Охотники каменного века
(В дали времен. Т. VII ) - Страница 7

Строение бедра показывает, что он ходил на двух ногах, поэтому я назвал его «эректус» — прямостоящий. Конечно, он ходил хуже, гораздо хуже нас, но все же ходил.

Вот только… — вздыхал Дюбуа, — я нашел слишком мало остатков! Крышка черепа, бедро и два зуба… Далеко в стороне от места моих раскопок годом раньше я нашел обломок нижней челюсти. Другие после меня нашли всего один зуб. И это всё! Если бы найти побольше, хотя бы половину черепа.

Около сорока лет прошло с тех пор. Я был моложе вас, Тинг, и вот — я старик. А новых костей нет и нет…

Дюбуа мог говорить часами. Тинг, пораженный сбывшимся предсказанием, уже не думал о бабочках и марках, слушая его.

— Питекантроп, которого я нашел, — продолжал Дюбуа, — погиб при извержении вулкана. Потоки ила и пепла покрыли поверхность и похоронили животных и растения. Так случается на Яве и в наши дни. В слоях — пепел разных цветов, туф, пемза. Они перемешаны с прослойками глины. Позже вода размыла эти слои и унесла часть костей. Поэтому я и нашел не весь скелет, а только части его — питекантроп погиб где-то в другом месте. К Тринилю его принесло водой. Где-то в земле лежат остальные кости этого скелета, лежат и другие скелеты. Они есть! Ведь нашел же я…

Тинг наслушался о питекантропе столько, что загадочное существо стало для него чем-то вроде старого приятеля. Нередко случалось, что он думал об обезьяночеловеке, перебирая раковины у себя в кабинете. Он даже называл его теперь просто «питеком».

— Не играйте на руку врагам обезьяночеловека, — упрекал его Дюбуа, — «питек» означает всего лишь «обезьяна».

— Ничего! — отвечал Тинг. — «Питекаптропус» звучно, но очень тяжело и длинно для каждого дня. «Питек» — короче и ласковее.

Теперь Тинг огорчался не меньше Дюбуа тем, что в шкафу лежит всего несколько костей питека. Ему хотелось видеть полный скелет питека!

Это очень соблазняло Тинга. На Яве есть орнитоптеры — соблазн удваивался. Моли живут везде, а яванские изучены очень плохо. Конечно, он найдет новые разновидности!

«Поеду на Яву?» спросил себя Тинг, глядя на яванскую орнитоптеру «Помпея» и представляя ее себе в воздухе, там, на Яве.

— Черный бархат с желтым атласом!

Это оказалось не так просто.

Малайский кампонг[1] зеленел бананами и курчавыми мангустанами, хлебными деревьями и пальмами. Солнце быстро выскакивало на небо утром и еще быстрее ныряло за горизонт вечером. Ливень вставал водяной стеной среди дня. Летучие собаки — калонги — кружились возле деревьев в ночной темноте.

Все было, как и полагается, в яванской глуши, куда забрался Тинг.

Мутная вода сонной реки текла среди отмелей и наносов. На отмелях чутко дремали огромные крокодилы. В наносах рыли ямы малайцы, терпеливо поднимая пласт за пластом. За землекопами присматривал Яа, рекомендованный Тингу как опытный человек.

Было все, кроме одного: костей питека.

Дюбуа сделал Тингу множество указаний и наставлений, где и как искать.

— Ищите тринильские слои! Это слои, образовавшиеся в то же время, что и в Триниле, слои определенного возраста. Они отложились как раз в те времена, когда на Яве жили питеки. В таких слоях и нужно искать.

Слушая Дюбуа, Тинг как будто все понимал. Здесь же, на яванской реке, он почувствовал себя школьником, не выучившим урока.

Как узнать эти тринильские слои? Глина сменялась песком, а песок — снова глиной, но уже другого оттенка. Появлялись прослойки какого-то затвердевшего ила. Был тоненький слой рыхлого туфового песчаника. Но не было сине-серой глины, а именно на ней лежал тот тринильский слой, в котором Дюбуа нашел кости питека.

Тинг особенно рассчитывал на этот сине-серый слой: его легко узнать по окраске.

— Ищи синеватую глину! Над ней и будет то, что мне нужно, — твердил он Яа.

Ему не приходило в голову, что сине-серой глины может и не оказаться, что совсем не в ней скрыта удача.

