Охотник - Страница 76

Он сделал судорожный вдох, отведя взгляд и качая головой, будто все это причиняло ему невыносимую боль.

– Слушай, я знаю, что до сих пор был тебе не лучшим отцом, потому что не рассказал правду. Мне нужно было думать о собственной семье. У меня три дочери. Но я обещаю, что с этого момента я буду рядом.

– Ты будешь водить меня на матчи по софтболу? – прохрипел я полным эмоций голосом.

Он замолчал, настороженно на меня глядя, а потом согласился.

– Да, сынок. Буду, если ты хочешь.

– А семейные ужины у нас будут? – продолжил я.

– Конечно. – Он вытаращил глаза и с облегчением меня приобнял. – Конечно. Каждую неделю. Я скажу Дайэнн, что мы всегда тебя ждем.

Дайэнн – его жена. Сделав вид, что смахиваю воображаемую слезу с глаз, я задал следующий вопрос:

– А ты расскажешь мне про пестики и тычинки? До меня доходили слухи, папочка, но неужели мальчики правда делают это с девочками? На слух это так… больно.

Он отпрянул и всмотрелся в мое лицо.

Я расхохотался.

– Тьфу. – Я оттолкнул его. – Завязывай на хрен. Я не твой сын. Может быть, я и тупой красавчик, но, черт подери, я правда красавчик. А ты похож на Гаргамеля[83].

Произнеся эти слова, я осознал, что перестал в это верить. Ну, отчасти. Я не был глуп. Не был тупицей. Я попросту был говнюком, которого некому было привлечь за что-то к ответственности. До сих пор.

– Да ты мелкий га…

Но прежде чем Силли успел закончить мысль, входная дверь тремя этажами ниже распахнулась. Снизу послышались крики: «ФБР».

Я издал преувеличенный вздох, поднял свой стакан с виски, сжал Силли щеки свободной рукой, чтобы разжать челюсти, и вылил содержимое ему в рот.

– На-ка. Что-то мне подсказывает, что тебе сейчас не помешает пьяная удаль.

Я знал, что в дом Льюисов отправили полицию. Я ожидал такой любезности, учитывая, что сам позвонил им и рассказал свою версию событий, но не мог предоставить никаких весомых доказательств. А прибытие ФБР навело меня на мысль, что к этому приложил руку кто-то еще.

Трой Бреннан, если быть точнее. Сейлор попросила его о помощи, зная, что я могу не справиться в одиночку. Она попросила отца о помощи, хотя ненавидела все, что он делал и олицетворял. Ради меня.

Лицо Силли исказилось от ярости.

– Они ходячие трупы. Тебе ни за что до них не дозвониться, идиот. Там, где они сейчас, нет сети.

– Зачем ты это сделал? – спросил я.

На лестнице раздался топот. Судя по звуку, их там был не один десяток. Свершилось.

– Ко мне всегда плохо относились. Я отдал «Королевским трубопроводам» лучшие годы своей жизни, но не получил даже повышения. Правда в том, что у твоего отца все руки в крови, потому он и нанял Троя Бреннана и его сына. Киллиан – удобный ему террорист, дьявол, готовый в любой момент разверзнуть врата ада. А ты? Ты просто идиот. Я пытался спасти эту компанию от самого себя, от ужасной, несправедливой преемственности. – Силли схватил меня за рубашку и попытался перебросить через перила.

Он называл меня идиотом все шесть месяцев, что я провел в Бостоне, но при этом сам с чего-то решил, что сможет сбросить вниз игрока в поло весом в девяносто килограммов и ростом сто девяносто пять сантиметров, к тому же состоявшего сплошь из мышц и феромонов. Я отступил на два шага, а потом толкнул его к перилам, отчего он согнулся пополам и повис, застыв на грани жизни и смерти.

Дом был чертовски высоким. Воздух казался разреженным и холодным, словно дыхание сосулек.

– Тебе конец, Фитцпатрик! – выпалил он, раскрасневшись.

Парни в черном открыли дверь с ноги (я обожал, когда они так делали; дверные ручки – для слабаков) и, ворвавшись в кабинет, схватили его за халат.

Я помахал ему пальцами на прощание.

