Огненный нож - Страница 21
- Смотрите! - Конан указал на посеребренные кольчуги и бронзовые шлемы древней работы - их заостренные макушки украшали хвосты из конского волоса. - Одевайте! Таких доспехов здесь ни у кого нет! Главное держаться рядом. Вместо боевого клича кричите: "Конан!" И, будем надеяться, все обойдется. - И с этими словами он натянул себе на голову шлем.
Непривычные к тяжелому вооружению, зуагиры недовольно заворчали: мало им этого железа, так тут еще эти нащечные пластинки так ограничивают видимость, что впору тыкаться, точно слепые щенки.
- Одевайте, живо! - загремел по комнате голос Конана. - Это вам не пустыня - подкрался шакалом, убил, ограбил и удрал: это открытый бой! Приготовьтесь и ждите меня. Я скоро.
Он снова поднялся наверх. Вольные Братья и горцы сомкнутым строем, бок о бок быстро шли по дороге. Ярдов за двести от окраины они остановились. Наученный жизнью, Балаш был опытным вожаком и не решался вслепую бросить свою стаю на совершенно незнакомый город. От общей массы отделились несколько человек и побежали к окраине - разведчики. Вот они скрылись за домами, но скоро появились вновь и очертя голову помчались к своим. Следом за ними, забыв про порядок, неслись не меньше сотни джанайдарцев.
Мгновение - и варвары стояли боевым строем. Пространство, разделявшее врагов, прочертили стрелы, и несколько джезмитов упали. Но остальные, благополучно добежав, врубились в строй козаков и кушафи. С минуту все скрывало облако пыли, сквозь которую пробивался лишь блеск мечей и ятаганов, игравших на солнце. Но вот джезмиты дрогнули и обратились в бегство. А дальше случилось то, чего так опасался Конан: забыв об осторожности, вопя, словно выводок кровожадных демонов, варвары устремились в погоню.
Киммериец знал, что эта сотня - не более чем приманка, чтобы с ее помощью заманить в ловушку основные силы. Ольгерд никогда не послал бы на серьезное дело столь малочисленный отряд.
Преследуя отступавшего врага, варвары подтянули фланги к дороге. Хотя Балаш так и не смог пресечь их неудержимый порыв, ему удалось - где проклятиями, где тычками - сбить воинов в довольно плотную стаю! И вовремя! Наступая на пятки джезмитам, первая волна уже докатилась до окраины.
Их не накрыла еще тень деревьев а Конан уже мчался вниз по лестнице.
- Вперед! - крикнул он. - Нанайя, остаешься здесь! Запри за нами дверь!
Лавиной по ступеням - вниз на первый этаж, наружу, мимо брошенной осадной башни, дальше - сквозь брешь в стене!
Никто не преградил им путь, - похоже, Ольгерд собрал вокруг себя всех, способных носить оружие.
Антар провел их во дворец, по лабиринту коридоров, комнат - к парадному входу. И только они выбежали из полумрака покоев, как их едва не оглушил рев дюжины длиннющих труб в руках гирканцев Ольгерда - сигнал к атаке! В тот миг, когда отряд выскочил на улицу, мышеловка захлопнулась. В дальнем конце улицы - глухая стена из бронированных спин, десятки лучников на крышах, пускающих тучи стрел, проклятья, вопли, стоны варваров!
Стремительным шагом, без единого звука вел Конан свой отряд в тыл джезмитам. Последние оставались в полном неведении до тех пор, пока копья зуагиров не начали вонзаться им промеж лопаток. Жертвы не успевали падать, а зуагиры, освободив оружие, поражали новых и новых врагов. Тем временем в центре Конан орудовал страшным боевым топором: стальное лезвие раскрывало черепа, от тел отлетали обрубленные по плечо руки, гнулась броня. По мере того как копья ломались или застревали в телах, зуагиры брались за мечи.
Натиск оказался столь мощным, столь стремительным, что, прежде чем джезмиты поняли, что атакованы с тыла, горстка смельчаков успела перебить две дюжины врагов. Но наконец те догадались оглянуться и при виде результатов бойни, учиненной какими-то людьми в странных доспехах, с криками отчаяния подались в стороны. В их воображении семерка атакующих с мечами, копьями и топором мгновенно превратилась в целую армию.
- Конан! Конан! - дико завопили зуагиры.
