Охотники за алмазами - Страница 6

Море прорвалось одновременно в двух местах и, кипя, устремилось в яму.

Бульдозерист увидел это. Секунду он колебался, а затем, утратив присутствие духа, выпрыгнул из машины; оставив ее морю, он побежал перед волной, направляясь к ближайшей стене ямы.

– Сволочь! – выругался Джонни, глядя, как бульдозерист вылезает из ямы. – Он мог бы выбраться с машиной. – Но сердился он и на себя. Он слишком промедлил с приказом уходить, и теперь приходится жертвовать морю машину стоимостью в двадцать тысяч фунтов.

Ленс резко включил двигатель и погнал «лендровер» в яму. Машина перепрыгнула через край, упала на пятнадцать футов, ударившись о дно, но песок смягчил удар, и «лендровер» покатил вперед, навстречу волне.

Волна обрушилась на капот, разворачивая машину, но Джонни удержал ее носом вперед и продолжал двигаться к застрявшему бульдозеру.

Двигатель «лендровера» был загерметизирован как раз для таких случаев, и теперь машина продвигалась вперед, разбрасывая струи воды. Но скорость все время уменьшалась: слой воды становился больше.

Неожиданно вся песчаная дамба обрушилась под напором побелевшей воды, и Атлантический океан вступил в свои права. Высокая волна пронеслась по яме, ударила «лендровер», приподняв его, выбросив Джонни в торжествующий поток, а машина перевернулась, в знак поражения показывая небу все четыре колеса.

Джонни ушел под воду, но немедленно вынырнул. Наполовину плывя, наполовину шагая вброд, непрерывно осыпаемый ударами неистового моря, он пробивался к желтому стальному островку.

Море снова ударило, и он снова ушел с головой. На мгновение ощутил под ногами дно, потом его ударило снова.

Но тут он добрался наконец до бульдозера и с трудом вполз на сиденье. Кашляя, выплевывая морскую воду, он дотянулся до управления.

Бульдозер стоял неподвижно, удерживаемый на твердом скальном дне двадцатью шестью тоннами собственного веса. Море волновалось вокруг, перехлестывало через гусеницы, но не могло сдвинуть машину.

Глаза жгло от морской воды и слез, но Джонни быстро проверил показания приборов. Давление масла нормальное, двигатель в порядке, высокая труба над кабиной по-прежнему плюет дымом.

Джонни снова закашлялся. Рвота и морская вода обжигающим комом застыли в горле, но он открыл дроссельный клапан и ухватился за рычаги.

Громоздкая машина неуклюже двинулась вперед, почти презрительно разбрасывая воду. Гусеницы прочно цеплялись за скалу на дне.

Джонни быстро осмотрелся. Песчаные съезды по обе стороны ямы были уже размыты. Края стали круче, а сзади море непрерывным потоком продолжало врываться в яму.

Волна накрыла его с головой, Джонни, как спаниель, затряс волосами; с растущим отчаянием он оглядывался в поисках выхода.

И тут с удивлением увидел Старика. Ленс считал, что тот сейчас в четырехстах милях отсюда, в Кейптауне, но вот он стоит на краю ямы. Седые волосы светятся, как бакен.

Джонни инстинктивно повернул к нему бульдозер и двинулся по бушующей воде.

Старик руководил действиями двух других бульдозеров, подводя их как можно ближе к песчаному краю ямы, а от грузовика, стоявшего поодаль, рядом с утесом, торопилась толпа овамбо, таща тяжелую тракторную цепь. Они сгибались под ее чудовищным весом, с каждым шагом погружаясь в песок по щиколотку.

Старик кричал на них, заставляя торопиться, но его слова заглушал рев двигателей и шум ветра и моря. Но вот он повернулся к Джонни.

– Подводи машину ближе! – крикнул он в сложенные рупором ладони. – Я подтащу к тебе конец цепи!

Ленс махнул, показывая, что понял, и тут же ухватился за рычаги управления: следующая волна покачнула даже гигантский бульдозер, и Джонни впервые услышал, как захлебнулся двигатель – вода наконец нашла к нему доступ.

Но тут он оказался под высоким, в двадцать футов, крутым песчаным откосом и выбрался из кабины на капот, навстречу Старику.

Тот стоял на краю ямы, согнувшись под тяжестью наброшенного на плечи конца цепи. Он сделал шаг вперед, и песок под ним обрушился. Старик заскользил по крутому склону, зарываясь по пояс, тяжелая цепь потянулась за ним.

