Охота на Уршада - Страница 69

— Господа желают угря? — кружил у стола предупредительный юноша. — К наслаждению путников самые жирные угри из мессинского пролива, зажаренные с мятой… Не желаете ли соленую морскую собаку? Редкое удовольствие, господа…

Тем временем на выбеленных и выскобленных досках перед ловцом и девушкой появились миски с тремя видами уксуса, оливками, маслом и закрытые крышечками емкости с горячими рассолами. Юля почувствовала, что если сию минуту не начнет есть, задохнется от собственных слюней.

— Желают господа зимней кефали? Отменного качества, кефаль из Босфора, жаренная без толики уксуса…

— Давай кефаль, — повелел Рахмани.

Приказчик махнул полуголым мальчишкам, орудовавшим двузубыми вилками возле открытых печей.

— Желают господа жирного тунца? Нам только что доставили из Византии, молодые самки в этом году бесподобны, особенно в тминном соусе…

— Давай тунца.

— Желают господа отведать нежнейшей скумбрии из Эгейского моря? Мы печем ее в золе, в тростнике и фиговых листьях, сам наместник заказывает скумбрию у нас…

— Давай скумбрию. Не забудь зеленый маринад, — небрежно проявил осведомленность Рахмани.

На следующий кувшин песка или около того боги застенчиво удалились, не мешая усталым путникам набивать желудки. Мальчишки сновали с запеченными крабами, с полными мисками жареной тюльки, с горками натертых сыров. Входили какие-то люди с серьгами и курчавыми бородами до пояса, степенно раскланивались и обнимались с хозяином. Другие люди омывали руки в каменной чаше, полной розового вина, и, блестя жирными губами, с трудом покидали таверну.

— Ох, я так нажралась, аж пузо торчит, — пожаловалась девушка, когда они тоже выползли на разогретый камень мостовой. — Дом Саади, зачем вы разрешили мне столько есть? От такой вкуснятины лопнуть можно.

— Ты должна быть сильной, — отвечал ловец. — Когда мы доберемся до… до храма, тебе долго не придется есть.

Они спустились к реке. Строительство набережной было в полном разгаре, бесконечная череда осликов стояла в очередь с полными сумками камня. У пристани разгружались плоские корабли со спущенными косыми парусами. На возвышении важно восседал счетовод и перекладывал цветные камешки из одной кучки в другую, по мере того как грузчики проносили мимо него мешки с товаром. Счетовод ухитрялся обсчитывать три корабля одновременно, используя три вида камней.

— Ой, вот это номер! Настоящая вавилонская башня! — указывая на противоположный берег, простонала девочка Юля. Рахмани так и не понял, что она этим хотела сказать. Естественно, раз зиккурат выстроен в Вавилоне, как же ему иначе называться?

Девять башен до того прятались за добротными трехэтажными домами. Кривые улочки взбегали в горку или отчаянно бросались к пристаням. И вдруг как по команде город отступил, скромно потупившись на фоне своего сокровища. Девять ступенчатых кубов, один на другом, подпирали небо. Где-то на недосягаемой высоте жрецы-омыватели купали статую и готовили к отходу ко сну. Жрецы-очистители раскуривали фимиам, расставляли жаровни и повторяли слова молитвы. Жрецы-стольники уже варили пищу для бога на следующий день. И неважно, что их Мардук не умел ни кушать, ни спать, не нуждался в ванне и вине, его распорядок не нарушался столетиями, его привычкам и роскоши мог позавидовать любой вельможа. Мардук спал на золотом ложе и ел на золотом столе…

— О нет, неужели и это из золота? — Юлька замерла с открытым ртом.

— Все из золота, — равнодушно пояснил Саади. Его совершенно не занимали статуя Зевса высотой в пятнадцать локтей и золотой алтарь Мардука перед Дорогой Процессий. — Здесь очень много золота, этот город богат. Поэтому Горный Хибр никак не может успокоиться. Они будут вечно затевать ссоры, оправдывая себя борьбой за веру… Идем, нам надо продать рабов. Нас ждут на рынке.

