Огни Небес - Страница 5

Разумеется, больше никто не называет этот город Аридолом, только Шадар Логотом. Шадар Логот – Там, где Ждет Тень. Название в самый раз. Так многое переменилось. Изменился даже он сам. Падан Фейн. Мордет. Ордейт. Иногда даже он сам не понимал, какое из имен и вправду его, кто он такой на самом деле. Но в одном он был уверен: он не тот, кем его считают. Всякий полагающий, что знает его, жестоко ошибается. Теперь он преображен. Сила внутри него, и сила эта лишь в его власти и ни в чьей более. Со временем все узнают, он им еще покажет.

Вздрогнув, Фейн вдруг понял, что Амерлин что-то говорит. Порывшись в памяти, он нащупал нить разговора.

– Да, Мать, эта куртка мне в самый раз. – Он погладил ладонью черный бархат, демонстрируя, насколько превосходной находит свою одежду. Можно подумать, одежда имеет какое-то значение. – Очень хорошая куртка. Крайне вам благодарен за заботу, Мать.

Как ему надоели попытки этой женщины заставить его чувствовать себя непринужденней, но он готов вытерпеть и многое другое – встать на колени, целовать ей кольцо. Однако на сей раз Элайда сразу взяла быка за рога, без всяких околичностей:

– Мастер Фейн, расскажи мне все, что тебе известно о Ранде ал’Торе.

Взор Фейна метнулся к картине с двумя бойцами. Он глядел на нее, и спина его выпрямлялась. Портрет ал’Тора притягивал Фейна не меньше самого этого человека, и кровь его вскипала в жилах яростью и ненавистью. Из-за этого мальчишки он испытал такое страдание, о котором старался не думать, запрещал себе вспоминать об этой боли. Мука эта была много хуже боли. Из-за ал’Тора его изломали, перемололи и воссоздали заново. Да, эта переделка дала ему средства к мщению, но речь не об этом. Мучительное желание уничтожить ал’Тора сжигало Фейна, слепило его, все прочее меркло перед этим стремлением.

Фейн вновь повернулся к Амерлин и заговорил, не сознавая, что держится теперь так же повелительно, как и она, что властно смотрит ей прямо в глаза:

– Ранд ал’Тор хитер и коварен, его не интересует ничего, за исключением одного – его собственной власти. – Что за дура. – Никогда не угадаешь, что он сделает. – Но если она сумеет, если с ее помощью ал’Тор попадет в его руки... – Руководить им трудно... крайне трудно, но полагаю, вполне осуществимо. Первое, что нужно сделать, – это накинуть петлю силков на того из немногих, кому он верит...

Если с ее помощью он заполучит ал’Тора, то, может, и оставит ее в живых, когда уйдет окончательно. Пусть живет, хоть она и Айз Седай.

Равин, без кафтана, в одной рубашке, удобно расположился в золоченом кресле, перекинув ногу в превосходном сапоге через обитую шелком ручку. Он улыбался. Стоящая возле камина женщина повторяла отданные ей приказания. Большие карие глаза затянула легкая поволока. Молодая красивая женщина, хоть и напялившая на себя ради маскировки простые шерстяные одежды неброского серого цвета. Но ее привлекательность сейчас мало волновала Равина.

Ни единого тока воздуха не проникало через высокие окна в комнату. Пот катился по лицу говорившей, блестящие капельки выступили на узком лице второго мужчины. Хотя его великолепный алый шелковый камзол сверкал богатым золотым шитьем, он стоял навытяжку, словно вышколенный слуга, каковым по сути и являлся, пусть, в отличие от женщины, слугой стал по своей воле. Естественно, к происходящему сейчас он был глух и слеп.

С потоками Духа, которые обвились вокруг этой парочки, Равин обращался с изящной аккуратностью. Незачем портить ценных слуг.

Разумеется, самому Равину жарко не было, он просто не позволял летнему зною касаться себя. Он был рослым, крупным мужчиной, смуглым и красивым, хотя на висках серебрились белые пряди. Заставить эту женщину исполнять его приказы не составило труда.

