Охотник - Страница 27

Это было кошмарно, нереально.

Пчелы покрывали ее тело тяжелым шевелящимся одеялом. Слишком тяжелым. Дженни пошатнулась. Ей пришлось зажмуриться, потому что из волос пчелы переползали на лицо. Они сидели на ней в несколько слоев, цеплялись друг за друга, они были повсюду. Свободными оставались лишь кончики пальцев да малая часть лица. Она чувствовала, как их лапки касаются ее щек. Дженни хотела закричать, но кричать было нельзя, ведь если она закричит… если закричит…

Они заползут ей в рот. И тогда точно ужалят. Но ей не удавалось свободно дышать носом, грудь сдавило под тяжестью. Ей придется открыть рот.

Она почти беззвучно вскрикнула, стараясь не двигаться, чтобы не потревожить пчел. До нее донесся голос Джулиана:

– Всего одно слово, Дженни.

Она могла только чуть-чуть покачать головой. Минимум движений. Дженни бесшумно всхлипывала, боясь пошевелиться. Но не сдавалась. Не сдавалась. Не сдавалась…

«Можешь сделать со мной все, что хочешь», – думала она.

Она хваталась за сознание, как за последнюю ниточку, но и та ускользала из пальцев.

Ей казалось, что она вот-вот упадет в обморок. Не сдаваться!

«Когда я коснусь пола, я раздавлю их, – промелькнуло в голове Дженни. – Они обезумеют и ужалят все разом, и тогда я умру».

Но она не сказала ни слова.

Темнота нахлынула на нее, и она поняла, что падает.

Дженни несло по течению в сером полумраке, и, словно сквозь сон, она услышала: часы пробили три.

«Пора вставать, – подумала Дженни, но вставать не хотелось. Она провалилась в дрему еще на несколько минут. – Нет, пора вставать. Это будильник. Пора в школу… или еще куда-то… Нужно идти к Заку».

Зак.

Дженни очнулась.

Она лежала на холодном полу в гараже своего двоюродного брата, но по крайней мере вокруг не было пчел. Она осмотрела свои руки и голые щиколотки. Ни одного укуса. Джулиан все-таки этого не допустил.

Но она осталась в гараже, где нет ни единой двери. В темной комнате вместо выхода – занавеска. Все прочие входы – и ворота для машины, и тот, что вел из гаража в дом, – попросту отсутствовали, на их месте были голые стены.

Дженни понятия не имела, что делать. Было уже три часа ночи, и она очень устала.

Она взглянула в тот угол мастерской, где Зак занимался фотографией. Его фотоаппарат стоял на треножнике. Софит был повернут в сторону. Задник представлял собой огромный лист черной бумаги без единой склейки, почти двухметровой ширины. Зак частенько подбрасывал в воздух на фоне черного задника какой-нибудь белый порошок или крупу и делал снимок. Получалось нечто похожее на Млечный Путь – белые точки в бездонном черном небе. Странные, футуристические снимки – Зак одно время ими очень увлекался.

Но на этом заднике была нарисована дверь.

Дверная ручка торчала из бумаги.

«Выход, – подумала Дженни, подходя поближе, но абсолютной уверенности в этом у нее не было. Почему-то при виде черно-белой двери по всему телу побежали мурашки. – А разве у меня есть выбор?» – подумала она.

Дженни повернула ручку. Дверь распахнулась.

Она шагнула вперед и оказалась подвешенной среди звезд. Дверь позади нее захлопнулась, но девушка этого даже не заметила. Небо нависало над головой низко, как потолок. Оно было черным, со сверкающими точками звезд на нем. Под ногами расстилалась бархатистая черная равнина, которой не было конца.

Ощущение окружавшей ее бесконечности было ужасным. Оно напомнило ей сон, который она когда-то видела: бесконечная земля и очень низкое твердое небо. Может быть, и Заку снилось что-то в том же духе? Может, это и есть его кошмар?

Единственными маяками в бесконечной, равномерной тьме были лампы – софиты, вроде тех, которыми пользовался Зак. Вокруг них то там, то тут виднелись небольшие островки света – белого или цветного.

Дженни повернулась, пытаясь сориентироваться в пространстве, и затаила дыхание. Дверь по-прежнему находилась позади нее. Она не исчезла. Можно было выйти.

Но если это – кошмар Зака, он должен быть где-то поблизости. Нельзя уходить, не попытавшись отыскать его.

Помедлив еще несколько мгновений, Дженни направилась к ближайшей лампе – неоновой, окрашивавшей островок в розовый цвет. Не так-то просто было решиться отойти от спасительной двери, и, пока она шла, старалась не спускать глаз с островка света перед собой. Бархатистая поверхность под ногами была абсолютно гладкой, без единой морщинки. Дженни в своих туфлях без каблуков могла проехаться по ней, как на коньках.

Подойдя поближе, она увидела, что на софите установлен розовый фильтр, точь-в-точь такой же был у Зака. Он раздобыл фильтры в театре, сняв с вышедших из строя светильников. Сейчас этот софит освещал практически ту же сцену, что на одном из снимков Зака, – силуэт ярко-розового койота в траве. Причудливый снимок был сделан в сложной технике. Дженни он всегда нравился. Но сейчас койот, стоящий под розовым светильником, почему-то нервировал Дженни.

«Словно ждет фотографа», – подумала Дженни.

Сцена оставляла впечатление вечного ожидания.

Она поспешила к следующей лампе, белой, находившейся примерно в десятке метров от первой. Впрочем, в таких условиях трудно было правильно определить расстояние.

Эта лампа освещала стену, одиноко стоящую, с выбитыми окнами. Ее украшали серебристые пятнышки и полоски. Зак как-то раз отправился в подлежащий сносу квартал в Зума-Бич и расписал там стену, а потом сфотографировал ее. Полиция заявила, что это вандализм, но Зак утверждал, что искусство.

Дженни оглядела стену с обеих сторон. Стена тоже нервировала ее… Здесь было чересчур тихо.

Стоило ей так подумать, как тут же послышался слабый лязгающий звук.

Свет розовой лампы мигнул – словно кто-то пробежал мимо. Не шелохнувшись, Дженни вглядывалась в темноту. Никаких движений. И никаких звуков.

«Просто разыгравшееся воображение», – сказала она себе, но это прозвучало не слишком убедительно.

То и дело оборачиваясь, Дженни поспешила к следующей лампе.

У этой фильтр был оранжевого цвета. Несколько лет назад Зак увлекся фотографированием через разные цветные фильтры подброшенной в воздух горсти питьевой соды. Только тут сода висела в воздухе, – легкое облачко, подсвеченное оранжевым прожектором, – висела сама по себе. Можно было различить отдельные крупинки, они мерцали и покачивались.

«Боже, выведи меня отсюда!»

Она попятилась и направилась к следующему островку.

Когда она подошла ближе, сердце подпрыгнуло у нее в груди. Дженни побежала вперед. Там стояли рядом две синие лампы, и под одной из них был Зак.

Дженни уже открыла рот, чтобы окликнуть его, но в последнюю секунду остановилась. А что, если это не Зак? Один раз она уже попалась в ловушку.

Она осторожно приблизилась, молча разглядывая человеческую фигуру.

Та же рубашка, такая же футболка. Те же джинсы. Такие же волосы завязаны в такой же конский хвост.

Он держал камень размером с кулак над куском холста, расписанным серебряными полосками. Клал камень на ткань, внимательно на него смотрел, потом снова поднимал. Вот он снова положил его, практически на прежнее место.

– Я собираюсь назвать это «Камень на воде», – пояснил он, поднимая голову. – Потому что на самом деле камни не плавают.

– Зак, – позвала Дженни.

Она опустилась на колени и положила руку ему на плечо. Взгляд его серых глаз был отстраненным и потухшим, почти как у того, другого. Но было в нем что-то такое, что Дженни безошибочно определила: перед ней ее брат.

Снова послышался непонятный тихий звук. Дженни быстро оглянулась – белая лампа на секунду погасла и снова зажглась.

– Зак, нужно спешить. – Она сжала его плечо. – Я потом тебе все объясню, но тут что-то происходит, и нам нужно поскорее добраться до двери.

Зак улыбнулся отсутствующей улыбкой, не глядя ей в глаза.

– Я знаю, что тут происходит, – сказал он. – Это не имеет никакого значения. Это одна из моих галлюцинаций.