Огрызки жизни или Дневники (СИ) - Страница 3

05.07.72. Прилетел  Костя Цориев. Рассказал о Роберте Фишере. Ставили ему палатку. (Цориеву, не Фишеру). Идет дождь. Солитер (Олор) разбудил утром и сказал, чтобы впредь вставали в 8. У него в последнее время "приподнятое настроение" Приеду в город, приоденусь, пойду в кабак. Безделье изматывает - ничего не хочется и хочется всего. В лагере одна женщина. Без девушек трудно.

 06.07.72. Володя Кузаев с Орловой уехали в отпуск. Канавщики стали в Зор-Камаре. Костя ходит живописно в триконях (разнашивает, хотя надо было просто побить их молотком), портянки наружу. Коля прибежал - пошли бегать! Брюки и ватник на голое тело, волосы и усы развеваются... Бросил курить. К Памиру (сигаретам) - отвращение. 25-го отпустят в отгул. Оклад по 3 разряду 64 руб. Неделю едим дохлятину - сначала за мгновение до смерти зарезали лошадь (таджики не едят), а сегодня барану стало плохо. 15 дней не пью, 10 - не курю.

07.07.72. Переносили точки с АФС на карту. По радио Памир выиграл у Спартака (Орджоникидзе). Костя-осетин расстроился. На мое боление за Памир смотрел неодобрительно. Приеду в город - влюблюсь. Психологически необходимо.

 08.07.72. Маршрут по отбору гидрохимии. Пообедали в лагере канавщиков. Нашел кислячку сечением 2 на 5 см. Облака в одном месте тают, в другом - появляются. Влюблюсь в практикантку, которая, может быть, приедет. Иногда кажется: садится вертолет и из него выходит воздушная  Галка Злобина. Лучший способ не слышать грязных слов от Коли - не разговаривать с ним.

 09.07.72. Маршрут. Вверх шли по берегу. Это опасно, но менее трудно. Начал второй тюбик пасты - частая чистка зубов помогает скрасить однообразие. Повар - хороший парень, но плохой специалист. Заметил, что часто подлаживаюсь к кому-нибудь.

10.07.72. 5 часов был в маршруте. Коля не захотел идти, и я тащил его долю. Он болеет. Ходил с Саламатом. Тот кончил техникум и ходит "тузом". До подножья дошел кое-как. Потом пошло второе дыхание. Набрал где-то 20-24 кг. Вниз было идти очень трудно, склон крутой, в рюкзаке – стеклотара (водные пробы). Коля - без принципов, убежденный эгоист. На следующий день после свадьбы рассказывал о своих любовных приключениях. Не люблю его манеру грубо, грязно разговаривать и такие циничные откровения. Чувствую, что и сам смог бы так говорить. Цориев ходит к нам играть в козла. В палатку набивается уйма народа. На ящике с инструментами стоит лампа, на раскладной табуретке лежит мой чемодан, на нем играем. На моей раскладушке КЦ, напротив - Коля. КЦ играет азартно и смешно. С Колей договорились выигрывать через раз. На мешках с ячменем сидит, вернее, возлежит, Олор. Коля неожиданно вылечился. Три дня подряд хожу в маршрут, один труднее другого. Все отлично, но чего-то не хватает. 27 дней поля. Еще 63.

11.07.72. Заполнял паспорта на гидрохимию, наделал массу ошибок, дав повод для наставлений Олору. КЦ заметил, что плохие почерки все больше  у великих людей. Вечер был веселый. Вспоминали преподавателей. Коля посоветовал мне написать, что речка шумит, действительно шумит, а мы привыкли, не слышим. Приедем в город, хлебнем по стакану, а законы - новые. Интересно, что поделывают Наташки?

Наташки - это две подружки с Украины, работающие на Текстилькомбинате, женское общежитие которого (Кельдым) славилось в городе Душанбе гостеприимством. Я познакомился с ними в автобусе, Они назвались сестренками. Мне понравилась старшая - черненькая, симпатичная западничка, но мне досталась младшая блондинка с чрезвычайным малорусским акцентом. Мы повезли их в Каратаг, вечером напоили и вложили в мой спальный мешок - но ничего не вышло - Наташку вынесло, прямо в мешок.

 12.07.72. Ходили за дровами, пекли лепешки. Ближе к вечеру приехали геологи из ИГ, вторым рейсом жена КЦ с двумя детьми, повариха. Мать прислала посылку - сладости. Пишет, что фрукты не положила - боялась, испортятся, отравимся. Коля отметил: - Съели дохлую лошадь и барана и не отравились...

У нас отобрали раскладушки, чтобы постелить вместо них кошмы и вселить Саломата, техника-геолога (через 2 года я стану его начальником). Когда пришел КЦ, мы его холодно встретили - не пригласил нас попить с геологами привезенной водки. Спросил, что мы пишем. Мы в один голос: - Мемуары. – Он: - Рановато.

13.07.72. Целый день с одним из ленинградцев играли в козла. 10-8 в нашу пользу. Повариха сказала, что Пушкин - узбек, а Ленин – татарин, и надо слушаться старших. Около часа сидели в палатке Бобаджона - коногона. Коля рассказывал детские анекдоты и загадывал загадки. С Колей начались трения, а еще 2 мес. жить вместе. О Гале не вспоминаю. Приеду - напишу.

14.07.72. Маршрут - канавная радиометрия. Я с Колей, а Саламат с геохимичкой-дистрофичкой. Вечером, у костра спорил с поварихой, Азой Максимовной (толстая, пожилая осетинка в мусульманских одеждах). Все мои доводы она отвергала своим возрастом и опытностью. "200 музыкантов и генерал сбежали в США". Проиграли КЦ и ленинградцу - 4-2. Научились на нашу голову. Уходим на Барзанги на 4 дня. С Лутковым и Мельниченко из ИГ отбирать пробы и образцы Барзангинской интрузии.

16.07.72. Лутков и Мельниченко распоряжаются мною, как будто выиграли в карты, Вчера шли 10 км, вечером сварил суп, хвалили. Иду завтракать.

17.07.72. Вчера восемь часов махал пятикилограммовым кувалдометром - отбивал образцы для Мельниченко. Лаборант этого Мельниченко замучил душевной простотой - бей так, бей сюда, не части. Я взорвался - все-таки я - старшекурсник, не кайлорог. Мельниченко отозвал в сторону и сказал, что измываются надо мной ради моего же блага. Осколок может впиться в глаз и т.д. Я чуть не прослезился от  такой отцовской заботы.

Устал, как собака - десять километров тащил около 30 кг. Шел танком - хотелось скорее выпить кружку горячего крепкого чая. Мельниченко возит с собой алюминиевый кумган (в Средней Азии из таких обмываются), который, как он считает, быстро закипает. Но воды в него входит всего литра полтора. Выпьешь кружку, и полчаса ждешь следующую. Довольствие у них хорошее, вчерашний обед на глазок обошелся каждому в рубль с изрядным лишком. Слишком богато для рабочего 3 разряда. Сегодня в маршрут не пойдем. С утра ждали дождя - и вот он, родимый, услужливо стучит по палатке. По технике безопасности в дождь в маршруты ходить запрещено

18.07.72. Утро. Третий день по утрам готовлю рубон (зэковское от слова рубать, есть). Жалоб нет. Опять махал кувалдой, осколками поранил кисть, один попал в глаз, да еще обсушил руки. Коля Байгутов переживает - приедет домой, жена окажется беременной, и не даст.

Вечер. В маршрут не ходили. Все заволокло туманом, и ущелья, в которое мы должны были идти, не видно совсем. Решили возвращаться на базу. Навьючили ишаков. Серый, ощутив вьюк, упал. Когда дошли до узенького, перекосившегося моста, и коногон стал переводить ишаков, он снова упал (застряла нога между корявыми бревнами). Черный отшатнулся, пробы стали его валить на бок, и он медленно, медленно упал в воду (метров пять падал, пока не шмякнулся). Мы с Павлом стояли в метрах в тридцати ниже по течению; наведя фотоаппарат, он готов был щелкнуть, но когда ишак стал падать, в изумлении опустил его. Под мостом дико: огромные волны, вода кипит. Ишака с пробами, палаткой, кошмами понесло кувырком. Я бегом бросился на перекат - течение бешенное, - схватил ишака. Но что я мог сделать с ним и грузом в 100 кг? Промок, задохнулся от бега и борьбы с ослом. Тут подоспели ребята. Коногон кричал, чтобы срезали вьюк и спасли ишака (его собственность), я же больше переживал за пожитки и трудовые пробы. Ишак лягнул Павла, потом меня, но вьюк все-таки срезали и смогли удержать. Ишак - без единой царапины, вскочил и, как ни в чем не бывало, направился к берегу.