Охота на птичку (СИ) - Страница 40

‒ Она пока в стадии отрицания. Но я не изменю своего решения, если ты об этом.

‒ Хорошо, ‒ уверенно и непринужденно откликается Птичка. ‒ Значит, завтра в Париж, а сегодня что?

‒ Можем, переспим? — ляпаю я на автомате с непробиваемой рожей, но тут же свожу все к шутке. ‒ В смысле переночуем вместе. А до этого составим программу уик-энда и кино посмотрим. Можно у тебя.

Я не напрашиваюсь, отель уже забронировал, но мне интересно, как она отреагирует.

‒ Ладно, ‒ снова неожиданно спокойно отвечает она. ‒ Моя кровать не такая большая, как в Маджестике, но мы поместимся.

Офигеваю, как легко она соглашается. И хамоватое «переспим» совершенно не смутило? Это что-то новое. Неужто мои скупые откровения так повлияли? Любят женщины определенность, а ведь она — всегда обман. Наша жизнь — это серфинг в мире неопределенности, и в этом весь ее смак, драйв и кайф.

Бронь на отель незамедлительно отменяю. Если девушка зовет в свою, пусть даже тесную, постель — только идиот откажется и поедет ночевать в гостиницу. Я точно не из таких.

Соня предлагает прогуляться к морю и потом зайти в супермаркет, потому что дома нет ничего съедобного, кроме привезенных мной конфет.

‒ Не стоит заморачиваться с готовкой еды, закажем доставку, ‒ решаю я. — И к морю давай не пойдем, там дождь накрапывает, и меня что-то рубит.

Кофе не помог. Бессонная ночь дает о себе знать тяжелеющим затылком и стремительно наваливающейся усталостью. А мне еще нужно забрать из камеры хранения оставленный утром багаж.

‒ Давай, ‒ в очередной раз соглашается Соня, и я уже начинаю побаиваться такой тотальной покладистости. К добру ли?

Договариваемся, что пока я забираю чемодан, Птичка летит домой складывать свой. Мы всего на два дня, но во Франции ощутимо прохладней, нужно взять теплые вещи.

К моему появлению в комнате Сони уже полнейший порядок. Кровать застелена, вещи убраны. Только потрепанный розовый рюкзак ждет своего очередного путешествия в углу у двери. Мой серебристый самсонайт на его фоне выглядит зажравшимся буржуем. Но в Париж я тоже еду с рюкзаком, который везде таскаю с собой.

‒ Пиццу будешь или суши? — спрашивает Соня, плюхаясь на кровать с телефоном, листает там, выбирает. Мне сразу годы студенчества вспоминаются. Маленькая комнатка, ноутбук с прогруженным фильмом, пицца. За окном дождь, а мне хочется секса. И сейчас хочется. До одури!

‒ А тебя можно? — я заваливаюсь рядом и тяну ее на себя.

‒ Ты же спать хотел? — она упирается руками мне в грудь, а потом лохматит мне шевелюру и хихикает.

‒ Тебя хочу больше, ‒ выдаю я на полном серьезе и ловлю ее подбородок, чтобы не вырвалась, а то уже дернулась.

Соня в лице меняется. Отчетливо видно смятение.

‒ Никит, давай не здесь, пожалуйста.

‒ Почему? Это же не твоя детская, за стенкой не родаки телек смотрят. Да и мы не тинэйджеры давно. Что не так?

Мнется и не отвечает. Глаза прячет, губу закусила.

Нежно веду рукой по напряженной спине, вверх от поясницы к шее и обратно до лопаток. Прижимаю к себе и шепчу на ухо.

‒ Ну сколько можно меня мучить? В чем проблема?

Чувствую, как она напрягается еще больше. Отпускаю, она сразу отодвигается и обхватывает себя за плечи.

‒ Можно я спрошу? Тот вопрос, который отложила на потом. Помнишь?

‒ Слушаю, ‒ выдыхаю я недовольно. Приятного легкого возбуждения как не бывало.

‒ Почему ты тогда ушел в ванную? — спрашивает она дрогнувшим голосом.

Я подвисаю. В ванную при ней я ходил уже не раз. О каком из них речь?

‒В тот самый первый раз, утром, перед самолетом, ‒ поясняет она, но я по-прежнему не врубаюсь.

‒ А зачем люди ходят в ванную, Сонь? У организма свои потребности. Разве нет?

Она густо краснеет, судорожно сглатывает и кивает. А потом уточняет:

‒ Дело не во мне?

‒ Конкретно тогда было в тебе, ‒ признаюсь я, не хочу обманывать.

Она багровеет, в глазах реальный ужас. Не дышит, кажется.

