Огненная пора - Страница 8

Жаль только, что они так мало живут. Единственное шестидесятичетырехлетие — а после приходится поддерживать свою жизнь лекарствами. К концу второй гипероктады уже ничем помочь нельзя. Ларрека неосознанно ускорил бег. Он хотел подольше побыть со своими друзьями, пока они ещё есть.

Да и миссия у него была довольно срочная. Плохие вести он нес.

Примавера — жилые дома и другие здания между асфальтовыми улицами, осененными желтой и красной листвой больших и старых местных деревьев, сохраненных при расчистке места. Почва поддерживала в них жизнь даже в этом чуждом окружении. Она поднималась пологими склонами от Джайина, где стояли у причалов лодки и иштарийские корабли, приплывавшие по реке. Местные жители-люди изготавливали некоторые вещи, вроде не подверженной гниению ткани, и выменивали их на многое, что им было нужно. Строили они в основном из местных материалов — леса, камня, кирпича, — хотя стекло они делали лучше, чем во всем Бероннене, и добавляли к нему светлый пигмент. На восток уходила дорога, исчезая за каменной грядой, чтобы в конце концов дойти до космопорта. В километре от города она проходила мимо аэропорта, где садились и взлетали грузовые флаеры дальнего радиуса. В поселке люди передвигались на автомобилях, на велосипедах и пешком.

Иштарийцы достаточно часто попадались в Примавере и не привлекали внимания, разве что были чем-то лично известны. Ларреку знали только старожилы. И не так уж много народу было в этот момент на улице, когда дети в школе, а взрослые на работе. Он уже добрался до Стеббс-парка и хотел его пересечь и напиться воды из фонтана, когда его впервые поприветствовали.

Сначала раздалось урчание быстро летящего одноколесника и сразу скрип тормозов. Так ездить в городе было непростительно, но некоторые себе позволяли. Он не удивился, услышав гортанный голос Джилл Конуэй:

— Ларрека! Старый дядюшка Сахар собственной персоной! Привет!

Она отщелкнула ремни безопасности, прыгнула с седла, оставив машину балансировать, а сама бросилась в его объятия.

После паузы она, промычав «м-м-м», отступила на шаг, склонила голову набок и осмотрела его сантиметр за сантиметром.

— Хорошо выглядишь. Немного стряхнул жирок, верно? Но ради всех богинь, отчего ты меня не предупредил? Я бы пирог испекла.

— Может быть, именно поэтому, — поддразнил он её на английском.

— Брось, дядя, ладно? У вас, долгожителей, совсем нет чувства времени. Мои кулинарные провалы были не вчера, а двадцать лет назад. Я теперь взрослая дама, люди со мной разговаривают почтительно, и ты бы теперь удивился, как я хорошо готовлю. Должна признать, что самый большой героизм ты проявлял именно тогда, когда ел угощение, что готовила маленькая девочка для своего дядюшки Сахара.

Они улыбнулись друг другу — жест, характерный для обоих видов, хотя у человека губы не вздергивались вверх, а как-то кривились. Ларрека оглядел её в ответ. Они обменивались радиограммами и иногда говорили по телефону, но не виделись уже семь лет, с тех пор как Зера Победоносный был переведен в Валеннен. Он там занимался ухудшающимися природными условиями и имел дело с бандами варваров, а она тем временем прилежно училась и начинала свою карьеру. Об экологии Вероннена и архипелага Ирен было известно очень мало, и он не мог упрекнуть её за выбор трудной дороги полевого исследователя их естественной среды. На самом деле, если бы она выбрала изучение таинственного мира Валеннена, он был бы очень огорчен. Этот континент перестал быть безопасным, а Джилл была среди тех, кого он любил.

Джилл изменилась. За сотню лет знакомства с людьми и близкой дружбы с некоторыми из них Ларрека научился отличать их друг от друга и определять их возраст, как они это умели сами. Он оставил нескладную девочку-подростка с запоздалым созреванием, похожую на мальчишку (в чем, несомненно, была и доля его заслуги). Теперь она была взрослой.

