Ох, мое маленькое сокровище (СИ) - Страница 8
- Да нет. Достал со своими розовыми соплями! Вы не видите, что это человек?- властным грубым голосом утихомирил остальных третий. И этот надоедливый «пусечка», и первый детский голос, и их «музыкальное» сопровождение из десятка, не меньше, человек разом умолкли.
– Вот же балбес! Знает, что нельзя принимать подарки людьми. А если кто-то узнает? Даже эта старая карга не сможет помочь. И чем только думают люди, когда загадывают желания. Неужели, читать не умеют?!
- Ой, солнышко, не кипятись. Я уверен, что пупсик-господин все обдумал и вскоре скушает нашего лапулю. Долго он здесь не проживет, так что смысла нет держать его в качестве раба, – вновь кто-то противно пропищал.
- Карамелька, заткнись, будь добр. Без тебя знаем, что это, – кто-то больно схватил юношу за кончик носа и потянул, как будто стараясь сделать его длиннее, – долго здесь не пробудет. Главное, чтобы никто из Собрания Совета не пронюхал об этом человечишке до тех пор, пока этим господин не полакомится. Кодекс еще никто не отменял.
- Ну да, конфетка. Ну да.
И снова кто-то стал щипаться: за щеки, за живот, за бока, за руки и ноги.
«Вот же!.. Я сейчас как открою глаза, так!... Ответят все за свои «пупсики», «мусички-лапусички» и «человечишки»! Вот сейчас, только глаза открою!» – возмущался Артур, стараясь открыть непослушные глаза. Но тело издевалось, продолжая играть в статую. Даже пальцами пошевелить нельзя было, не говоря уже о чем-то более сложном, как, например, встать с кровати.
Кровати… Стоп! Артур же точно помнил, что был в сыром подвале, лежал на слизком грязном полу, смотрел в серо-голубые глаза длинноволосого мужчины, слышал крики раскаяния Эрика, а потом… А потом… Что было потом? Темнота. И тишина. И… Эти отвратительные существа, что набрались смелости и стали нагло щипать Артура. Ну, ничего, он сейчас наберется сил и…
- А можно ему уже вернуть способность двигаться, а то человек проснулся, – спросил тихий приятный голос, и после секундного молчания что-то щелкнуло.
Яркий свет больно слепил глаза, заставляя их вновь закрыться. Теперь способность шевелиться появилась, вот только вставать все равно не хотелось. Вместе с ней появилась и слабая ноющая боль во всем теле, и если хоть немного пошевелиться, то она становилась сильнее, и терпеть ее сил, к сожалению, не было.
- Вижу я, как он проснулся, Кай, – недовольно воскликнул третий человек, по звукам куда-то уходя и что-то открывая.
- Но он не спит, Маркус! Клянусь своим стеклянным глазом! – настаивал на своем Кай. Кровать, на которой лежал Артур, прогнулась под тяжестью, и чья-то холодная ладонь легла на лоб юноши, убирая пряди волнистых русых волос. – Пожалуйста, открой глаза.
Артур послушался, несмотря на пульсирующую боль в голове и слабость, что сменила ноющую, во всем теле. Яркий солнечный свет все еще слепил глаза, но мальчишка, что сидел рядом на кровати все равно был отчетливо виден. Внимательные, немного сощуренные кислотно-зеленые глаза, обрамленные длинными темно-зелеными ресницами, слипшимися у кончиков, отчего казалось, что вместо ресниц у мальчишки простые маленькие треугольники. Светящееся бледное круглое лицо, легкий румянец на щеках, маленький курносый носик, тонкие губы, накрашенные голубой помадой. И средней длины яркие синие волосы, собранные в высокий хвост на затылке, завязанный яркой зеленой лентой в бант, и челка, концы которой торчали в разные стороны, заколотая назад красной, кислотно-желтой, фиолетовой и розовой невидимками. Одет же мальчишка был в короткие голубые шорты, рваную белую майку с забавно перекошенной рожицей поросенка и полосатые чулки, длиной чуть выше колена. Образ дополняли черные босоножки с большим салатовым бантом в горошек на носе.
Такого «чуда» Артур еще ни разу не видел, все казалось каким-то странным сном. Хотелось проснуться, но не выходило. Но каково его было удивление, когда этот самый Карамелька, с криками «Конфетка проснулся!», бросился его обнимать и целовать в щеки.
