал вахтенный моторист. Похоже, что он лишился ума. Твердит: «Там механик Стоун!» — и требует, чтобы ему разрешили вернуться в машину.

— Где он?

— На ближнем плоту.

— Собрать туда всех пострадавших, обеспечить водой, пищей и уходом. Им там будет удобнее.

— Есть, сэр!

Перемещение людей не вызвало у Джона Тэри каких-либо эмоций. Он впал в безразличное состояние. Приходил механик Стоун и кричал: «Работать!» Появилась девчонка, с которой купался в реке. Она вскидывала над головой тонкие руки и танцевала.

День прошел в глубоком унынии. Вопреки ожиданиям танкер не взорвался. Просев кормой, он продолжал коптить синеву летнего неба. А вокруг пусто. Ни души.

Ерунда! Ведь это не прошлые века. Будут проходящие суда или пролетающие самолеты. Начнут искать, в конце концов.

Прошел день, и прошла ночь. Кругом, сколько ни смотри, вода и вода да полутруп «Атлантика». Куда ни бросишь взгляд, все равно его увидишь: дымит и дымит, на нервы действует.

Может, вернуться на судно? Неплохо бы посмотреть, да боязно. Как ахнет! А судов-то проходящих нет.

Отдохнувшие, но измученные новыми страхами люди стали роптать. Был бы хоть аварийный шлюпочный радиопередатчик, но и он остался в сгоревшей радиорубке.

Около полудня кто-то закричал:

— Судно! Мачты и труба!

На пределе видимости действительно появилась верхняя часть судна. Моряки высыпали на крышу вельбота, а ошалевший от радости старпом слал в небо ракету за ракетой. Он стрелял до тех пор, пока топы мачт не спрятались за горизонтом.

Взбешенные неудачей и ярым тропическим солнцем, моряки стали искать виновника несчастий. Обругали старпома, израсходовавшего весь запас красных ракет. Уцелела одна, которую он не успел выпустить.

Обозлившийся старпом направил гнев толпы на капитана. Это ему вздумалось вести «Атлантик» в стороне от морских дорог. По его милости экипаж подохнет здесь от голода и жажды.

— Прошу вас не забываться, чиф! — грозно одернул его Крокенс, и толпа примолкла. Капитан выдержал паузу и веско сказал: — Согласно морским законам, на вельботе или пускай даже на бревне я остаюсь вашим капитаном и сохраняю свои права. Всякое неповиновение будет караться устными приказами, которые станут письменными при первом удобном случае. Последнюю ракету передать Витусу Детате. Стрелять только ночью, при виде ходовых огней судна.