Охотник за шпионами - Страница 31

Вторую часть плана осуществить было значительно труднее. Заговорщики должны были решить, как Линдеманс, после того как он пролезет через окно, спустится на землю. Ведь его палата, как я уже говорил, находилась на четвертом этаже.

В этой части стены не было ни водосточной трубы, по которой Линдеманс мог бы спуститься вниз, ни выступов. Поэтому договорились так: в ночь побега Поющая Крыса из окна кладовки, которое находилось рядом с окном палаты Линдеманса, выбросит резиновый шланг. По нему-то Линдеманс и спустится вниз.

Раньше для Линдеманса это не составило бы большого труда. Его сила позволила бы ему спуститься по шлангу с любой высоты, лишь бы шланг выдержал его огромную тяжесть. Теперь Линдеманс был крайне слаб и к тому же парализован. Правда, вес его намного уменьшился, что было значительным облегчением для рук, но это не решало дела. Когда я видел Линдеманса в последний раз несколько месяцев назад, он едва ли смог бы сделать на веревке узел. Теперь же, еще больше ослабев, — Линдеманс долго болел и потерял аппетит — он должен был решиться на подвиг, совершить который смог бы далеко не каждый опытный и бесстрашный вор-взломщик.

Однако, как ни странно, согласно официальной версии, Линдемансу удалось спуститься по резиновому шлангу. Но он наделал слишком много шума, и часовые, почувствовав что-то неладное, схватили его. Через несколько минут Линдеманс снова очутился за решеткой.

Казалось, теперь власти должны были приложить все силы к тому, чтобы арестовать помощников Линдеманса, благодаря которым он чуть было не совершил побег за несколько дней до суда. Не надо было долго думать, чтобы заподозрить сестру, которая столько часов посвятила заключенному. Если сразу трудно было доказать ее соучастие в преступлении, следовало хотя бы заменить ее другой сестрой. Но по совершенно необъяснимым причинам ее не арестовали и даже не сняли с работы.

День суда приближался. Вскоре весь мир должен был узнать о предательстве Линдеманса. Наконец-то фальшивый кумир окажется низвергнутым! Но судьба сыграла еще одну злую шутку… Линдеманс лежал в кровати, когда за два дня до суда во время обычного утреннего обхода врачи вошли в его палату. Он был мертв. Рядом с ним неподвижно лежала сестра. Она еще дышала. Ее тотчас же отправили в госпиталь, где ей дали сильное рвотное средство и сделали все возможное, чтобы привести ее в чувство. Через некоторое время она пришла в себя и призналась, что дала Линдемансу восемьдесят таблеток аспирина и столько же проглотила сама. Она рассказала, что они договорились покончить жизнь самоубийством.

Так предатель обманул правосудие. Теперь он находился вне досягаемости закона, но какова дальнейшая судьба сестры, которая помогла Линдемансу избежать суда? Ее, несомненно, должны были привлечь к ответственности: во-первых, она принимала участие в устройстве побега заключенного и, во-вторых, и это самое важное, совершила убийство. Однако сестра, которая была бы рада отделаться многолетним тюремным заключением, так и не предстала перед судом. Впоследствии она занимала ответственные должности в голландских государственных учреждениях. Все это кажется мне очень странным.

Корнелис Верлуп, к моему удивлению, также избежал суда. Я слышал из различных источников, что впоследствии, находясь на службе в одном голландском учреждении, он занимал официальный пост в Германии. Весьма любопытное вознаграждение для человека, предавшего родину. Даже не хочется этому верить.

Специальный трибунал, который должен был судить Линдеманса, распустили, и он не провел ни одного заседания. В голландских газетах появились заметки о смерти Линдеманса. Дело было официально прекращено.

Итак, Линдемансу, этому распутному, тщеславному, жестокому и трусливому человеку, повезло с женщинами и в конце его жизни.

Ведь если бы Линдеманс не появился тогда в антверпенском концентрационном лагере, чтобы освободить двух девушек, я никогда не заподозрил бы его в предательстве.

