Охота на джокера - Страница 26

«Интересно, отчего бы? — подумал Майкл. — Рида, кажется, своего ученика ни от кого не прятала. А если Юзеф держал все в тайне, то как узнал об этом господин Конрад? У нового мастера иллюзий не было причин с ним особенно откровенничать. Или были?».

Словно отвечая на его мысли, Рида сказала:

— Скорее всего, Конрад узнал об этом случайно и поехал, чтобы взглянуть на ученика своими глазами.

«Зачем? — подумал Майкл. — И, если это действительно так, о чем они говорили?»

— Юзеф проследил за Конрадом и понял, что его тайна раскрыта. Конрад, по-видимому, считал, что Юзеф находится в опасности, и первым делом постарался бы вызвать меня.

«Сомневаюсь, что ему бы удалось. Ты очень тщательно заметала следы на Земле. И тут возникают еще два вопроса: Почему Юзеф боялся, что его тайна раскроется? И почему Конрад боялся за Юзефа?»

— Юзеф договорился со своим учеником о встрече в Доме Ламме, потом заказал для него в городе жезл. Похоже, он торопился совершить посвящение.

«Какое еще посвящение? Об этом еще речи не было. Нужно будет расспросить ее потом подробнее».

— Ночью они вдвоем отправились за Темную Завесу. Что бы Юзеф ни задумывал, но это у него не получилось. Он погиб. Ученик вытащил его тело обратно в наш мир. Видимо, в этот момент в комнате Юзефа и оказался Конрад. Ученик, чтобы заставить его молчать, создал строгий ошейник и скрылся. Вот так я все это вижу. Что скажете?

Майкл молча кивнул.

— Значит, — продолжала Рида, — нам нужен человек, бывавший в Доме Ламме, и живущий где-то поблизости от дороги между Аргенти-сити и побережьем. Вернее сказать: живший там полгода назад. Он мог и переселиться. Я уже заказала список своему секретарю. Там не так уж много домов, думаю, мы быстро на него выйдем. Может быть, вы хотите что-то добавить, мейнхеер Граве?

Майклу было, что добавить. Хотя бы, что они даже не знают, было ли в самом деле совершено убийство. А если да, то — как и почему? Вернее, для чего?

Если смотреть строго, они могли предполагать лишь, что кто-то находился в комнате Юзефа в ночь его смерти. И что, возможно, повторяю, возможно, этот кто-то надел ошейник на Конрада и дважды пытался убить Риду.

Все остальное написано на ветре.

Для того, чтобы узнать имя ночного гостя, им нужно освободить Конрада, но чтобы освободить Конрада нужно прежде найти убийцу. Порочный круг.

Майкл собирался сказать что-то такое, но, взглянув на Риду, понял, что она сочинила свою версию не от хорошей жизни. Просто не могла уже выносить неопределенность. Она из последних сил делала вид, что держит ситуацию в руках.

Поэтому он сказал только:

— Да, похоже, мы уже близки к разгадке. А скажите, Рида, вы знаете, что будете делать, когда найдете наконец злодея?

— Конечно.

Она ответила так поспешно и улыбнулась так многообещающе, что Майкл окончательно убедился: не знает.

А если учесть, какие силы, по ее словам, подвластны джокерам, самое время было испугаться.

До берега около 10 миль. Видно, как по серпантину дороги упрямо ползет маленький, почти игрушечный, паровозик и дым тянется за ним серой фатой.

Корабли Аржента лежат в дрейфе у безымянного пока острова. Потом на нем выстроят крепость, и Рида назовет ее «Хайре!» — «Радуйся!». Задним числом все происходящее здесь будет названо «осада Хайры».

А пока остров пуст, не обжит. Есть лишь сотня бухт, тысяча скал. Карликовые деревья с жесткими кронами застыли в бесконечном падении, уцепившись за скалы высохшими корнями. И где-то там, в глубине зеленого укрытия прячутся два пиратских корабля.

Аржентцы тоже прячутся: кто в каютах, кто под тентами. Проболтаться здесь можно еще очень долго. По доброй воле противник из тайника не вылезет, а уйти отсюда значит покрыть себя позором на вечные времена. Не для того укрепили, наконец, границы на суше, чтобы с опаской ходить в собственных водах.