От этого крика зажатые в западне воспряли духом. Между ними и их начальником оставалось всего двое. Одного проткнул мечом козак, другому киммериец обрушил на голову топор. Удар был настолько силен, что острие не только разрубило шлем и голову, но треснуло само топорище.
В минуту замешательства, когда зуагиры с Конаном и варвары вдруг очутились лицом к лицу, с недоверием глядя друг на друга, Конан сбил на затылок шлем и козаки увидели знакомое лицо.
- Ко мне! - прокатился над шумом битвы его мощный голос. - Режь глотки, братья-волки!
- С нами Конан! - радостно завопили ближние соратники, их клич тут же был подхвачен остальными.
- Десять тысяч золотых за голову киммерийца! - раздался резкий голос Ольгерда Владислава.
Схватка возобновилась с удвоенной яростью. Вновь зазвучал жуткий хор битвы: хрипы, проклятия, вопли, угрозы и стоны. Постепенно поле боя раскололось на сотни поединков между парами воинов и небольшими отрядами. Топча раненых и мертвых, варвары вихрем мчались по улицам, врывались в дома, крушили дорогую мебель, громыхали по ступеням лестниц и, добравшись до крыш, в короткой кровавой сече резали лучников.
Никто и не помышлял сохранить в этой свалке хотя бы видимость порядка или строя - не было ни времени отдавать команды, ни охотников их исполнять. Все предались работе мясников: как обезумевшие, тяжело дыша, в поту, люди кололи, резали, душили, скользя босыми ногами в лужах еще теплой крови. Словно огромная живая волна, масса сражающихся то прокатывалась по главной улице Джанайдара, то отступала, то, перехлестывая через стены, разливалась по аллеям и садам. Силы были примерно равными, и исход битвы могла определить любая случайность. Никто не знал, как идет сражение, все только убивали или старались избежать смерти, и это занятие поглощало воинов без остатка.
Конан не рвал голосовых связок попусту - ослепленная жаждой крови, толпа не признавала авторитетов. Время стратегии, искусства боя кончилось: сейчас все будут решать выносливость, владение мечом и ярость - простое ремесло убийц. Окруженному орущими, хрипящими людьми, ему не оставалось ничего иного, как только подчиниться общему безумию: разрубать головы, вспарывать животы, рассекать надвое тела, а в остальном довериться богам.
Но вот под порывами ветерка утренний туман стал понемногу рассеиваться, а вместе с ним начала ослабевать и битва: сплетенные клубки распались на отряды, отряды - на отдельных воинов. Все чаще мелькали спины: еще немного - и одна из сторон дрогнет...
Не выдержали джезмиты: отвага, вызванная принятым накануне зельем, стала улетучиваться из них вместе с наркотиком.
И вдруг Конан увидел Ольгерда Владислава. Шлем козака, кираса - все во вмятинах и брызгах крови, одежда изодрана в клочья, стальные мускулы, подчиняясь игре сабли, то опадали, то вздувались буграми. В серых глазах холод на губах застыла жестокая улыбка. Три трупа, три кушафи лежали у его ног, и еще четверо варваров тщетно пытались пробиться за черту, очерченную острием клинка. Справа и слева от него гирканцы в блестящих латах и узкоглазые кхитайцы в доспехах из дубленой кожи мечами и врукопашную сдерживали бешеный натиск варваров.
Конан увидел и Тубала - впервые с тех пор, как они расстались у Лестницы. Словно гигантский чернобородый буйвол, тот вспахивал борозду прямо по обломкам битвы, вкладывая в смертоносные удары всю свою мощь дикого зверя. На секунду взгляд киммерийца выхватил из толпы фигуру Балаша - окровавленный, пошатываясь, вождь кушафи пробирался к краю битвы. Кинжалом и мечом Конан начал прокладывать себе путь к Ольгерду.
Заметив приближающегося киммерийца, Ольгерд засмеялся, в его глазах вспыхнули огоньки безумия. По кольчуге варвара сочилась кровь, сливаясь в ручейки, она стекала с мускулистых, загорелых ног. Кинжал был по рукоятку в крови.
- Смерть Конану! - зарычал Ольгерд.
Варвар напал, как нападают козаки - в крутом развороте, описывая полукруг мечом. Ольгерд прыгнул навстречу - и оба сшиблись в смертельном бое, яростно кидаясь друг на друга, нанося удары так быстро, что глаз не поспевал за клинком противника.