‒ Я так сильно хотел тебя, что перевозбудился, ‒ нехотя поясняю я. ‒ Боялся опозориться, вот и вышел на минутку снять напряжение. А ты дала деру.

Смотрит недоверчиво, но хоть задышала.

‒ Ты почему сбежала? Мне вот этот вопрос покоя не дает.

Пожимает плечами.

‒ Решила, что со мной что-то не так. Что тебе не понравилось.

Тут уже я не выдерживаю. Ржу. Реально ржу, как конь. Мне не понравилось? Именно поэтому я до сих пор не могу прийти в себя, всеми правдами и неправдами искал ее, четверть мира проехал, с отцом отношения испортил… Вот как сильно мне не понравилось!

‒ Заказывай пиццу. Любую! ‒ отсмеявшись, я иду в ванную. В дверях предупреждаю:

‒ Я сюда не из-за тебя. Схожу в душ, если ты не против.

Соня сдавленно хихикает и выдает мне полотенце.

Потом мы просматриваем разные путеводители по Парижу и едим обалденно вкусную кальцоне. Ближе к вечеру Птичка включает какой-то фильм и меня тут же вырубает. Отключаюсь сразу после заставки, даже название прочесть не успеваю.

Глава 30

Никита: Я не ошибся. Она моя женщина

Разбудил меня шум дождя. Он накрапывал весь день, а к ночи полил еще сильнее: глухо стучал по карнизам, лупил с порывами по стеклам. Я не сразу понял, где нахожусь. Однако в последнее время мне слишком часто приходится просыпаться в новых домах и отелях, поэтому я осмотрелся даже с некоторым интересом.

В комнате довольно светло, штор на окнах нет, и первое, что я вижу — это изгиб тоненького плечика. Соня лежит на боку и чуть ниже, подсунув под голову согнутую в локте руку, потому что единственную подушку занял я. Наши тела не соприкасаются, но находятся так близко, что я кожей живота чувствую исходящее от ее спины тепло.

‒ Она голая и рядом, ‒ проносится в полусонном мозгу, и тело отзывается на эту короткую мысль блаженной истомой. Прижимаю к груди подбородок и почти упираюсь носом в ее макушку. Тяну в себя солнечный запах ее волос. Даже просто лежать рядом с ней прекрасно, но мне мало. Рука сама тянется к предплечью и ведет по прохладной коже вниз, задевая покрывало. Она укрыта и совсем не голая, на ней маечка с тонкими бретельками, но это меня не остановит.

Птичка никак не реагирует на прикосновение — глубоко спит. Будить ее сейчас — неправильно, но желание потрогать сильнее здравого смысла. Медленно спускаю ладонь к груди, накрываю упругое полушарие и сквозь тонкую ткань чувствую небольшой мягкий сосок. Не могу устоять соблазну слегка сдавить его, и он мгновенно твердеет. Все! Моему члену этого хватает, чтобы радостно подпрыгнуть до небес.

Дальше сдерживать себя невозможно. Сползаю ниже и пристраиваюсь сзади, прижимаюсь. По телу мягкой волной прокатывается возбуждение, в паху приятно покалывает. Хорошо.

Соня все еще крепко спит, никак не реагирует. Покрывало между нами мешает. Дергаю его и накрываю нас вместе. На ней майка и шортики, но ткань настолько тонкая, что можно не обращать на них внимания. Перекидываю руку и вжимаю в себя ее расслабленное теплое тело. Долго вдыхаю воздух с шеи, полные легкие набираю. Пьянит. Тащусь и руки контролировать перестаю.

Они сами задирают майку, гладят нежный животик, водят пальцами вокруг пупка и, поднимаясь к груди, легонько сдавливают ее. Пахом притираюсь к упругой попке в шортах, представляя ее голой и доступной. Горячо у меня там, через перетянутую ткань боксеров чувствуется, как полыхает.

Соня ерзает и недовольно постанывает — не хочет просыпаться. Ну и не нужно, сам все сделаю.

Как хорошо, что она без трусиков и край у шортиков свободный. Легко сдвигаю его и накрываю пальцами теплую шелковистую плоть. Слегка прижимаю, растираю и приоткрываю губки. Там уже все мокро. Спит моя Птичка, а ее тело отзывается.

‒ Ники? — спрашивает она сквозь сон.

‒ Да, сладкая моя, я, ‒ шепчу и целую в ямочку за ухом.

Она издает тихий стон на выдохе и меня кроет. Это не волна ‒ настоящее цунами нахрен. Накрывает и утягивает в пучину безудержной страсти. Ласкаю ее пальцами, целую шею и спину, и слюни сглатываю. Как у бешенного пса льются. Хочу ее поцеловать там. Сильно хочу!