Сегодняшняя стычка должна стать уроком либо для гелиадских пиратов, если у аржентцев хватит выдержки, либо для самих аржентцев.

Только Пикколо и Рида остались стоять у борта, не удостаивая солнце своим вниманием. Рида равнодушно колупает нитки на леере, потом, все также равнодушно, кожу на своих обгоревших плечах. В ней сейчас ничего не осталось от женщины, и почти ничего от человека: одна лишь сгустившаяся мысль.

Рида лижет палец, ловит слабый ветерок и говорит:

— Пикколо, поплывем на остров?

— Зачем, госпожа?

И она отвечает спокойно, как бы между прочим:

— Надо же их как-то оттуда выгнать.

Она беседует с офицерами, о чем-то договаривается, и шлюпка отплывает. Рида на веслах, горбун на руле. Впрочем, руль сегодня не слишком нужен. Рида и сама неплохо управляется. Выбрав узкий язычок пляжа, она аккуратно сажает лодку на песок.

Спрыгивает, осматривается, запрокидывает голову.

— Так, вон та площадка, похоже, подойдет. Ну, с Богом.

Они долго ползут наверх по еле заметной тропинке. Из-под ног текут струйки песка. Рюкзаки давят на плечи, тянут вниз.

Наконец они выбираются на маленькую полянку ближе к вершине острова. Пикколо ставит палатку. Рида садится, смотрит на море.

Тот момент, когда она ушла за Темную Завесу, Пикколо, как всегда, проворонил.

Минут через десять он почувствовал первый толчок. Земля под ногами вдруг провалилась на ступеньку вниз, потом вернулась назад. Несколько секунд и снова толчок, посильнее.

Потом Пикколо уже лежит на земле, вцепившись пальцами в траву, и уговаривает себя, что все это лишь иллюзия. Остров ходит ходуном.

Потом слышится страшный треск, будто рвутся жилы земли, и воспаленный язык лавы медленно ползет откуда-то из недр острова в море.

Пикколо закрывает глаза, ждет, пока земля успокоится. Потом подходит к обрыву. Вода в бухте все еще дымится. А на море во всю кипит драчка. Пираты, разумеется, не вынесли психологической атаки и ударились в бегство. Прямо в объятия аржентских кораблей.

— Порядок? — спрашивает Рида.

Она снова сидит на том же месте, будто никуда не исчезала. Только бледная до прозрачности, и губы синие.

— Порядок, — отвечает Пикколо. — Режут друг друга, как заведенные.

— Ну и хорошо. Тогда я — спать, — и она заползает в палатку.

Пикколо, которому подобные приключения не впервой, отправляется на поиски родника. Имеется настоятельная потребность остудить голову. Да и Риде, когда она проснется, холодная вода не помешает.

И тут на полянке появляется незваный гость: Конрад.

Как только в победе Аржента не осталось сомнений, он бросился на остров, чтоб первым сообщить эту новость Риде. В драке он заработал очередную царапину, ничего не ел с утра, полдня жарился на солнце. Но что значат все эти мелочи по сравнению с силой любви, которая тащит его к ногам его Дамы?

И вот он откидывает полотнище, закрывающее вход в палатку, и произносит фразу, которую твердил всю дорогу — и в шлюпке, и пока лез по откосу наверх:

— Радуйся, госпожа, мы победили!

И тут же понимает, что фраза невероятно дурацкая, да и сам он выглядит круглым дураком.

Он всегда знал, что Рида особенная, не такая как все, но всегда считал, что это мило и замечательно. Всегда, но не сейчас.

После яркого солнца ему кажется, что палатка заполнена густым фиолетовым туманом. И за этим туманом лежит она, самая прекрасная на свете женщина, изжелта-бледная, постаревшая разом на двадцать лет. Лежит неловко, словно брошенная кукла.

Свет бьет ей в лицо, она открывает глаза и смотрит на Конрада зыбким бессмысленным взглядом (обычный взгляд проснувшегося человека, возведенный в десятую степень), и что-то спрашивает.

Но что, он уже не слышит. Все вокруг начинает плясать, дробиться и меркнуть. И Конрад мягко сползает на траву.

Когда он очнулся, она, слава Богу, была уже здешняя, обыкновенная, такая, какой он ее знал и любил. Терла ему виски и улыбалась виновато. Словно девочка, которая бегала куда-то без спросу. Извиняющимся голосом сказала: