Огонь Прометея - Страница 50

Крысиды не станут медлить и бросятся за нами в погоню, как только откроются врата.

— Мы слишком долго провозились с этими санями! Нужно было ускорить сборы!

— Это бесполезно. Раз уж мы не смогли тронуться в путь в день появления крысидов, нам от них не уйти. Несколько часов не спасут положения. Они все равно нас догонят. Надо готовиться к неизбежной схватке.

— С нашим архаичным оружием мы не сможем выстоять против них и нескольких минут!

— Но ты говорил о том, что у вас есть могущественное оружие, не уступающее по мощности нашим крестам! — напомнил Глебу Альтер.

— К сожалению, эти устройства нуждаются в постоянной подзарядке. Здесь нет нужной нам энергии, и наши бластеры давно превратились в обыкновенные дубины.

— Попробуем запутать след и избежать стычки, но, честно говоря, на это надежды мало. Жаль, другого выхода нет. Оставаться в деревне еще хуже. К крысидам с удовольствием присоединятся местные жители.

Вконец расстроенный этим разговором Танаев отправился, в который уж раз, проверять имевшийся в их распоряжении арсенал. Но единственным серьезным оружием оставался вибронож, атомная батарея которого обладала небольшой мощностью, зато не разряжалась в течение всего многолетнего периода полураспада.

К сожалению, у них остался всего один вибронож, привязанный Годвином к прочному древку. Второй был потерян Ланой во время ее ночного визита к шаману зомбитов. Танаев еще раз проверил батареи бластеров и окончательно убедился в том, что в них больше нет ни капли энергии. Конденсаторы этих устройств требовали постоянной подпитки, и батареи быстро разряжались даже в том случае, если бластеры не использовались.

Зато обычного холодного оружия имелось в избытке — вот только против непробиваемых костяных панцирей понтеров и доспехов крысидов это оружие казалось совершенно бесполезным.

И еще одна проблема не давала Танаеву покоя. Хоть Альтер и принял его молчание за согласие, он так и не решил, куда именно следует утром направить их небольшой караван.

Север или Юг? Монастырь или столица империи? Доводы Альтера на какое-то время показались ему убедительными, но ближе к вечеру сомнения вновь овладели Глебом. Такое важное решение нельзя принимать сгоряча. Ему было необходимо взвесить все обстоятельства и не спеша прийти к решению, от которого зависела их общая судьба, а возможно, и сама жизнь.

Остаток ночи прошел спокойно. Местные жители не показывали носу из своих домов, в окнах не светилось ни одного огонька.

Перед самым рассветом Танаев, выставив сменный пост около тщательно упакованных и готовых к долгому походу саней, решил дать всем возможность хоть немного выспаться перед выходом.

Движение в ночном лесу казалось слишком сложной задачей, а потеря еще нескольких часов теперь, когда они все равно не успеют уйти от преследователей, в общем-то, ничего не решала.

Взяв на себя первое, самое трудное дежурство, он отправил Годвина и Альтера спать. Монах, несмотря на свои раны, держался молодцом, но было видно, как сильно изматывает его постоянная боль в пробитых гвоздями руках и ногах. В случае необходимости, он умел полностью подавлять ее, но на это уходило слишком много сил.

И все же он не уклонялся ни от какой работы и каждый раз оказывался там, где был больше всего нужен. У него всегда находилась улыбка и доброе слово поддержки для уставших, измотанных тяжелой работой и постоянным ожиданием опасности людей.

Танаев чувствовал, как тяжело дается монаху борьба с собственной болью. Ментальные способности Глеба все больше усиливались по мере того, как все остальные параметры его организма постепенно приближались к норме. Эта своеобразная компенсация не могла его не радовать, хотя в предстоящей в скором времени схватке гораздо большую роль будут играть сила и быстрота реакции. Однако и ментальные способности значили немало.