– У нас всегда останется наша малая лига по софтболу, – крикнул я.

– Пошел ты! – проорал он в ответ, и весьма невежливо. – Я хочу позвонить адвокату! Дайте мне поговорить с адвокатом!

Я задержался на полчаса, чтобы изложить двум следователям свою версию событий, а потом спросил, могу ли я вылететь в Мэн. Мне ответили утвердительно. Когда я вышел из дома Льюисов, мне пришло сообщение.

Эш:

Мама сказала, что ты ничего не получишь, пока не поговоришь с ней лично. Прости.

Мне хотелось кого-нибудь убить.

– Ты понимаешь, что твоего мужа и сына через считаные часы может разорвать на куски в глуши, в которой не ловит связь? – Я шел по коридору к маминому кабинету.

Она быстро провела меня в свою личную комнату – не в ту спальню, которую она время от времени делила с отцом. Мама кивнула.

– Понимаю. Но ты так же важен, как и они, милый.

Я ничего не ответил, потому что по-прежнему не верил в это. Когда мы вошли, мама закрыла дверь и села за стол. Я не знал, зачем ей вообще офис. Все равно она не работала ни дня в жизни.

Я остался стоять. У меня не было на это времени.

– Давай быстрее и дай мне ключи от частного самолета.

– В частных самолетах нет кл…

– Это фигура речи, – улыбнулся я. – Говори, мам.

Мать покачала головой, разглядывая свои пальцы, которые распластала на столешнице.

– Я знаю, что ты злишься на меня, Хантер, и тому есть веская причина. Я родила тебя вне брака, чтобы отомстить твоему отцу, а потом сослала подальше, когда тебе было всего шесть. Ты имеешь полное право презирать меня. Но, милый, ты должен понять. Я не была тебе ужасной матерью. Я просто была ужасной матерью, и точка. Когда я узнала, что беременна тобой… – Она сделала резкий вдох и отвела взгляд, качая головой, будто воспоминания были слишком тяжелыми.

Если таков был ее план, как все наладить, то справлялась она на двоечку.

– Это был самый счастливый момент моей жизни. Хочешь знать почему?

Да не особо.

– Конечно, – вместо этого простонал я. Согласен на все, лишь бы она выделила мне чертов самолет.

Мама посмотрела на меня блестящими глазами.

– Потому что я знала, что буду любить тебя больше всех. Я была безумно влюблена в твоего отца – в твоего настоящего отца, – но Филип не отвечал мне взаимностью. Он сбежал обратно в Хорватию, когда понял, что я собралась бросить Джеральда ради него. Полагаю, твой отец щедро заплатил ему, чтобы он исчез. Но ты был плодом моей любви, Хантер. По-прежнему им остаешься. Ты единственный мой ребенок, которого я кормила грудью и лелеяла до трех лет.

– Ух ты. Я польщен, – съязвил я, не понимая, к чему она клонит.

– Но… – она подняла руку. – Я испытывала много трудностей, в том числе страдала от тяжелой депрессии. Порой я неделями не вставала с постели. Иногда твой отец силой вытаскивал меня из кровати, и у нас были серьезные ссоры. Однажды я даже вырвала ему клок волос. В другой раз сломала ему ребро. Я не годилась на роль матери, и отослать тебя, пока ты не увидел этого, казалось единственным вариантом.

– А потом надо было родить Эшлинг, – напомнил я. – Это тоже было важно. Угробить еще одного ребенка.

– Эшлинг была моим извинением за Филипа.

– Черт, звучит ужасно. – Я втянул воздух сквозь стиснутые зубы.

Она вскочила с кресла и бросилась ко мне. Каждая клеточка моего тела превратилась в лед. Даже когда мама остановилась в паре сантиметров от меня. Даже когда начала опускаться на колени.

– Черт возьми, Хантер, я больше не могу это выносить. Ты должен меня простить.

– А то что? – спросил я, сунув руки в карманы.

На мгновение я даже забыл, что мне нужно было спасать свою поганую семейку – так сильно увлекся мамиными попытками наладить наши отношения.

Она подняла взгляд, стоя передо мной на коленях.

– А не то я не дам тебе самолет.

– Твои муж и сын погибнут, – медленно проговорил я, внимательно на нее глядя.