Они пересекли реку по понтонному мосту, обошли башню Этеменанки по кольцу из узких улиц, со всех сторон наслаждаясь ее разноцветными этажами. Затем внимание Юльки снова надолго приковала крепость Навуходоносора с висячими садами. Она чуть не устроила ловцу истерику, почему же с их большими деньгами нельзя еще кого-нибудь подкупить и пробраться внутрь. С большим трудом Рахмани втолковал ей, что любой дворец на Великой степи — это не музей, а частное владение. На рынке Саади быстро определил рабов и стражников на постой, половину самых ненужных, взятых для отвода глаз, он продал. Освободив руки, они с Юлькой прошли в толчее мимо греческого театра, недолго послушали гогот зрителей и плаксивые причитания трагиков. Давали Аристофана, но Рахмани не был любителем комедий и решительно потянул ведьмочку прочь, хоть она и упиралась обеими ногами.

В тихом переулке ловец, ни слова не говоря, внезапно втолкнул Юльку в нишу, сам влез следом и достал нож. Не успела девушка набрать воздуха в легкие для жалобного вопля, как Саади уже отпрянул. Теперь он прижимал к стене рослого босоногого детину в невзрачном коричневом плаще. Кончик ножа упирался парню в кадык.

— Кто тебе приказал следить за мной?

— Не убивай меня, высокий дом, не убивай! Мне приказано следить за всяким, кто укрывает лицо платком…

По вежливому обращению, принятому в центральных районах Хибра, Саади моментально вычислил соотечественника.

— Иными словами, тебе приказано убить того, кто встречался с Продавцом улыбок?

— Да, высокий дом… — Наемник вздрогнул, понимая, что выдал себя. — Нет, клянусь тебе, никого убивать я не собирался. Да разве я похож на человека, способного убить? Посмотри сам, я худ, слаб и раздет. У меня даже ножа порядочного нет…

— Зато ножи были у тех, кто ждал тебя во дворе у таверны Ираклиса, — небрежно обронил Рахмани. — Нет, я не убивал их. Мне запрещены убийства. Но больше твои приятели никому не причинят вреда. Пока моя спутница кушала, я лишил их… неважно чего. Последний раз тебя спрашиваю, ничтожный червяк, кто подослал тебя?

— Он врет тебе, дом Саади. — Молодая волчица горящими глазами уставилась на пригвожденного к стене врага. — Он врет… мне страшно, я слышу его мысли, они похожи на опарышей. Его послали люди с крыльями за спиной. У них нюхач. Они выследили нас от Янтарного канала.

— Вот как?.. Папские прихвостни, тайные ордена Порты… — помрачнел Рахмани. — Они считают, что владеют мной безраздельно, раз я столько лет выполнял их приказы. Но они ошибаются. Мы сбежим! Юля, у меня к тебе одна просьба, мне самому этого не сделать. Ты не могла бы убить этого человека?

— Конечно, — сказала Юлька. — Без проблем.

Бронзовая стража Проклятого города Сварга крепко знала свое дело.

— Отлично, лучше не придумаешь… — Перевертыш бегал вокруг Рахмани по наклонной стене, нервно потирая тонкие ручки. — Здесь мы переждем бронзовую стражу, а затем сбежим.

— Сбежим? — Рахмани скептически оглядел каменное яйцо, в которое их поместили.

Точнее — поместили его одного, поскольку перевертыша стражники приняли за плащ. Из темного яйца выход был только один — крохотная дырка в самой верхней части, да и та закрыта тяжелой решеткой. Огнепоклонник с трудом удерживал равновесие. Трижды он обошел свою новую тюрьму, повсюду натыкаясь на шершавый прохладный камень. Внизу стены сходились в одной точке, так что нельзя было не только прилечь, но даже присесть. Кроме того, периодически начиналась качка, Саади швыряло из стороны в сторону, спасали многолетние тренировки ловца. К счастью, циклопы ничего не отняли — ни оружия, ни мешков, ни волшебной клетки.

Рахмани даже не заметил, как оказался в западне. Казалось, только что он брел по кладбищу, подпираемый недобрыми взглядами бронзовых исполинов, и вдруг, в один миг, провалился в душный каменный мешок. Сюда не долетали звуки и запахи, застойный воздух пах, как в забытом запертом склепе.

— Да, сбежим, если успеем, — хохотнул перевертыш. — Не хотел бы я ждать, пока они принесут нас к судье.

— Принесут? Нас разве кто-то несет?

Точно в подтверждение этих слов каменное яйцо снова затряслось.