Охотники за голосами - Страница 4
Кузнечко, скривившись, почесал за ухом. Он пытался угадать реакцию кандидата, но тот молчал, сопел и не сводил взгляд со своей фотографии. Потом сказал:
– Да эту фотографию даже моей теще показывать нельзя, не то что задержанным! Какие, едрит твою, родственные души! Типун тебе на язык, каркаешь! – Теперь уже Кандидат подумал, что это такой хитрый ход технолога Кузнечко через молодого дурачка, чтобы опять выйти за пределы обговоренной уже на десятый раз сметы. Поэтому быстро добавил: – Елки-палки, да все уже я перетер со всеми в СИЗО, а вы меня опять стричь начинаете, так сказать!
– А что со вторым макетом? – быстро отреагировал Кузнечко, уводя тему от скользких подозрений заказчика.
– Тут еще проще, – сразу подхватил Иван пас от главного технолога, немного помявшись и думая, как назвать вслух огромную женскую грудь в этом солидном взрослом кабинете: – Не знаю, как там по Фрейду, не все читал пока, но у нашей главной конкурентки, госпожи Скалкиной, в комсомольских кругах было неофициальное прозвище «Скалка-давалка»…
Кандидат в это время заскалился, хитро улыбнулся и слегка качнул головой. Ваня заметил, что попал в точку и продолжил:
– Это прозвище мы просто из узких кругов перетащим в широкое общественное поле. Берем эти, э-э-э, как там, эти… сиськи А-три и наклеиваем на соответствующее место на ее плакаты, которыми она залепила весь город. По тону и цвету все совпадает, смотрите, вот, технически – это ночь работы. Поначалу никто издалека и не заметит накладки, зато, э-э-э-э, сиськи, конечно, заметят все. Поскольку самые дисциплинированная, не пьющая и нравственно устойчивая часть нашего народа – женщины с детьми и пенсионеры, то пошлая соблазняющая реклама должна вызвать резкое неприятие нашего основного оппонента… и это, того, ну вы понимаете. В крайнем случае через пару дней их штаб сам зачистит от своих плакатов наш город. При этом, благодаря сложившейся репутации – тема разврата будет восприниматься вполне… как это… естественно и правдиво, во! И мы с чистой совестью, как Робин Гуды, не врем людям, а наказываем морально разложившихся кандидатов проигрышем на выборах…
Повисла пауза.
– Еще идеи есть? – спросил кандидат. – Ну и кадры у тебя, Вася, и где ты находишь таких дурачков? Эх, рано комсомол закрыли, рано, в общем, сами тут порешайте, как лучше, у меня стрелка важная, потом побазарим с тобой один на один…
Кандидат как ураганчик завертелся по кабинету, собираясь, пожал руку Кузнечко, одновременно ныряя другой рукой в дорогую дубленку, и шумно вылетел из кабинета.
Кузнечко присел за стол, побарабанил пальцами по столешнице о чем-то думая, поглядел на стоящего перед ним Ваню Ежихина и сказал:
– Садись. Кофе будешь? – Кузнечко потянулся к чистой чашке. – Будешь со мной работать, пока. Может, подружимся и я из тебя человека сделаю, может, выгоню без зарплаты, поглядим. Пока запомни самое главное на выборах: никаких выборов у нас нету. Вообще. Ясно? Есть спектакль, цель которого – заработать денег одним и оформить свое право на власть другим. И не важно, кто победит, главное, чтобы победила юная и пока щедрая российская демократия. И да, запомни еще: у нас нету никакого народа, что это вообще такое – народ? Есть электорат и все. Понял? И мы с тобой никакие не Робин Гуды, а просто «охотники за голосами», настоящие охотники, поймаем дичь – будет тебе хлеб с икрой, связи и почет, не поймаем – на рынок пойдем китайскими кроссовками торговать. Все просто. Пока этого с тебя достаточно, но ты это запомни, если хочешь выборами заниматься. Оцени откровенность, пока я добрый. И больше без моего ведома никаких инициатив, если на серьезные проблемы не хочешь нарваться, ясно? Это я тебе как бывший факультетский инструктор комсомола советую…
Так у Вани Ежихина появился первый друг по профессии и сама профессия. Потом были разочарования, дискуссии все с тем же Кузнечко о политтехнологиях и власти, периоды затишья и бурных избирательных кампаний, муки совести и обострения цинизма. К моменту своего появления в дождливом весеннем Петербурге Турист уже стал типичным практикующим дельцом с глубокой внутренней тоской о несправедливом устройстве мира и с удивительным образом сохранившейся детской верой в то, что истинная демократия все-таки бывает.
