Окассен и Николет - Страница 3

вашему сыну Окассену нечего делать. Но если

такова ваша воля и ваше желание, то я ее

отошлю в такую страну, где он ее никогда и

в глаза не увидит.

— Так берегитесь! — сказал граф Гарен.—

А то вам плохо придется.

Они расстались.

А виконт этот был очень важный человек,

и был у него пышный дворец, а позади дворца —

сад.

И приказал он посадить Николет в

комнату наверху, а с нею вместе старушку для

общества и компании и велел дать им хлеба,

мяса, вина и все для них необходимое.

Потом приказал запечатать все двери, чтобы

ниоткуда не было к ним ни входа, ни выхода.

Оставалось у них снаружи только одно

маленькое окошечко, откуда проникало к ним

немного свежего воздуха.

Здесь поется

В тесной комнате одна

Николет заключена.

Свод искусно в ней сложен,

И хитро расписан он.

Вот на мрамор у окна

Опершись, стоит она.

Волны светлые кудрей,

Дуги стройные бровей,

И в ладе сияет свет —

Нет прекрасней Николет!

Вот она взглянула в сад:

Птички весело кричат,

Роза пыпшо расцвела.

И сиротка начала:

„Горе мне, зачем доляша

Я в тюрьме сидеть одна?

Окасоен, мои господин,

Вы милы мне; вы один

Были ласковы всегда.

Я заключена сюда

Ради вас, под этот свод.

Здесь так грустно жизнь идет.

О святая божья мать,

Я не стану здесь страдать,

Я убегу!"

Говорят, рассказывают и повествуют:

Николет была в заточенье, как вы уже

слыхали, в комнате. И пошел по всей земле

и по всей стране слух, что опа исчезла. Одни

думали, что она бежала в чужие страны, а

другие полагали, что граф Гарен велел ее убить.

Если кого-нибудь эта весть и обрадовала,

то Окассену совсем не было весело.

Он отправился к виконту в {город и спросил

его:

— Господин виконт, что вы сделали с

Наколет, моей нежной подругой, с той, кого я любил

больше всего на свете? Вы отняли ее от меня,

украли! Так зпайте же, что, если я умру с

горя, вам будут за меня мстить и это будет

только справедливо. Ведь вы меня убили

собственными руками, отняв от меня ту, которую

я любил больше всего на этом свете.

— Господин мой,— ответил виконт,— оставьте

вы это. Николет — пленница, которую я привез

из чужой земли, купив ее на собственные

деньги у сарацин. Я ее вырастил, окрестил и

воспитал, как свою крестницу; я ее кормил,

а теперь найду ей в мужья какого-нибудь

молодого человека, который будет для нее

честно зарабатывать хлеб. Вам тут совсем нечего

делать, а вы лучше возьмите себе в жены дочь

короля или графа. Да и в самом деле, что вы

выиграете, если сделаете Николет своей

любовницей и она будет спать с вамп? Мало будет

от этого проку, так как на все дни вашей жизпк

вы будете опозорены, а душа ваша пойдет потом

в ад, так как рая-то вам уж никогда не видать.

— Что мне делать в раю? Я совсем не

желаю туда итти; мне нужна Николет, моя

нежная подруга, которую я так люблю. Ведь

в рай идут только Те люди, Которых я вам

сейчас назову. Туда идут старые попы, убогие

и калеки, которые день и ночь томятся у

алтарей и старых склепов, и те, кто ходит в

лохмотьях, истрепанных капюшонах, и те, которые

босы и наги и оборваны, кто умирает от

голода, холода, жажды и всяких лишений. Все они

идут в рай, но мне с ними там нечего делать.

Я хочу попасть в ад, куда идут добрые ученые

и прекрасные рыцари, погибшие на турнирах

или в славных войнах, и хороши© воины и

свободные люди. G ними хочу быть и я. Туда

же идут и нежные, благородные дамы, у

которых два или три возлюбленных, кроме их

собственного мужа; идет туда золото, серебро

и цветные меха; идут туда музыканты и

жонглеры и короли мира. G ними хочу быть и я,

пусть только Николет, моя нежная подруга,

будет оо мною.

— Напрасно вы все это говорите,—ответил

виконт,— вы больше ее никогда не увидите.

А если бы с пей поговорили и отец ваш узнал

об этом, он бы сжег и ее, и меня в огне, да

и вам самому было бы чего бояться.

— Тяжко мне это,— сказал Окассен и,

печальный, ушел от виконта.

Здесь поется:

И вернулся Окассен,

Тяжким горем удручен.

Кто подаст ему совет?

От прекрасной Николет

Кто бедняжку отвлечет?

Вот он во дворец идет,

Возвращается домой,

Поднялся к себе в покой;

И, печалью омрачен,

Горько плакать начал он:

„Николет, чья речь сладка,

Поступь гордая легка,

Чьи движенья так плавны,

Так объятия неясны,

Весел нрав и смех игрив,

Стан и строен и красив,—

Ради вас страдаю я,

И терзают все меня.

Умереть пришла пора,

Друг мой —сестра!"

Говорят, рассказывают и повествуют:

Пока Окассен сидел у себя в комнате

и скорбел о Николет, своей подруге, граф Бу-

гар Валенсский продолжал вести войну. Он

созвал своих людей, конных и пеших, и отправился

к замку, чтобы осадить его. И поднялся шум

и крик, рыпари и воины вооружаются и бегут

к стенам и воротам замка, чтобы защищать его,

а горожане взбираются на зубпы стен и бросают

оттуда острые камни и колья.

В самый разгар осады граф Гарен пришел

в комнату, где Окассен плакал и скорбел о

своей подруге Николет, которую он так любил.

— Жалкий и несчастный сын,—сказал он

ему,—как ты можешь спокойно смотреть, что

твой замок, самый крепкий и лучший из всех,

осажден врагами? Если ты его потеряешь, ты

лишишься своего наследства. Сын мой, возьми

оружие, садись на коня, защищай свою землю,

помогай своим подданным, иди в битву. Если

даже ты не будешь сам разить врагов и

отражать удары, они все-таки воодушевятся, увидев

тебя рядом, и станут лучше защищать свою

жизнь и имущество и пашу с тобою землю.

Ты такой большой и сильный, ты это можешь

сделать, да ведь это и долг твой.

— Отец,— ответил Окассен,—что вы такое

говорите? Пусть бог не даст мне того, о чем

я прошу его, если я стану рыцарем, сяду на

коня и Пойду в сражение, чтобы разить врагов

и отражать удары, а вы мне не дадите Нпко-

лет, мою нежную подругу, которую я так люблю.

— Сын мой,—ответил отец,—этого быть не

может. Пусть буду я лучше совсем разорен,

пусть потеряю все, что имею, чем видеть ее

твоей женою и подругой.

Он хотел уйти. Но Окассен, видя это,

позвал его снова.

— Отеп,,— сказал он,— подождите, я хочу вам

предложить хороший договор.

— Какой же, сын мой?

— Я вооружусь, пойду в. битву с тем

условием, что, если бог меня сохранит целым и

невредимым, вы позволите мне увидеть Николет,

мою нежную подругу, так, чтобы я мог сказать

ей два-три слова и хоть один разок ее

поцеловать.

— Я согласен на это,— ответил граф.

Он подтвердил свое обещание, и Окассен

дополнился радости.

Здесь поется:

Счастлив Окассен и вот

Поцелуя милой ждет.

Целым тысячам наград

Был бы он не больше рад.

И в одежде дорогой

Снаряжается на бой.

Панцырь он надел двойной,

Шпагой ценной, золотой

Опоясался затем.

Вот надел забрало, шлем,