Она стояла перед ним, высокая, одетая в обычную блузу и джинсы городских жителей, длинноногая, скорее женственная, чем худощавая. Голова чуть удлиненная, а на узковатом лице выделялся полный рот под классически прямым носом, глаза голубые, с длинными ресницами под ровными бровями. На плечи спадали темно-русые прямые волосы, перехваченные кожаной лентой с серебряными украшениями, которую он подарил ей когда-то. В узел ленты она вставила бронзоватое перо сару.

— Похоже, тебя уже можно пускать на племя, — согласился Ларрека. Когда и с кем?

Он не ожидал, что она вспыхнет и замнется.

— Пока нет, — пробормотала она и сразу же спросила: — Как семья? Мероа с тобой?

— Да. Я оставил её на ранчо.

— Почему? У тебя жена гораздо лучше, чем ты заслуживаешь, позволь тебе сказать.

— Только ей не говори. — Ему было приятно. — Это не отпуск. Я вызван на ассамблею в Сехалу, а потом обратно в Валеннен как можно быстрее, А Мероа остается дома.

Джилл стала серьезной и после паузы спросила:

— Так там плохо?

— Еще хуже.

— А, — ещё одна пауза. — Отчего ты нам не говорил?

— Все это началось почти внезапно. Я сначала не был уверен. Могла быть просто полоса невезения. Когда же я понял, то потребовал созыва ассамблеи и поднялся на корабль.

— Отчего ты не попросил у нас транспорта? Мы бы переправили тебя по воздуху.

— Зачем? Всех вы все равно не перевезете. Даже если у вас было бы достаточно воздушных кораблей, в чем я сомневаюсь, многие из делегатов в них бы не поехали. Так что кворум не собрался бы быстрее, чем мне удалось добраться морем и сушей. — Ларрека со вкусом вздохнул. — Нам с Мероа давно уже не помешал бы отпуск, а то год был очень напряженный, и путешествие пришлось как нельзя более кстати.

Джилл кивнула. Ему не было нужды объяснять ей, почему он выбрал такой маршрут, а не другой. При лучших условиях более быстрый путь пролегал бы целиком по воде, от Порт-Руа на юге Валеннена до Ливаса, и через устье Джайина вверх по реке до Сехалы. Но сейчас бушевали равноденственные бури, взбухающие под красным солнцем. И помимо риска крушения был ещё риск, что путешествие при встречных штормах протянется неделями. Надежнее было перебираться между островами Огненного моря, пристать у Северного Бероннена, а там пройти пешком через Далаг, через Горькие земли, Красные холмы, Среднелесье и Громовые горы до долины Джайина. Дикие места и по большей части бесплодные, но ничего, что помешало бы старому солдату срезать угол и пройти напрямик.

— А я была в поле, — сказала она. — Ковырялась до позавчерашнего дня в Каменных горах. Наверное, и не знаю того, что знают Бог и Иен Спарлинг.

Она не имела в виду теологию: Боггарт Хэншоу был мэром.

— Ничего они тоже не знают. Знают только, что делегаты готовы собраться. Как я им сообщил бы с перехода? Я затем здесь и остановился, чтобы с ними повидаться и передать их слово в Сехалу.

Джилл снова кивнула:

— Я и забыла. Глупо с моей стороны. Я уж так привыкла к немедленным сообщениям — просто кнопку нажать.

Они с ней были в разных лодках, снисходительно отметил про себя Ларрека. Стандартный портативный передатчик мог связаться с релейной линией, которую люди провели по всей южной половине континента, а она уже передаст твой голос куда захочешь. Но на большие расстояния нужен был большой передатчик и релейные станции, которые пришельцы разместили на лунах. Пока что они построили только четыре таких передатчика — в конце концов, они ведь находились на самом конце линии снабжения с Земли через всю Галактику — в Примавере, в Сехале, на Светлобережье Хаэлена и всего лишь десять лет тому назад — в Порт-Руа. Смешно, что, находясь в Темных землях северного полушария, он мог говорить с другом на другом конце Союза — на расстоянии десяти тысяч километров по меридиану, — а когда он приблизился к центру цивилизации, его рация оглохла и замолчала.

Джилл взяла его за руку:

— Они ведь тебя не ждут, правда? Пойдем, я все приготовлю. Я тоже хочу послушать.

— Почему бы и нет? — ответил он. — Хотя тебе это не понравится.