Окаянные девяностые - Страница 1

© Лузан Н., 2017

© ЗАО «Издательский дом «Аргументы недели», 2017

Швейцария. Лозанна.

Октябрь 1994 года…

Блеклое осеннее солнце нехотя выбралось из-за гор и усталыми лучами с трудом рассеяло утреннюю дымку. День неспешно вступил в свои права. Легкий порыв ветра, прошелестев в вершинах вековых дубов и лип, угас в глубине парка. Над прудами все еще продолжал клубиться молочно-белый туман, косматыми языками наползал на аллеи, жемчужной вуалью покрывал деревья; багряно-желтый ковер из опавших листьев тонкими ручейками стекал с крыш беседок. Пожилые супружеские пары неспешно прогуливались вокруг центрального пруда, а на детской площадке, как на птичьем базаре, гомонила непоседливая ребятня. Здесь, в патриархальном уголке Лозанны, они торопились насладиться прелестью последних погожих дней. Впереди предстояла короткая, но слякотная и промозглая зима.

Известный екатеринбургский бизнесмен, глава холдинга «Урал-Грейт» Николай Раздольнов, не обращая внимания на росу, обильно оседавшую на туфлях, сошел с дорожки и отрешенно брел по парку. Перед ним кошачьей походкой привычно стелился Стрельцов, а позади, напоминая повадками бульдогов, двигались Рэмбо с Совой. Виктория старалась идти в ногу с Раздольновым, это не удавалось, взяв его под руку, она прижалась к нему. Он сбавил шаг и порывисто обнял ее. Она ответила поцелуем и с придыханием произнесла:

– Боже, какая благодать, какой воздух.

– Да, почти как у нас, – обронил Раздольнов, и в его голосе послышались нотки ностальгии, – Вика, а ты помнишь наш волшебный вечер на Изумрудном?

– Ну как я могу забыть, Коля?! Это был не вечер, а волшебная сказка. Прошло два года, а мне кажется, что это было в другой жизни.

– А была ли та жизнь?! Сволочи, обложили со всех сторон! Ну ничего, я им еще покажу! Я этих тварей по стенке размажу! – прорычал Раздольнов и грозно блеснул глазами.

– Не горячись, Коля, потерпи еще немножко и все образуется, – уговаривала Виктория и гладила его по руке.

– Потерпеть? Ну уж нет, мне осточертело околачиваться в этой прилизанной Швейцарии! Плюнуть без разрешения и то нельзя!

– Что поделаешь, Коля, по крайней мере, здесь тебе не грозит опасность.

– Надоело! Все надоело! Вот решу дела с Корризи, и сразу домой! – решительно отрезал Раздольнов.

– Это же самоубийство, Коля?! Вспомни, что эти выродки сделали с Сергеем Долгушиным и Малафеевым? На них же не осталось живого места! – ужаснулась Виктория.

– За этих ребят синяки Харламовы ответили по полной программе.

– Но остались еще Меценат с Гасаном.

– Ничего, рано или поздно доберусь и до них. Сволочи, они заплатят мне за все!

– Коля, остановись! Они не побоялись поднять руку на самого Олега Багина!

– Ох, Олежка, Олежка! Ну зачем ты поспешил? Зачем? Каких-то пары минут не хватило! У-у, – застонал Раздольнов, и его лицо исказила гримаса.

Цепкая память возвратила его к событиям недавнего прошлого. С фотографической точностью перед глазами всплыла картина дерзкого убийства испытанного временем друга и делового партера, главы «Интер-Урала» Олега Борисовича Багина.

…Уютный двор в бывшем обкомовском квартале Екатеринбурга. Дом, в котором жили первый секретарь Свердловского обкома партии Борис Ельцин и прославленный маршал Георгий Жуков. Детская площадка. Автостоянка. Судмедэксперт в хирургических перчатках ворочает простреленную голову Олега Багина – некоронованного «короля» Екатеринбурга. У исклеванной пулями трансформаторной будки, у трех оплывших кровью тел телохранителей толпится криминальная «пехота». Позади нее, напоминая бегемотов, случайно оказавшихся среди беспородного стада советского автопрома – жигулей и москвичей, стоят навороченные джипы. Их хозяева, главари екатеринбургского криминального мира, угрюмо поглядывают на изрешеченное пулями тело мертвого «короля» и с подозрением косятся друг на друга. Плотная цепь из «быков» и «торпед» оттесняет от места убийства их и праздных зевак.

