Охота на джокера - Страница 28

— Не усложняйте. Мне было всего четырнадцать, и это была сказка. Приняли. Не разорвали. Кроме того, джокера не так-то легко разорвать на тысячу кусков, как вы могли заметить. И когда подкидыш увидел (увидела), какие бедствие терпит его (ее) народ, он (она) решил (решила) им помочь.

— Сойди, Моисей. Let my pеоplе go[18]. Все приемыши чудовищно неблагодарны по отношению к своим приемным родителям. Вы не замечали?

— Зов крови. Так вот, отряд повстанцев под его (ее) командованием и под прикрытием его (ее) иллюзий прорвался к межзвездному передатчику инопланетян и послал сигнал на Землю.

— Прилетели земные корабли и распылили инопланетян на атомы?

— Нет. Когда серокожие увидели, что люди тоже способны видеть реальность, творить иллюзии, и управлять силами, формирующими лицо мира, они признали землян равными себе и достойными свободы. Happi end[19].

— Что ж, если эта сказка и ложь, то намек ее вполне понятен.

Море, пока за ним никто не следил, пыталось тайком выбраться на берег. Каждая волна вырастала на мелководье, обламывалась, выпускала перламутровые когти, царапала песок и, не удержавшись, бессильно откатывалась назад. Вода была светлая, белесая. «Белобрысое море» — подумал Майкл.

Обманчиво близко от берега в белой дымке парил небольшой остров.

— Форт Хайра, — сказала Рида.

Крепость повернулась к морю — четырьмя бастионами, к дороге каменными стенами, окружавшими сады. В глубине, в тени деревьев, прятались дома.

Поиски привели путешественников в старый квартал, где одноэтажные каменные домики чередовались с деревянными, изгороди были сплетены из прутьев, а на перекрестках к немалому удовольствию Майкла то и дело попадались колодцы.

Над домом художника поскрипывал, раскинув крылья, белый аист — флюгер.

Рида потерла руки, предвкушая так давно желанную встречу, и толкнула калитку.

Хозяин очень обрадовался их приезду.

Мейнхееру Крашевски Майкл дал на вид лет сорок. Белокурые, поредевшие уже волосы все еще светились венчиком (а, может, точнее было бы «веночком») надо лбом. Лицо было худощавое, строгое, в противовес начавшей уже расплываться фигуре, голос мягкий, глуховатый.

— Вот и увидел я вас, йонгфру Рида. Долго я в вашем доме гостил, а теперь вы ко мне в гости приехали. И вам добро пожаловать, мейнхеер. Я и сам беспокоиться начал — дал обещание мейнхееру Юзефу, а как его теперь исполнишь?

Жена художника, молчаливая, рыжеволосая, пригласила их к столу, но с гостями не осталась: ушла в соседнюю комнату, откуда тут же донесся негромкий стук швейной машинки.

Рида понимающе улыбнулась, стены дома были увешаны ковриками, сшитыми из маленьких кусочков ткани и меха. За стеной, по видимому, изготовлялся сейчас очередной шедевр.

— Стараемся жить в красоте, — пояснил художник, перехватив ее взгляд. — Среди красоты и душа чище делается. Я ведь почему от мейнхеера Юзефа уехал? Не мог там свою работу закончить. Душа, она глупая, привыкла к родному дому, как птица к гнезду. Хорошо у вас было, только чувствую, писать там не могу, халтура выйдет. А я человек честный, если мы обо всем уговорились, и задаток мне заплатили, умру, а все будет как надо. И здесь все картины разом написал. Вам их сейчас с собой упаковать, или потом заберете?

Картины также висели на стенах вперемешку с ковриками и букетами засушенных цветов. На них вздымали мечи воины с пронзительно-синими глазами, вились, падая из-под шлема, золотые кудри дев-воительниц, изгибали кольцами тускло-стальные тела синеглазые драконы.

— Юзеф остался вам должен что-то? — спросила Рида.

— Как вам сказать, йонгфру? Мы об окончательной цене не договаривались. Как можно, не увидев работы?!

Рида молча выписала чек. Судя по умилению, разлившемуся по лицу художника, сумма была немаленькая.