Землекопы рыли в разных местах. Наносы покрывались глубокими пробными ямами, ямы превращались в прудики, кишевшие комариными личинками. Вечерами, стуча зубами от лихорадки, Тинг слушал, как в этих прудиках голосят лягушки.

«Питек… питек…» — чудилось ему в их крике.

Дни шли. Тинг не находил тех слоев, где могли лежать остатки питекантропа.

Питекантропы жили в конце третичного и в самом начале четвертичного периода. Узнать слои отложений тех времен можно по остаткам животных и растений. Дюбуа показывал Тингу множество разнообразных костей и черепов: слонов, носорогов, бегемотов, дикобразов, оленей. Тинг разглядывал их, стараясь запомнить. Рисунки и описания этих костей он привез с собой.

За два месяца Тинг добыл всего два каких-то обломка. Сам Дюбуа не сказал бы, что это такое.

Кости питека прятались от Тинга. Прятались от него и орнитоптеры: он поймал лишь пяток, да и то не первого сорта. Одни моли не подвели: Тинг наловил их уже несколько тысяч.

Сидя на складном стуле и глядя на потные спины землекопов, Тинг вспомнил разговор с Дюбуа. Экспедиция Зеленки также искала остатки питекантропа. Было вынуто десять тысяч кубических метров земли, а нашли всего один зуб. Правда, экспедиция добыла множество костей животных — современников питека.

— Десять тысяч кубических метров! — Тинг только теперь понял значение этой цифры и похолодел на солнечном припеке. — Что мои ямы? Я еще и не начинал!

— Им просто не повезло, — успокоился он через минуту.

Неудачи и лихорадка сказывались: настроение Тинга менялось по многу раз в день.

— Синяя глина! — На ладони Яа лежал сине-серый комок. — Синяя глина!

Тинг спустился на дно карьера. Расплывчатые желто-бурые, буро-желтые и белесые слои заканчивались внизу синеватой полоской.

— Она! — Сердце стукнуло. Тингу показалось, что он уже держит в руках череп питека. — Наконец-то!

Землекопы снимали пласт за пластом, подбираясь к узкой синеватой полоске. В этой работе прошло несколько дней. Тинг не отходил от карьера.

Слой синей глины был обнажен. Он оказался тончайшей прослойкой.

— Здесь нет и десяти сантиметров! — Тинг растерянно глядел на глину.

Он забыл, что ему нужен слой, лежащий на синей глине. Ему казалось теперь, что все дело в толщине сине-серого слоя: от тонкого слоя ждать нечего.

— Синяя глина! — твердил Яа. — Вот она! Ты велел искать, и я нашел.

Тинг плюнул и ушел домой.

— Синяя глина! — услышал он в кампонге. — Синяя глина!

Все знали о синей глине, которую искал и не находил Тинг. Кампонг услышал о находке и радовался удаче Яа.

— Синяя глина! — слышал Тинг сквозь стены своего жилья.

— Питек! Питек! — пищал комар, забившийся под полог кровати.

Насмешливо щурился череп носорога со страницы развернутой книги. «На черепе носорога никогда не бывает рога», — вспомнилась Тингу школьная шутка. Он захлопнул книгу и, запив глотком хинной настойки облатку хинина, выглянул наружу.

Китаец-лавочник в синей кофте улыбнулся ему, сверкнув синими очками.

— Проклятье! — Тинг схватил сачок для бабочек и выбежал на улицу.

В лесу он раздавил несколько молей и отшиб сачком хвостик красно-черному махаону. Руки дрожали, в глазах мелькала синяя полоска: она расширялась и сужалась, словно мигая. Рот был полон горечью хинина и неудачи, в ушах звенело от хинина и возгласов: «Синяя глина!», сердце противно ныло.

Бродя по лесу, Тинг искал орнитоптеру. Красавицы-бабочки не было, и еще горче становилось во рту, сильнее звенело в ушах.

Очень хотелось пить. Бледно-желтая ягода лопнула на пересохших губах, и сладковато-кислый сок чуть связал язык. Забыв о бабочке, Тинг принялся шарить в кустах.

Сидя на поваленном стволе, он брал из горсти ягоду за ягодой. Давил их языком, выплевывая кожицу и семечки.

— Пиииить! — пискнула какая-то птица вблизи него.

— Дразнишь? — усмехнулся Тинг. — Дразни… Я еще найду его, питека.

Вдруг он вспомнил: