Окассен и Николет - Страница 2

церкви (гл. 7, где высмеивается католическое

учен» о рае и аде).

Строго говоря, рыцарей в нашей повести

нет: сам Окассен лишь формально принадлежит

к ним, другие же представители рыцарского

класса играют в рассказе роль статистов. Зато

в нем есть другие, очень живые и

выразительные фигуры: простолюдины, пастухи-крестьяне,

изображенные с поразительным для того

времени реализмом и совершенно уже

беспримерным сочувствием (главы 14—15, 18—22 и

особенно 24) И в заключение — близкий автору

(„автобиографический") образ милого жонглера,

каким переряжается героиня повести, смелая и

умная Николет (главы 40—42).

Все, эти элементы не вклинились

насильственно в основную куртуазную тему повести:

они слились с ней органически благодаря

замечательному искусству автора. Повесть слояш-

лась в самом начале XIII века в Пикардии,

в области Арраса, который, как мы зиаем, был

одним из главных центров расцвета в XIII веке

городской мещанской поэзии (Жан Боделъ, Адам

де-ла-Галь, знаменитые аррасские puys —

ассамблеи горожан-поэтов). Своему происхождению в

творчески-молодой и социально-передовой среде,

наряду со своей вполне оригинальной продукцией

усердно осваивавшей также жанры и технику

литературы рыцарской, повесть обязана той

изумительной свежестью, которая ее проникает,

соединением наивности и лукавства, глубокой

нежностью и легкой иронией в изображении

обоих героев — бесконечно милых, трогательных,

но чуть-чуть смешных в своем любовном

ослеплении и немного беспомощных детей.

Беспомощен, впрочем, лишь один Окассен: вся

инициативность выпадает на долю его подруги,—черта

зародышевого „феминизма", наблюдающегося

уже в куртуазной рыцарской поэзии, но

сильнее, понятно, выступающего в литературе

городского мещанства.

Было замечено, что к концу повести

творческое напряжение автора ослабевает и

изложение, исключая самые последние главы, ста-

новится немного небрежным и скомканным. 0то

вое же не мешает нам признать автора

выдающимся, можно смело сказать — гениальным

поэтом, пролагавпшм свой новый, оригинальный

путь.

Это своеобразие и большие

художественные достоинства „песни-сказки" (chante-fable)

были по заслугам оценены в позднейшие века.

Начиная с конца XIII века она вызвала огромное

количество пересказов и подражаний как в

повествовательной, так и в драматической

форме *. Подлинный текст много раз переводился

па новые языки: на французский (4 раза),

немецкий (5 раз), английский (6 раз), даже

шведский и датский **. Вполне естественно

также, что она продолжает привлекать внимание

многочисленных исследователей.

Л. Л. Смирнов

1

Кто услышать хочет стих

Про влюбленных молодых,

Повесть радостей ж бед:

Окассен и Ииколет,—

Как жестоко он страдал,

Храбро подвиги свершал

Для любимых ясных глаз?

Чуден будет мой рассказ,

Прост и сладостен напев.

И кого терзает гнев,

Злой недуг кого томит,—

Эта песня пепелит.

Радость будет велика,

И рассеется тоска

От песни той.

2

Говорят, рассказывают и повествуют:

Что граф Бугар Валенсский вел с

графом Гареном Бокерским войну, великую,

жестокую и кровопролитную, и не проходило дня,

чтобы он не стоял у ворот, укреплений и стен

города с сотней рыцарей и десятком тысяч

воинов, конных и пеших. При этом он сжигал

страну графа Гарена, опустошал его >емлю и

убивал его людей.

Граф Гарен Бокерсшга был стар и слаб —

прошло его время. И не было у него других

наследников, ни сыновей, ни дочерей, кроме

одного только мальчика. Я вам опишу, каков

он был.

Окассен.— звали графского сына. Он был

красивый юноша, высокий ростом; стройны были

его ноги, руки и тело. Волосы у него были

светлые, в пышных кудрях, глаза ясные и

веселые, лицо приветливое и правильное, нос

прямой и тонкий. И столько в нем было добрых

качеств, что не было ни одного дурного, все

только одни хорошие.

Но был он охвачен любовью, которая все

побеждает, не желал рыцарствовать, ходить

вооруженным па турниры, не хотел делать того,

что ему подобало. Отец и мать говорили ему:

— Сын, бери оружие, садись на коня,

защищай свою землю и помогай своим подданным.

Когда они тебя увидят рядом, они будут лучше

защищать свою жизнь и имущество и нашу

землю.

— Отец,—отвечал Окассен,— что вы там

говорите? Пусть бог не даст мне того, о чем

я прошу его, если я стану рыцарем, сяду на

коня, пойду в сражение и в битву, чтобы там

разить врагов и отражать удары, а вы мне

не дадите Николет, мою нежную подругу, ко^

торую я так люблю.

— Сын мой,— отвечал отец,— оставь и

думать о Николет. Она ведь пленница, привезенная

из чужой страны; там ее купил виконт нашего

города у сарацин и привез ее сюда. Эдесь оп

ее вырастил, окрестил и воспитал, как свою

крестницу. Теперь он даст ей в мужья какого-

нибудь молодого человека, который честно

будет зарабатывать для нее хлеб. Тут тебе нечего

делать, а если ты желаешь жениться, то я дам

тебе в жены дочь короля или графа. Нет

такого важного человека во Франции, который

бы не отдал за тебя свою дочь, если бы ты

захотел ее иметь.

— Увы, отец! Где на земле такая высокая

честь, которой бы не стоила Николет, моя

неясная подруга? Если бы даже она была

императрицей Константинополя или Германии,

королевой Франции или Англии, всего этого было

бы для нее мало—так хороша она и

благородна, и приветлива и полна достоинства.

Здесь поется:

Окассена знатный род

В замке де-Бокер живет.

Без прекрасной Николет

Для него ничтожен свет.

Но отец неумолим,

Мать во всем согласна с ним.

„Николет, мой милый сын,

Куплена у сарапин,

Где она была в плену.

Ты же должен взять жену

Рода знатного, как ты.

Брось безумные мечты".

„Мать, я не согласен, нет!

Кто прекрасней Николет?

Ясный взор и стройный вид

Сердце светом мне живит.

Мне любовь ея нужна,

Что так нежна".

Говорят, рассказывают и повествуют:

Когда граф Гареп Бокерсшш увидал, что

не удается ему отвлечь Окассепа от любви к

Николет, он отправился в город к виконту,

который был его вассалом, и сказал ему так:

— Господни виконт, удалите вы отсюда

Николет, вашу крестницу. Пусть будет проклята

земля, откуда вы ее привезли в пашу страну.

Ведь из-за нее я теряю Окассена; он не хочет

рыцарствовать, не хочет исполнять своего долга.

Так знайте, что если бы она была в моих руках,

я бы ее сжег в огне, да и вы сами тоже

должны меня остерегаться.

— Господин мой,— ответил виконт,— мне и

самому очень не нравится, что он к ней ходит

и разговаривает с нею. Я ведь ее купил на

свои деньги, вырастил, окрестил и воспитал,

как свою крестницу; теперь я дам ей в мужья

какого-нибудь молодого человека, который

будет для нее честно зарабатывать хлеб. Тут