Впрочем, мысли окружавших его людей он так и не научился читать. Слишком они были запутаны, противоречивы и забиты наложенными один на другой слоями. Удавалось улавливать только общий эмоциональный фон. Однако и этого оказалось достаточно, чтобы помочь ему наладить со своими друзьями гораздо более тесные взаимоотношения. Он хорошо чувствовал настроение спутников, их внутреннее состояние и всегда мог правильно определить, когда следует поддержать кого-то, а когда можно ограничиться прямым приказом.

Гораздо лучше обстояло дело с животными. Их простые однообразные мысли, сводившиеся к чувству голода или усталости, он улавливал почти мгновенно и на большом расстоянии. А из этого следовало, что во время похода им можно будет не опасаться неожиданного нападения диких зверей, да и приближение врага он сумеет почувствовать заблаговременно. Со своими скакунами-понтерами Глеб сумел наладить достаточно тесный контакт, и они беспрекословно слушались его.

Направляясь к месту своего дежурства, возле стоявших во дворе саней, Танаев на какое-то время задержался в коридоре, чтобы рассмотреть свое лицо в осколке висевшего там старого зеркала.

Собственное лицо ему не понравилось. Лицо мужчины лет сорока, которому на самом деле много сотен лет. Слишком спокойное, слишком самоуверенное, — еще бы ему не быть самоуверенным, после стольких лет одиночества, когда любое решение приходилось принимать самостоятельно, без права обсудить его с друзьями, от которых его отделили биллионы миль звездного пространства.

Но искал он в чертах своего лица вовсе не признаки излишнего спокойствия. Ему хотелось определить, как далеко зашли изменения его внешности и насколько приблизился его внешний вид к облику обычного человека. Уловить следы былой прозрачности кожи ему не удалось.

Да он вовсе и не жаждал подтверждения собственной уникальности, скорее наоборот, но Глеб хорошо понимал, что все происшедшее с ним не могло пройти бесследно. Именно так все и было. Его лицо напоминало застывший лик каменной статуи. Интересно, что находят в нем женщины? Неужели их привлекает именно эта каменная неподвижность и скрывающаяся за нею неразрешимая загадка? Впрочем, его опыт общения с женщинами после возвращения был слишком невелик, чтобы делать какие-то обобщения. Зухрин да Лана, обе они оказались в его постели под давлением внешних обстоятельств, и его облик не имел к этому никакого отношения.

Услышав в соседней комнате звук шагов Годвина, Глеб прервал свое занятие. Не хватало только, чтобы его спутники увидели своего лидера застывшим перед осколком зеркала.

Глава 26

Часы своего дежурства Танаев провел в санях. Ему хотелось проверить, насколько надежно защищает от холода созданное ими укрытие. Но, главным образом, ему хотелось отойти от сутолоки сборов и еще раз, в спокойной обстановке, обдумать, куда направить завтрашний маршрут.

Брат Альтер нравился ему все больше, но знакомство с одним-единственным монахом не могло дать полного представления об ордене. Глеб все еще сомневался в том, насколько серьезную силу представляет собой монашеское братство в борьбе с посланцами радужных князей. Хотя созданные им волшебные кресты и то, как четыре монаха расправились с сотней крысидов у стен поселения, говорило о многом. Глеб понимал, что не сможет отказаться от уникальной возможности познакомиться изнутри с единственной реальной силой, сумевшей в течение стольких лет сохранить свою независимость, под непрекращающимся натиском темных сил.

Сомнения вызывали трудности предстоявшего похода, ведь им придется почти на четыреста километров углубиться на север, в зону еще более сурового климата, но не это главное. Капитан «Вечерней звезды» поставил перед ним довольно конкретную задачу — определить наиболее уязвимые точки противника, направленная бомбардировка которых могла бы нанести врагам наибольший урон, не затронув уцелевшие местные поселения... А если таковых на планете не обнаружится, одним нажатием кнопки на своем разовом передатчике дать добро на ковровые «очистительные» бомбардировки.