Охота на джокера - Страница 16

— Впечатляет, — сказал Майкл. — Не хотел бы я встать вам поперек дороги.

Рида пожала плечами.

— Это очень грубая работа. Полноценный джокер никогда не стал бы делать такого — просто из уважения к себе.

— А другой джокер может снять это заклятье?

От неожиданности Рида подскочила. Она недооценила этого землянина. И представить себе не могла, что он может так быстро сориентироваться и так метко ударить. Чтоб спрятать лицо, она подошла к камину и стала разбивать кочергой догорающие головни.

— Джокер — да, — произнесла она как можно спокойнее. — Но я — не джокер. Я сломала свой жезл мастера иллюзий, когда уезжала с Дреймура. И не спрашивайте, почему. Причины были. Я ничего не смогу сделать для Конрада, пока мы не найдем убийцу.

Майкл промолчал.

— Интересно другое, — Рида говорила уже увереннее, — джокером можно стать одним-единственным способом: научившись у другого джокера. Но на Дреймуре я знаю только трех мастеров иллюзий: себя, Юзефа, и своего учителя. Во всяком случае, так было, когда я уезжала. Если бы тогда появился еще кто-то, я бы об этом обязательно знала. а теперь этот мистер Икс. Откуда он мог взяться?

«Ничего себе, разговоры у камелька, — подумал Майкл. — А ведь это еще только второй день!»

— Рида, послушайте, — сказал он очень мягко, — если я вас правильно понял, вы не захотите путать в это дело полицию, или уж не знаю, что тут у вас вместо нее, а будете искать убийцу сами. Возьмите меня в компанию. Не подумайте только, что я ищу приключений. Просто люди не должны умирать непонятно от чего. Это подрывает основы мироздания.

— А как же Гесперида?

— Я надеюсь, они будут не слишком сердиты, если им придется еще немного подождать. Мне нравится в Арженте.

— Ну что же, вы сказали, и я благодарю вас. Постараемся, чтобы мироздание снова уцелело.

Угли уже подернулись пеленой, медленно гасли. Рида хорошенько их разворошила, поймала последние струи тепла. Внезапно она вспомнила что землянин, истинный чечако, все же был айсом, то есть человеком, который ходил в гости к собственной смерти и несколько мгновений видел мир в истинном свете, без той ретуши, которую накладывают органы чувств.

«Мы могли бы обменяться опытом» — подумала она.

Впервые в жизни Рида услышала об Арженте шестнадцати лет от роду. Вернее, слышала она и раньше, но тогда это впервые коснулось ее.

Крошечное государство, растянутое, словно пружина, между Туле и Гелиадом. Каждый год оно выплевывало из своих умирающих шахт несколько слитков серебра, и ему позволяли пожить немного, пока могучие соседи грызлись из-за добычи.

Но когда серебра не будет, закончится «чахоточная экономика», они начнут уступать друг другу честь захватить эти земли и тащить их дальше на своем горбу.

Так все выглядело с одной стороны. С другой — если будет найдена новая жила…

Аржент балансировал между нищетой и богатством. А у Пьера Ларсена была дочка на выданье. Странная дочка, любить которую легче на расстоянии.

Все было как в романе. Ясным весенним утром отец пригласил ее в кабинет и положил на стол портрет.

— Рида, взгляни, пожалуйста. Это… — он назвал какое-то имя, которое тут же вылетело у нее из головы, — сын одной из самых благородных семей Аржента. Я думаю, это будет хорошая партия для тебя.

Однако Рида повела себя не так, как нормальная героиня романа: не ужаснулась, не разгневалась, не заплакала.

Она расхохоталась.

— Могу я узнать, что тебя так рассмешило?

Рида развела руками, не находя слов.

— Все. Мне вся ситуация смешна, — и, подумав немного, добавила. — Вы говорите: «Это будет хорошая партия» — будто мне с ним в шахматы играть.

За завтраком Рида сказала:

— Вчера успела прийти уйма приглашений. Большую часть можно проигнорировать, но есть бумага с золотым обрезом от бургмейстера Аргенти-сити. Хочет лично поприветствовать вас и меня. Мне было бы любопытно на него взглянуть, а вы заодно сможете посмотреть город. Что скажете?

