Охота на последнего русака - Страница 1

Арташес Симонянц, следователь по особо важным делам министерства глобальной безопасности, в тот знаменательный вечер вдрызг напился… по приказу руководства. И пил целую неделю без просыпа, пока однажды утром шеф не крякнул удовлетворенно:

— Ну вот, теперь твоя физиономия приблизилась к облику бомжа категории «бич» — бывший интеллигентный человек.

Арташес глянул на босса мутным взглядом похмельного страдальца. Генерал открыл бар, замаскированный под библиотеку с классической литературой, старательно нацедил капитану полстаканчика.

— Больше не дам, а то не врубишься в тонкости задания. Ты же у нас самый классный спец по охоте на русака и беляка?

Посветлевший во взоре Арт занюхал коньяк рукавом и икнул:

— Так мы же выбили и тех и других как вид, шеф. И русаков, и беляков.

— Всех, да не всех. И на твою долю осталось. Недавно с орбиты зафиксировали следы последнего реликта.

Молодой следователь недоверчиво всмотрелся в фотоснимок:

— И по каким природным признакам вам удалось классифицировать эту особь как русака? Не вижу обоснований.

— Обоснование самое веское — командование отзывает суперагента Арташеса Симонянца из отпуска для выполнения особо ответственного задания. Среди высшего командного состава министерства шутники и приколисты пока не встречались.

— Я давно охотничью сноровку утратил и нюх потерял — десять лет без практики. Уже и вороньего следа на снегу не прочитаю.

— Русак это тебе не снежный человек, который как бы есть и как бы нет его. Русак следы оставляет материальные. Это вредитель конкретный и зловредный. Давай еще плесну тебе для храбрости и отведу к министру, а то начальство ждать не любит.

Три дня ночевки на вокзале, неделю — в муниципальной ночлежке для лиц без документов. Еще два дня в спецраспределителе для лиц без определенного места жительства. Арт нахватался блох, его вусмерть заедали вши, из-за чесоточного клеща все тело покрылось зудящими расчесами. И вот наконец на дезстанции после санитарной обработки ему за миской благотворительного супа подвернулся «покупатель»:

— Надоело горе мыкать?

— Хуже горькой редьки.

«Покупатель» опасливо осмотрелся по сторонам и прошептал:

— На Север’а согласен?

— Хоть к черту на рога.

— А граммульку стеклоочистителя заглотишь на дорожку?

— Наливай.

Йети, бигфуты и прочие снежные человеки были просто безобидной придумкой по сравнению с таинственным русаком. Но была между ними одна махонькая разница, зацепка, так сказать. Русака было так же трудно зафиксировать приборами, как и всякого мифического пещерного человека, но русак оставлял после себя ощутимые следы жизнедеятельности. Не просто следы, а факты почти разумной деятельности, куда там до него речному бобру с его плотинами или обезьяне с палкой. Русак преобразовывал природу. Прокладывал просеки в тайге, ставил плотины с мельницами на реках, вспахивал ляды на пожарищах. Ученые-энтузиасты выдвигали гипотезы, одна фантастичней другой, мол, этот вредитель уже научился добывать огонь, приручать животных и строить утепленные жилища. Все бы ничего — пусть себе строит, но с каждым годом русак как вид все чаще приходил в тесное соприкосновение с цивилизацией. Вред от такого соседства становился все более нестерпимым.

В зоне ответственности американцев перед N-ским контуром безопасности за два часа без шума и дыма исчезла целая авиабаза со складами ГСМ, продскладами и полным арсеналом боеприпасов. Иностранный контингент нашли перебитым заодно с местной администрацией и наблюдателями от ООН. В зоне ответственности эстонцев в живых не осталось ни одного вахтовика-контрактника из числа буривших тут разведочные скважины в надежде подобрать хоть крохи газовых месторождений.

Эти вредители выгрызали любое металлическое сырье, как ржавчина железо. От соседства с русаком начисто пропадал черный металл, не говоря уже о цветных. Но самая лакомая добыча — трансурановые элементы, точнее мобильные ядерные реакторы. Те пропадали в первый же день после доставки. И таких фактов из год в год становилось все больше.