— Память-то вам какая будет о мейнхеере Юзефе, — говорил он, провожая гостей, (картины Рида пообещала забрать позже). — Все, как он хотел…

И, спохватившись, что мало уделял внимания Майклу, добавил:

— А с вас бы я портрет написал обязательно. У вас лицо библейское.

— Интересно, кого он имел в виду? — спросил Майкл, когда они оказались за воротами, — Рыжим был, если я не ошибаюсь, только Иуда.

— Не трожьте чужих лавров! — буркнула Рида. — Иуда в этой истории — я. Бедный Юзек…

— Да, несколько неожиданно.

— Неожиданно? Да это провал, полный провал! И этот человек злоумышленник, которого мы ищем? Джокер, видящий истину? Только мои ленивые, ожиревшие мозги могли вообразить такое.

— А если все это лишь камуфляж?

— Бросьте, не утешайте меня. Такую глупость не подделаешь. Во всем Арженте тупее его лишь один человек, и это я. Не говоря обо всем прочем, у него попросту нет денег, чтобы купить сфиксиду и засунуть в мою комнату. Гм… Не было до сегодняшнего вечера.

Майкл понял, что тему разговора нужно срочно менять.

— Скажите, Рида, а эти сказочные города-невидимки закрыты для простых смертных?

— То есть?

— Туда сложно попасть?

— А что, хотите взглянуть на Дреймур «с другой стороны». Думаю, это можно устроить. Придется только задержаться на денек.

— Если вы не торопитесь?

— А куда теперь торопиться?

Они сняли две комнаты в здешней гостинице. Рида, не откладывая далее в долгий ящик, связалась с администрацией городка, носившего странное, но гордое имя Дреймин-4.

(Майкл дорого дал бы за то, чтоб узнать, как устроены аппараты, позволявшие переговариваться через силовое поле, но у Дреймура были свои секреты.)

В администрации быстро нашлась женщина, обожавшая романы Гравейнов, и приглашение для Майкла было получено спустя пять минут.

Рида застала землянина за раскладыванием странной мозаики. Он вырвал из записной книжки несколько страниц и, написав на них что-то, тасовал на столе.

— Я вдруг подумал, — объяснил Майкл со смущенной улыбкой, — что шевелить мозгами в общем-то моя обязанность. Вот и решил попробовать.

— И что, получается?

— Пока не слишком.

Встав за его спиной, Рида прочла записи:

Отъезд К. Новый жезл. Порванная одежда.

Отъезд Ю. Отлучка К. ночью. Темная завеса. Причина?

Ссора К. и Ю. Ошейник. Посвящение? Причина?

Пороги на Гелии.

Сфиксида.

— Слишком много улик, — сказал Майкл. — Человеческий мозг не в силах удержать столько разом. Семь — еще куда ни шло.

— Может быть, и много, — отозвалась она, - только все равно недостаточно. Одной точно не хватает.

— Недостающее звено?

— Как сказать… Меня, например, оно сильно достало.

Рида взяла со стола листок и написала на нем:

Пустой дом.

— Что сие означает?

Рида поведала ему о своих находках у охотничьего павильона.

— И вы промолчали?! — возмутился Майкл.

— Я просто не знала, что думать. Одной загадкой больше — что толку?

— Мы могли бы сэкономить день и не ездить сюда. Ваш рассказ снимает с нашего приятеля живописца последние подозрения.

— Почему же?

— Даже если он и встречался тайно с Юзефом, какой смысл ему заметать следы? Он бывал в Доме Ламме, мог заходить и в павильон. В этом нет ничего предосудительного. Нет, мебель приказал вынести совсем другой человек. Кто-то, кто ни в коем случае не мог открыто появиться в вашем доме. Кто-то, кто изо всех сил стремился скрыть свое присутствие от вас, Рида. Кто-то, кого вы знали, но не желали видеть. Кто это был, Рида?

Она покачала головой:

— Н-не знаю. Не Клод же, в самом деле… У меня не было никакого черного списка. Хотя, с другой стороны, мало ли у меня врагов? — и поспешно сказала. — А почему здесь вопросительные знаки? Вам что-то неясно?

— Да, конечно. И, прежде всего: вы говорили, что Юзеф в тот вечер уходил за Темную Завесу, чтобы посвятить своего ученика в мастера иллюзий. Что это за посвящение, и как оно могло стать причиной смерти.