— С удовольствием. Только, сами знаете, у меня нет ни одного приличного костюма.

— У меня тоже. Купим что-нибудь в городе.

— Готовое платье?

Рида развела руками:

— Будьте мужественны, Майкл. Дреймур — дикая планета.

И оба расхохотались.

Городок обезлюдел от жары, и когда их коляска шуршала колесами по мосту, Майкл на миг вообразил себя завоевателем, вступающим на покоренную землю. Только с реки доносились иногда голоса, да за окнами, скрытыми полосатыми тентами, чувствовалось какое-то движение.

Майкл с Ридой также поспешили укрыться в небольшой, пропахшей пылью и какими-то здешними специями лавочке.

Хозяев не было, и товары сторожила лишь сонная грязно-белая кошка, возлежащая на прилавке.

— Присматривайтесь пока, — сказала Рида, — а я схожу, поищу здешний народ.

Майкл сразу же положил глаз на тонкие, сшитые будто из замши куртки. (Хотя, скорее всего, это была не замша, а мех какого-то местного зверя.)

Мода на Дреймуре отстала от земной на пару десятилетий. Впрочем, Майкл тут же внес поправку — она была иной. Здесь носили вещи свободные, чуть бесформенные, неярких цветов, но позволявшие своим владельцам держаться уверенно и независимо.

Все-таки на дреймурцев гораздо приятнее смотреть, чем слушать их. Словно их мышцы знают что-то, до чего головы еще не додумались.

Майкл тоже был бы не против примерить на себя такую шкурку (тем более, в ней, вероятно, удобнее было бы бегать, стрелять, нападать и, вообще, заниматься частным сыском), но с сожалением должен был от этой мысли отказаться. Гораздо безопаснее быть мистером Граве с Земли, «чечако».

Он разыскал стеллаж, где висели классические деловые костюмы, тут же превратившие его в неуклюжего землянина.

И тут он услышал голоса.

В темном проходе с той стороны прилавка Рида говорила с кем-то, по всей видимости, с хозяином магазина. Голоса она не понижала, хотя и знала точно, что Майкл их услышит.

— И что же Юзеф? — спросила она. — Не обходил вас вниманием? Я ведь ему наказывала…

— Что вы, йонгфру Рида, — второй голос был низкий, чуть гнусавый, и Майкл тут же представил себе его тяжеловесного, горбоносого, высокомерного обладателя (наверняка ужасно гордится тем, что в его лавку запросто заходят мастера иллюзий), — мастер Юзеф нам без работы сидеть не давал. Да и не только нам, и мейнхеер Мак-Кормик, и мейнхеер Гринсон, и мейнхеер Ардани для него трудились без устали.

— Что же, так широко жил? — поинтересовалась Рида.

— Достойно жил, — со вздохом ответил хозяин. — Никто у него в гостях никогда не скучал. А гостей-то было! На рождество город словно вымирал у мастера Юзефа веселились. Актеров приглашал из Нефеллы. И из Гелиада к нему знатные лорды приезжали, месяцами гостили. Вы уж простите меня, йонгфру Рида, но даже при вас здесь так весело не бывало.

— И сам веселился?

— Ну, конечно же! Он всегда первым был. Говорят мейнхеер Мак-Кормик ему сразу по дюжине пар башмаков привозил: они словно на ногах горели.

— А деньги в долг брал?

— Не знаю, йонгфру Рида, у меня не брал. Да ему, кажется, на все хватало.

— И не обижал никого?

— Ну что вы! У нас в городе его все вспоминают только добром. Вы не грустите сильно, йонгфру Рида, я думаю, смерть его к себе забрала, потому что ей очень скучно было. Ему там тяжело не будет, про него ни один человек зла не подумает.

— Да я стараюсь не грустить.

Вышедший из темноты на свет, хозяин оказался точно таким, каким его вообразил Майкл. Да и погибшего он видел теперь более-менее четко. Зеленый юнец, перепуганный свалившейся на него с небес властью и ответственностью. Сорит деньгами, пытается изо всех сил не ударить в грязь лицом, купить всеобщее расположение.