Охота на Мясника - Страница 9

— Твой Антон привез к нам в центр кровь на анализ. Я была занята и им занималась моя подруга Лидка. Он объяснил, что кровь не его, что его просил друг. И этот друг не хочет пользоваться твоей лабораторией чтобы избежать огласки.

— И что?

— ВИЧ-реакция оказалась положительной. Я, конечно, еще перепроверю, но боюсь…

— Спасибо, что сказала, — Галина крепко сжала руку подруги. — Ирке если вдруг встретитесь, ничего не говори. Я сама выясню подробности у Антона. Хорошо?

— Конечно, — согласилась Мария. — Но все-таки вопрос слишком серьезный…

— Остановись, пока не поздно! — Галина замерла и вцепилась в рукав Марии. — Скажи честно — ты любишь устрицы?

— Устрицы? — опешила Мария. — Понятия не имею. Никогда не пробовала.

— Тогда за мной шагом марш!

И она потащила подругу к сияющим бронзой и роскошью дубовым дверям ближайшего ресторана.

Громада "Вагнеровского культурно-экономического центра", выросшая на берегу Москвы реки, собирала на своих закрытых от непогоды и посторонних глаз теннисных кортах государственную и окологосударственную элиту, а также лоббистов всех мастей. Ничего не поделаешь, закон природы. Раз барин интересуется теннисом, то и все лакеи, от мала до велика, обязаны гонять ракетками маленькие желтые мячики. Да еще денно и нощно Бога благодарить, что хозяин не увлекся боксом или каким-нибудь супермарафонским бегом.

Риф вошел в раздевалку. Здесь было прохладно и пусто. В отличие от нормальных раздевалок пахло здесь не потом, а весенней свежестью.

Он забросил ракетку на один из шкафчиков, скинул рубашку и шорты, взял полотенце и направился в душ. В это время в раздевалку вошел еще один человек, немного моложе Рифа, но такой же широкоплечий и узкозадый.

— Все, финиш! — сообщил ему Риф. — Можешь забрать мою ракетку. С теннисом пора завязывать, надо седло покупать. Будущее — за конным спортом.

— Ты что, не мог выиграть у этого пузатого банкира? — спросил Рифа молодой собеседник. — Или у тебя теперь работа такая?

— И такая тоже, — признался тот. — Не жалуюсь. Я ведь еще когда погоны таскал, понял, что никому мы не нужны. Мне возражали, что родина нас не забудет. И кто оказался прав? Давай вспомним наш славный боевой путь. Когда бригаду вывели из состава КГБ, наш генерал Павлов, дай ему Бог здоровья, пристроил нас к себе в Управление Охраны. Чем все кончилось? Он оторвался от реальности, полез регулировать торговлю нефтью и оружием, то есть в чужой огород. Ему тут же прищемили нос, а Управление Охраны разогнали. После этого всех нас перебросили в группу "активных действий" Управления разработки преступных организаций. Генерал решил, что наступило время для мести олигархам. В результате главный олигарх разбомбил УОРПГ и мы оказались на улице. Где теперь наши орлы с которыми мы когда-то вместе тянули лямку в "ОШБОНе"?

Молодой пожал плечами:

— Говорят, кое-кого ты подобрал.

— Правильно говорят, — подтвердил Риф. — Не всех, конечно. Кто бы мог подумать, что среди наших железных парней окажется столько шлака?

И, заметь, когда все оказались за бортом и перебивались случайной халтурой, первыми сломались самые крутые. А ведь "бессмертные" были нашей гвардией. Теперь кто спился, кто на иглу подсел. Дерьмо жидкое, а не люди. И ведь я всегда пытался им втолковать, что умение убивать — не самое главное достоинство мужчины. Я взял к себе тех, кто не опустился, не превратился в животное. Тех, кто не раскис и доказал, что остался "бессмертным".

Риф не заметил искры ненависти, которая сверкнула на миг в глазах собеседника и продолжал:

— У меня ведь не только мое охранное предприятие. Я, фактически возглавляю службу безопасности всей империи "Ипсилон". И тебя приглашаю. Ты же всегда был одним из "бессмертных". Кстати, как к тебе теперь обращаться?

— Называй меня просто Антоном.

— Да хоть Папой Римским. Я ведь твой должник. Задание по Касьяну ты выполнил просто с блеском. Пользуйся моментом, у меня сейчас открылась хорошая штатная вакансия.