В отчете перед комиссией ООН по пацификации Восточно-Евразийского субпространства гибель личного состава и пропажу военного имущества больше не удавалось списать на природные катаклизмы и проделки воображаемой популяции неандертальцев и прочих гоминид. Снежного человека до сих пор никто не обнаружил — это неоспоримый факт. Элементарная логика подталкивала членов комиссии к очевидному, но отнюдь не отрадному выводу — несмотря на все попытки, затраты и потери, люди до сих пор так и не извели русака под корень как вид даже после многочисленных победных реляций о торжестве человечества над этим коварным вредителем.

Живая сила экспедиционных карательных корпусов продолжала погибать в полном составе, техника — исчезать бесследно. Как это удавалось последнему русаку — так и оставалось загадкой.

Сканирование территории со спутников или при помощи высотных пилотируемых самолетов-разведчиков обычно не давало ничего, кроме неясных намеков на лежбища, стоянки и стойбища, которые можно было бы трактовать и как доисторические поселения. Низколетающие же беспилотники безвозвратно пропадали в зоне разведки, стоило им только достичь цели. Никаких убедительных следов недавней жизнедеятельности русака, никаких бытовых отходов, лишь засеки и порубки в тайге, которые можно принять за бурелом, — вот и все, что можно было разглядеть на аэрофотоснимках, с которыми ознакомили следователя Арташеса Симонянца.

Еще со студенческой скамьи в институте глобальной безопасности Арт вынес самые смутные представления о характере этого зловредного врага рода человеческого, которого некоторые ученые отваживались называть почти разумным видом. За всю историю после окончательной победы высшей цивилизации по всей планете удалось выследить всего около двух десятков особей — снимки были нечеткие, но все же удовлетворительного качества для исследователей и охотников. А добыты для проведения анатомического вскрытия только три особи и то в виде фрагментов.

Двоих из трех русаков добыл лично Симонянц, за что и был награжден высшим орденом «За заслуги перед благодарным человечеством» первой степени. После двухлетней стажировки в Субарктическом центре подготовки специалистов по карательно-подрывным операциям он, тогда еще только курсант, был заброшен в тайгу за Уралом и в первый же день, по прихоти судьбы, лицом к лицу столкнулся с мохнатым чудовищем на подбитых оленьей шкурой лыжах. Добыть его живым не удалось, пришлось ограничиться мертвой тушей. Точнее тем, что осталось после попадания в русака выстрела ручного гранатомета.

Патологоанатомы установили, что это был неполовозрелый самец, судя по оставшимся зубам, лет десяти от роду. Ученых удивила его рука с далеко отставленным большим пальцем, отсутствие надбровного валика на лбу и растительности на коже. Мех, покрывавший фигуры русаков на полученных ранее снимках, был, оказывается, только одеянием из звериных шкур.

После этого сенсационного открытия двое ученых-зоологов защитили докторские диссертации, а двенадцать — кандидатские. Правда, утверждение курсанта Симонянца, что во взгляде преследуемого объекта можно было даже уловить зачатки интеллекта, было встречено дружным смехом ученого сообщества.

Между тем, пока шли научные дискуссии о гипотетической вероятности возрождения разумной жизни за Северным полярным кругом, по окраинам гиперборейского пространства военные наблюдатели стали отмечать некоторые природные аномалии.

Приборы фиксировали, предположительно, передвижения больших материальных масс в воздухе, на земле, под водой и на воде, но получить изображения перемещаемых объектов не удавалось. Скорей всего на заброшенных территориях проявлялись какие-то неизученные атмосферные явления. И вообще достоверных географических и геофизических описаний этого региона почти не сохранилось из-за отсутствия к нему научного интереса. После истощения нефтяных и газовых месторождений на этом запустыненном пространстве, весьма недружественном к человеку высшей цивилизации, люди доброй воли начисто забыли нем. Ни одно из сообщений касательно этого региона не могло попасть в сводках новостей даже в разряд курьезов, не то что сенсаций.