Парнишка выглядел не намного смешнее Кая (Артур понял это по его голосу). Столько косметики на лице он не видел. Да еще и на мужчине. Неестественно белое тощее лицо со впалыми щеками, с нежно-розовыми румянами на них. Густые длинные черные брови, явно чем-то накрашены, ведь волосы у чудака были такого же цвета, что и лицо – белые-белые. Губы, слава Богу, накрашены не были, просто красиво блестели, переливаясь на солнце, синим, салатовым и желтым. Волосы, что были странного цвета (чего удивляться, у мальчишки-попугая вообще синие), были заплетены в две широкие косы, в которые были вплетены тонкие бледно-розовые ленты. Завязаны волосы были такими же лентами, на концах которых на золотых цепочках висели… Леденцы! Парень на вид лет семнадцати вообще был весь в конфетах! Даже на золотой короне, на которой плясали яркие солнечные блики, и то были эти сладости. Одежда… Одежды было мало, очень мало. Только белые узкие брюки были надеты на юношу-конфетку, больше ничего не скрывало красивое мускулистое тело и яркие пятна на шее и ключице.
- Добро пожаловать в дурдом, человечишка, – поприветствовал кто-то шокированного и еле-еле дышащего Артура, который успел побледнеть, посинеть и позеленеть, пока смотрел на людей-чудаков.
- Ой, Маркус, конфетка, не стоит так называть нас. Пупсик может не так о нас подумать! – возмутился Карамелька, протягивая Артуру бледную руку с накрашенными в ярко-алый цвет ногтями.
«Господи, что за психушка?» – спросил сам у себя шокированный юноша-человек, осматривая всех десяти, или сколько там, этих чудаков. У кого были крылья, у кого пушистые хвосты и ушки. Какой-то красивый юноша, сидящий в большом сосуде в форме куба, наполненном водой, вообще был с рыбьим хвостом. Не было ни единого существа, который был бы похож на другого. Все разные и все с сумасшедшей внешностью.
- Ты прав, человечишка, – вновь обратились к Артуру, и он, повернув голову, морально приготовился увидеть очередного попугая. Но…
Это был не разноцветный и яркий чудак. Совсем наоборот. Взрослый юноша, что сидел в большом мягком кресле, выглядел мрачно. Темные глаза, пронзительный завораживающий и заставляющий слушаться взгляд. Смуглое широкое лицо, волевой подбородок, орлиный нос. Короткие, торчащие в разные стороны черные с двумя длинными красными прядями по бокам волосы. Юноша по-королевски сидел в своем большом кресле, подперев голову левой рукой, правой стуча длинными пальцами с черными ногтями по подлокотникам «трона”, и положив одну ногу на другую, смотря на Артура каким-то презрительным взглядом. Но что-то в образе парня юношу-человека пугало, когда внешний вид остальных только веселил. У того не было ушек, хвоста, крыльев или чешуи. Два черных маленьких изогнутых рога торчали из головы, прикрытые торчащими волосами, отчего их сразу и не заметить.
- Черт… Матерь Божья, это черт… – повторял Артур, рассматривая юношу перед собой, который соизволил подняться со своего «трона» и подойти к новому «подарку» своего господина.
- И что такого? Я же не пугаюсь от того, что ты человек и ничего интересного в твоей внешности нет! – холодным властным голосом ответил черт Маркус и, развернувшись, вновь направился к своему законному месту. И только сейчас Артур заметил длинный тонкий хвост, конец которого был похож на наконечник стрелы и извивался при каждом шаге хозяина.
«Чудовище какое-то! Вообще, куда я попал? Что за дурдом на самом деле?» – спрашивал скорее у себя Артур, осматривая комнату, в которой проснулся.
Она значительно отличалась от подземелья, в котором совсем недавно был Артур. Эта светлая и довольно просторная комната даже толику не могла быть похожа на этот грязный, воняющий и темный подвал. Высокие потолки со странными рисунками обнаженных существ в немыслимых позах. Белые стены, на которых не было ни единой картины или другого украшения интерьера. Даже обычных полок с книгами не было. Зато множество больших кроватей заполняли собой все пространство, располагаясь ровно по кругу. А в самом темном углу большой комнаты, в противоположной стороне от большого окна, откуда в комнату врывался прохладный ветер и игрался в белых шелковых шторах, раздувая их, стояло кресло черта Маркуса, в котором сидел его истинный хозяин.