Линдеманс был самым опасным шпионом из тех, с которыми мне приходилось сталкиваться на своем веку: я имею в виду не только его методы, но и вред, причиненный им союзникам. Некоторые могут не согласиться с заявлением, что именно преступные действия Линдеманса продлили войну на шесть месяцев. Но семь тысяч убитых и раненых доблестных «красных дьяволов Арнема», гибель многих людей — участников Движения сопротивления и преданных Линдемансом секретных агентов, замученных в застенках гестапо, — дело его рук, и этого нельзя отрицать. Смерть Линдеманса, последовавшая за несколько дней до суда, помешала людям узнать всю правду. Этим не замедлили воспользоваться. Отдельные лица стали предпринимать попытки обелить Линдеманса. Английская пресса собиралась рассказать читателям о его деятельности и смерти. В связи с этим представитель голландского правительства в Лондоне предложил мне опровергнуть тот факт, что Кинг Конг — виновник провала Арнемской операции. Но для меня Линдеманс был не мальчиком, который по неопытности наделал много глупостей, а подлым предателем, за деньги продававшим врагу важнейшие секретные сведения.

Одним из главных качеств контрразведчика должна быть способность к самоотречению. Пожалуй, на этом нужно было бы остановиться в одной из первых глав, когда я рассматривал основные качества охотника за шпионами, но читатель, видимо, замечал необходимость этого качества и в тех случаях, которые я уже описал. Охотник за шпионами должен быть не менее хладнокровным и объективным, чем ученый, наблюдающий через микроскоп за жизнью бактерий. Дав простор своим чувствам, он неизбежно начнет делать ошибку за ошибкой и постепенно может растерять все качества и способности контрразведчика.

Разведчиками люди становятся по самым различным причинам, Одних прельщают необычайные, захватывающие приключения, других — надежда разбогатеть, третьих — таких, как старый голландский почтовый чиновник Дронкерс, — толкают на шпионаж родственники. Наконец, некоторые мужчины и женщины идут на эту опасную работу потому, что они горячие патриоты и страстно хотят помочь своей родине. Иногда человека толкают на шпионаж сразу несколько мотивов. Но каковы бы они ни были — если шпиона задержат, он всеми средствами, до конца будет бороться за свою жизнь, яростно, как загнанная в угол крыса.

Допрашивая припертого к стене шпиона, контрразведчик не имеет права поддаваться сентиментам. Он не должен думать, что подозреваемый — это человек, жизнь которого зависит от результатов работы следователя. Он не имеет права выходить из терпения, если подозреваемый упрям или раздражителен, высокомерен или насмешлив. Во время перекрестного допроса следователь должен быть воплощением холодного, невозмутимого разума. После успешного завершения дела он может дать волю своим чувствам — восхищаться находчивостью и упорством шпиона или презирать мотивы его действий, если они этого заслуживают. Но чувства эти, вполне уместные после окончания следствия, недопустимы, когда дело только распутывается, — они затуманивают рассудок, как дыхание — зеркало.

Так должно быть. Но у каждого опытного контрразведчика, если он человек с душой и нервами, среди множества дел были и такие, которые затронули его чувства. Как бы мы ни закаляли себя, в конце концов мы только люди и никогда не можем гарантировать, что какое-нибудь непредвиденное сплетение обстоятельств не выявит в нас той или иной слабости.

Случай, о котором я собираюсь сейчас рассказать, касается не меня, но в его достоверности можно не сомневаться — его главным действующим лицом был мой товарищ, агент французского Второго бюро[12]. Он рассказал мне об этом случае не для того, чтобы похвастаться своими способностями — это не в его стиле, да и я достаточно много слышал о его заслугах. Более двадцати пяти лет я держал в тайне его рассказ, но теперь он умер, и я могу сообщить вам об этом случае, являющемся для меня блестящим примером (о котором Ги де Мопассан, этот мастер иронии, рассказал бы не задумываясь) той ситуации, при которой невозможно избежать проявления личных чувств.