Черный джип мягко прокатил мимо указателя границы одной из провинций Российской Федерации. Джип, короче, такой, ну, долго описывать, такой, что сразу видно – не фермер и даже не начальник цеха на таких джипах ездят, не иначе как очень состоятельный депутат, бизнесмен или сам московский какой начальник. Область, наоборот, была очень древняя, маленькая, с давно высосанным столицей народонаселением и растасканными по алчным частным рукам под дачи и земельные спекуляции бывшими помещичьими и колхозными усадьбами. Народец в области был все больше престарелый, в современном постмодернистском смысле необразованный, но консервативен, крепок хитростью и традиционно скрытен. Именно так и представлял свою будущую область пассажир черного джипа из рассказов знакомых, чтения интернета и московских сплетен. Этот пассажир – Василий Сергеевич Кузнечко.
Да, да. Тот самый Кузнечко, который в лихие демократические взял себе в подмастерье юного Ваню Ежихина, который по своей непроходящей детской придурковатости оказался в Северной Столице без денег, без знакомых, без крыши над головой и приперся в Петропавловскую крепость погреться.
Вся прожитая жизнь Кузнечко была банальна и обидна, на его взгляд, до слез. Нет, поначалу, на фоне миллионов «нищих совков», когда его почитали и любили, молодого, наполненного энергий и деньгами, связями и острым умом – все было хорошо с самооценкой. Тогда он даже премного собою гордился. Но со временем, как большинство из последнего поколения советской молодежи, разочаровался и понял, насколько жестоко он обманулся. Суть этой поколенческой обиды заключалась в том, что все его сверстники, как и он сам, превратились в поколение обслуги, менеджеров и прочих наймитов у тех, кто реально взял власть и собственность. А благодаря тому, что власть и собственность в стране более старшие и умные люди брали как раз с помощью поколения Кузнечко, соответственно, самим кузнечкам уже не выскочить из системы и уж тем более не перекроить ее под себя.
Василий с тихим ужасом однажды вдруг осознал, что ему предстоит всю жизнь давать советы одним политикам, язвить над другими до тех пор, пока не заплатят, морща лоб, заумно комментировать всякую скандальную ерунду, которую на следующий день забывали даже бравшие у него интервью журналисты. Потом опять комментировать, язвить, советовать и постоянно себя рекламировать всеми возможными придумками – везде, где только можно, всячески изображая из себя востребованного Эксперта, влияющего своим экспертным мнением на жизнь не меньше чем всей страны, а то и на весь мир.
Всю жизнь давать советы и придумывать объяснения или оправдания в зависимости от результатов других людей, других! Но при этом уже никогда самому не принимать решения, никогда фатально не ошибиться, никогда не насладиться своей собственной победой или достижением! В тот момент ему стало так страшно от этого своего открытия, что вся шелуха аргументов о безусловной значимости политтехнологов и консультантов провалилась куда-то в подземелье души, как в мусорную яму. А ведь люди работают на земле, управляют предприятиями, строят фермы, проводят научные исследования, считают бюджет города или борются с младенческой смертностью. Даже труд чиновников, которые не без его, Кузнечко, участия превратились в самую зашуганную и позорную прослойку общества, показался ему вдруг, на мгновение, более благородным и ответственным.
Нет, нет, уважаемые читатели, вы не подумайте, что Василий Сергеевич жаждал доброй славы, хотел бы сам что-то сделать для кого-то! Он просто однажды понял, что его привычная, такая легкая и безответственная, информационно-политтехнологическая власть – кастрированная и бесславная на самом деле. Что в глазах миллионов – он один из типичных балаболов с экранов телевизора или новостных лент Интернета. А ведь начиная с советского пионерского детства, факультетского бюро комсомола он был уверен в собственной исключительности и в собственной особой судьбе. Из-за этой уверенности с развалом Союза бросил свою инженерную специальность, но не рванул вместе с нормальными комсоргами и юными кандидатами в члены КПСС в кооперативы, на аукционы и в криминальные авторитеты, а подался в загадочный тогда политический консалтинг и выборы.