На лицо Равина набежала тень. Кое с кем приходилось сложнее. Немногие – считанные единицы – обладали таким твердым внутренним стержнем, что их собственное «я», их разум, даже не осознавая того, беспрестанно искал малейшей щелочки, чтобы ускользнуть прочь. Вот ведь невезение, что ему все еще нужен такой слуга, хоть и в столь незначительной степени. Управлять ею можно, но она продолжает попытки высвободиться, даже не понимая, что оказалась в ловушке. Со временем, разумеется, нужда в ней отпадет; тогда придется решать, отпустить ее на все четыре стороны или избавиться от нее совсем. И в том, и в другом случае есть свои опасности. Разумеется, ничего такого, что угрожало бы ему, но он был осторожен и несколько педантичен. Маленькие опасности, если о них забывать, имеют обыкновение перерастать в большие, а на риск он шел, только расчетливо взвесив все и выбрав лучший и наиболее безопасный для себя вариант. Итак, убить ее или оставить в живых?

Возникшая тишина – женщина закончила говорить – вырвала Равина из потока размышлений.

– Когда уйдешь отсюда, – сказал он ей, – ты не будешь ничего помнить об этом визите. В памяти у тебя останется только твоя обычная утренняя прогулка. – Она угодливо закивала, и Равин слегка распустил пряди Духа, чтобы они исчезли вскоре после того, как женщина выйдет на улицу. Добиться повиновения легче при повторном использовании принуждения, но тогда существует опасность, что постороннее воздействие будет обнаружено.

Закончив с женщиной, Равин таким же образом освободил разум Элегара. Лорда Элегара. Дворянин из мелких, но верный своим клятвам. Элегар нервно облизнул тонкие губы и покосился на женщину, потом сразу опустился на колено перед Равином. Сторонники Тьмы – теперь их называют Приспешниками Тьмы или Друзьями Темного, – отныне, когда освободились из заточения Равин и его сотоварищи, начали понимать, как строго и неукоснительно должны они блюсти свои обеты.

– Выведи ее задами на улицу, – распорядился Равин, – и оставь там. Ее не увидят.

– Будет исполнено, как вы скажете, Великий Господин, – ответствовал Элегар и, не вставая, поклонился. Поднявшись, он, пятясь и кланяясь, удалился. По пути к двери он взял женщину за руку и потянул за собой. Разумеется, она послушно пошла за ним, глаза ее по-прежнему были затуманены. Элегар ни о чем ее не станет спрашивать. Он знал достаточно и хорошо понимал: есть вещи, о которых ему просто незачем знать.

– Одна из твоих милашек для забав? – раздался за спиной Равина женский голос, едва за Элегаром затворилась резная дверь. – Теперь тебе нравится их так наряжать?

Ухватившись за саидин, Равин наполнил себя Силой, пятно порчи на мужской половине Истинного Источника скатилось прочь по защите из его уз и клятв, по тем скрепам к тому, что он почитал мощью, превосходящей сам Свет, а то и самого Создателя.

В центре комнаты, над ало-золотистым ковром, открылся проем, ведущий неизвестно куда. Равин успел заметить, что стены апартаментов обиты снежной белизны шелком, и тут же проход исчез, оставив на ковре женщину, облаченную в белое платье, стянутое поясом из тканого серебра. Лишь слабое покалывание – кожу будто обдало морозцем – подсказало Равину, что она только что направила Силу. Высокая и стройная, женщина была столь же обворожительна, сколь красив он сам. Ее темные глаза напоминали бездонные омуты, волосы, украшенные серебряными звездами и полумесяцами, великолепными черными волнами ниспадали на плечи. При виде ее у мужчин от страсти дух захватывало.

– Что у тебя на уме, Ланфир, коли ты явилась ко мне втихомолку? – грубо спросил Равин. Силу отпускать он не стал, а наоборот, на всякий случай приготовил для своей гостьи несколько неприятных сюрпризов. – Если тебе вздумалось побеседовать со мной, прислала бы эмиссара, и я бы выбрал место и время встречи. Если бы согласился на нее.

Ланфир улыбнулась своей пленительной предательской улыбкой:

– Равин, ты всегда был свиньей, но дураком – весьма редко. Эта женщина – Айз Седай. А если ее хватятся? Ты случаем герольдов не выслал, дабы объявить о том, где находишься?

– О чем ты говоришь? – усмехнулся Равин. – Она едва ли сильна. Ее без няньки-то и за порог выпускать нельзя. Они называют Айз Седай необученных детишек! Да половина того, что они умеют, – самостоятельно освоенные приемчики, а остальные их ухищрения... Нахватались наспех всякой мелочи! Того, что на самой поверхности лежит.