— Кого-то убили?

— Помнишь Бурого? Надежный был мужик. Все хотел выяснить, кто Волкодава замочил. Не успел. Так что давай на его место, не пожалеешь.

— А что я должен буду делать в твоей лавке? Толстопузым банкирам в теннис проигрывать?

— Все. Для начала постажируешься в каждом из подразделений, начиная с охраны банка, кончая проведением спецопераций. А там посмотрим к чему у тебя талант.

— А вы и спецоперациями продолжаете заниматься?

— Чем? — Риф сделал вид, что удивлен. — Какими спецоперациями? Я тебе ничего такого не говорил. Сейчас мои спецоперации — это тот толстяк, которому я проиграл. Рекомендую: Сема Зелинский, банкир. Не человек — золото. Во всех смыслах. И это золото я рассчитываю прибрать к рукам.

— Не трать время на объяснения, я знаю его не хуже тебя. Я занимаюсь компьютерным обеспечением его банка. И ребят наших в охране частенько вижу.

— Они тебя не узнали? — удивился Риф.

— Вероятно я сильно изменился со времен службы, — пожал плечами парень, назвавший себя Антоном. — Так значит ты все-таки специально проиграл?

— Да, специально. В порядке компенсации за те неприятности, которые он благодаря мне поимел и еще поимеет. Банкир, в конце концов, тоже человек, и он вправе получать маленькие человеческие радости.

— Ты что, поимел его жену?

— Нет, дорогой Антон, вчера я окончательно поимел его банк.

— И не противно тебе, боевому офицеру, елозить под торгашами? — скривился молодой.

— Эх ты, наивняк, — снисходительно-наставительно произнес Риф. Истинно говорю тебе: важно не кто под кем лежит, а кто кого трахает.

Запомни это! А то так и будешь на дровах ездить. Это твою синюю развалюху я видел на стоянке?

И он направился в душ, откуда донеслись раскатистые рулады:

— Ты запо-омни сыно-о-ок золотые слова-а-а!…

Его товарищ также разделся и направился в соседнюю кабинку. У обоих собеседников на левом плече синели одинаковые татуировки — весело оскаленный череп с крылышками и надпись: "ОШБОН-Кургай".

В черной-черной комнате стоял черный-черный стол. На черном столе стояла черная лампа. Ее свет вырывал из мрака комнаты небольшой освещенный круг. За столом сидел человек в черной майке с надписью "РИФ-секьюрити". На плече его синела татуировка — весело оскаленный череп с крылышками и буквы "ОШБОН-КУРГАЙ".

Перед ним на столе в свете лампы лежал большой нож с зубьями по обуху, утолщенной крестовиной-упором и массивным металлическим кольцом в торце рукоятки. Своей тяжестью нож прижимал к столу стопку газетных вырезок. Все они касались одной темы — преступлений маньяка-потрошителя по кличке Мясник. Рядом на столе лежали трубка мобильного телефона и несколько шприц-тюбиков, предназначенных для производства инъекций в полевых и боевых условиях.

Человек взял трубку мобильника и набрал номер. Ему ответил женский голос:

— Редакция еженедельника "Версии и доказательства".

— Мне нужен главный редактор вашей газеты, — человек говорил приставив к микрофону трубки коробочку модулятора голоса. — Я хочу сделать заявление. Кто я такой? Ваши п…здоболы дали мне погоняло "Мясник". Меня почему-то считают маньяком, но я с этим категорически не согласен. Я не маньяк. Просто у меня есть одна серьезная проблема и я собираюсь ей поделиться с вами. По крайней мере кое с кем из вас. И надеюсь, вам это очень не понравится.

— Соединяю вас с главным редактором, — испуганно пропищал голос секретарши.

Человек в черной майке прокашлялся. Судя по всему, он собирался говорить долго.

Осень как всегда резко уступила место зиме. С утра над Москвой клубились рваные тучи. Давно пора было выпасть не только первому, но и второму, и третьему снегу. Холодный ветер гонял по подмерзшему асфальту обрывки газет. Судя по заголовкам, главным содержанием жизни россиян традиционно оставались терроризм, инфляция и грядущие выборы. В тяжелой атмосфере города накапливалось гнетущее, тревожное напряжение.