Оценивая натиск воды, Джонни прыгнул ему навстречу, чтобы помочь. Вдвоем, избиваемые морем, они подтащили цепь к бульдозеру.

– Закрепи на рычаге отвала, – выдохнул Старик, и они дважды обернули цепь вокруг прочного стального рычага.

– Скоба! – рявкнул Джонни и, пока Старик отвязывал веревку, крепившую цепь к скобе у него на поясе, посмотрел наверх, на возвышавшуюся перед ними стену песка. – Боже! – негромко сказал он. Море билось об эту стену, размывая ее, и она дрожала, готовая обрушиться и похоронить людей.

Старик протянул ему огромную скобу, и Джонни онемевшими руками начал закреплять конец цепи. Ему нужно было просунуть толстый закаленный болт сквозь два звена цепи и закрепить его. Вода то и дело накрывала его с головой, море тянуло цепь к себе, стена песка над головой ежесекундно угрожала рухнуть – его задача была невероятно трудна. В двадцати футах над ним с беспокойством суетил помощник, готовый в любое мгновение передать приказ двум бульдозеристам, которые должны были потянуть цепь.

Но вот болт продет, сделаны с полдесятка оборотов, работа закончена, пора давать команду.

– Тащите! – выдохнул Джонни.

Старик поднял голову и заревел:

– Тащите!

Десятник кивком головы показал, что понял.

Его голова исчезла за краем стены, он побежал к бульдозерам, и в этот момент прибой приподнял цепь. Всего на несколько дюймов, но достаточно, чтобы зажать указательный палец левой руки Джонни между двумя звеньями цепи.

Старик заметил выражение его лица, увидел, что он пытается освободиться.

– Что случилось?

Вода на мгновение отхлынула, и он увидел, что произошло. Он отчаянно замахал руками, но сверху послышался рев двигателей, и цепь медленно двинулась вверх, извиваясь, как змея.

Старик схватил Джонни за плечи, чтобы поддержать его. Они в ужасе смотрели на застрявшую руку.

Цепь натянулась, отрезав палец, брызнула алая кровь, и Джонни упал на руки Старику. Большой желтый корпус бульдозера надвигался на них, грозя раздавить, но, использовав следующее отступление воды, Старик оттащил Джонни в сторону; их откинуло и прижало к стене силой потока, устремившегося вслед за бульдозером.

Джонни прижал раненую руку к груди, но кровь продолжала течь, вода вокруг порозовела. Он погрузился с головой, и соленая вода хлынула ему в легкие. Он чувствовал, что тонет, силы покидали его.

Джонни снова вынырнул и затуманенными глазами увидел бульдозер на полпути к краю ямы. Чувствуя на себе руки Старика, он снова погрузился в воду, и его зрение и разум окутала тьма.

Когда она рассеялась, он лежал на сухом песке берега, и первое, что увидел, – это склоненное к нему лицо Старика, морщинистое и помятое, серебристые седые волосы прилипли ко лбу.

– Мы его вытащили? – спросил Джонни.

– Ja, – ответил Старик, – вытащили. – Он встал, отошел к джипу и уехал, оставив десятника заботиться о Джонни.

Джонни улыбнулся этому воспоминанию; убрав левую руку с руля «ягуара», он лизнул обрубок указательного пальца.

– Дело стоило пальца, – пробормотал он. В поисках дорожных указателей ехал он по-прежнему медленно.

Он снова улыбнулся, вспомнив разочарование и боль, когда Старик ушел, оставив его лежать на песке. Он не ожидал, что тот упадет ему на грудь, зарыдает и попросит прощения за все эти годы страданий и одиночества – но все-таки чего-то он ждал.

Проделав двухсотмильное путешествие в джипе по ночной пустыне к ближайшей больнице, где ему обработали и перевязали рану, Джонни на следующий день вернулся как раз вовремя, чтобы присутствовать при первой пробной обработке гравия.

В его отсутствие гравий просеяли, чтобы отбросить все крупные камни и обломки, потом пропустили через бак с кремниевым раствором, в котором всплывают все материалы с удельным весом меньше двух с половиной, и наконец оставшееся поместили в шаровую мельницу – длинный цилиндр со стальными шарами размером с бейсбольный мяч. Цилиндр постоянно вращался, размельчая в порошок все вещества мягче четырех по шкале твердости Моуза.