Запоздалый вой милицейских сирен возвестил городу об очередной бандитской разборке. Дышащие на ладан служебные УАЗы и жигули так и не дотащились до места происшествия, закончился бензин. Оперативно-следственная группа управления МВД едва держится на ногах и напоминает собой загнанную лошадь. В последний месяц ей приходится работать в режиме пожарной команды. Кровавая, беспощадная война криминальных кланов в Екатеринбурге не знает перемирия ни днем, ни ночью. Поднявшая голову бесовщина не боится не только власти, но и самого Бога. Перестрелка у Свято-Троицкого собора унесла с собой немало жизней «быков», «торпед» и ни в чем не повинных прихожан.

Вслед за следователями и криминалистами на место убийства Багина подъехали съемочная группа местного телевидения и вездесущий редактор газеты «Сыщик» Сергей Плотников. Оператор на ходу расчехлил кинокамеру и принялся снимать общую панораму. Темный глаз объектива неотрывно следит за лицами массовки и быстро смещается в сторону, как только в кадр попадают «авторитеты», Плотников бесстрашно прорывается через цепь «быков», «торпед» и обращается к Михаилу Жучину – приятелю Багина, «смотрящему» за «центровой братвой». Тот только разводит руками. В ногах толпы снуют пацаны и высматривают стреляные гильзы. Из пробитых картеров машин течет масло. Оно смешивается с кровью, тоже маслянистой и густой. Кровь постепенно темнеет и становится похожей на масло…

Раздольнов взмахнул рукой, словно пытаясь избавиться от жутких воспоминаний, ни слова не говоря, развернулся и направился к выходу из парка. Виктория сбивалась на бег и старалась не отстать от него. Охрана взяла их в треугольник. На стоянке Рэмбо предупредительно выскочил вперед и распахнул заднюю дверцу бронированного мерседеса. Раздольнов пропустил вперед Викторию и тяжело опустился на сиденье. Стрельцов цепким взглядом окинул стоянку, подходы к ней и, не заметив опасности, проскользнул на переднее сиденье. Рэмбо занял место водителя, повернул ключ в замке зажигания, автомобиль мощно взревел двигателем и сорвался с места. За ним на расстоянии нескольких десятков метров следовал Сова.

После развилки Рэмбо свернул на привычный маршрут и через полкилометра остановился перед высоким забором. За ним виднелась крытая красной черепицей крыша виллы. Багровые зрачки камер видеонаблюдения держали под своим прицелом подъезды к ней. Стрельцов нажал кнопку на панели управления. Лазерный луч включил систему охраны, створки ворот плавно откатились в стороны, и машины въехали во двор.

Непривычная тишина резанула слух, не было слышно лая Шарика и Тузика. Раздольнов недовольно нахмурил брови и, ничего не сказав, вместе с Викторией прошел в дом. Сова окликнул псов, они не отозвались, и недоумение на его лице сменилось удивлением. То же самое можно было прочесть и в глазах Стрельцова. Не сговариваясь, они ринулись за дом, в сад. Псов и там не оказалось, у гаражей тоже. Стрельцов остановился, осмотрелся по сторонам, прислушался и уловил чуть слышное повизгивание, оно доносилось со стороны бассейна. Он бросился на звук и споткнулся о Шарика. Предсмертная конвульсия сотрясала пса. Неподалеку от него валялся Тузик и не подавал признаков жизни. Стрельцов окликнул Сову. Тот проломился через кусты сирени, выскочил на лужайку и, увидев псов, опешил.

Стрельцов склонился над Шариком и тут же отпрянул. У пасти пса растеклась зловонная лужица. Ее запах ощутил и Сова. Брезгливая гримаса исказила его лицо, и с губ сорвалось:

– Чо, подохли? Интересно, от чего?

– А черт его знает. Пару часов назад были здоровее всех живых, жрали с нашего стола, а сейчас на пути к собачьему раю, – мрачно обронил Стрельцов.

– Думаешь, отравили?

– Нет, покончили жизнь самоубийством.

– Тоже мне, шутник нашелся. Ладно, потопали к шефу, будем разбираться, у него башка большая, пусть мозгует.