Огарок свечи для грешников (СИ) - Страница 9

Веста поймала себя на мысли, что не верит в то, что Огненная Линда может сжечь заживо такое количество людей. Но потом, вспомнив рассказ доктора о восемнадцати перегрызенных сонных артериях, она слегка отодвинулась и заставила себя усомниться в её невиновности. Это решение далось ей с трудом. Огненная Линда была похожа на Ариэль, принцессу из Диснеевского мультфильма. Слегка растрепанные вьющиеся локоны водопадом ниспадали на пол. А пронзительный взгляд ярких глаз с оттенком сумасшествия проникал прямо в душу, заставляя сердце биться быстрее.

- Ты станешь девятнадцатой, если еще раз отвлечешь меня от медитации. Я, надеюсь, ты достаточно бессмертна, чтобы решиться еще раз на такой поступок, - грудным голосом проговорила вдруг Огненная Линда, плавно растягивая каждое слово. Любая её фраза казалась выдернутой из песни. Она не умела говорить. Она умела только петь.

- Зачем грызть глотки, если можно просто жечь людей? - спросила Веста напрямик. - Ведь это так просто. И так действенно. И не оставляет привкуса железа во рту.

Девушка взглянула на неё с одобрением.

- Ты нравишься мне. Ты не станешь девятнадцатой. Твой способ избавляться от проблем хорош. Я хочу узнать о нем побольше. Как пахнет человек, охваченный огнем?

Веста нервно сглотнула, пытаясь подавить в себе приступ тошноты. Внимательная Огненная Линда расценила этот жест, как приятное воспоминание. Она наклонила голову вправо и широко раскрыла свои красивые глаза, в которых уже плескалось любопытство. Она повела носом, будто пытаясь уловить запах жареного человеческого мяса. Ей была откровенно интересна эта тема, в отличие от Весты, в горле у которой стоял ком от такого неприятного разговора.

- Скажи мне, Любушка, как ты избавилась от своего мужа?

Красивые черты лица Огненной Девушки вновь начинали приобретать звериный оттенок. Она до крови кусала губы, чтобы снова ощутить привкус железа во рту, который буквально сводил её с ума. Взгляд затуманила пелена сумасшествия. Она испытывала жажду. Жажду чужой крови с привкусом страха. Линда улыбалась, облизывая кровь со своих губ. Её изящные пальчики на левой руке сложились в неплотно сжатый кулачок. Её дергало, а тело, повинуясь инстинктам, двигалось вперед. Веста видела, что еще мгновение, и Огненная Линда не сможет держать себя в руках.

Лучше всего на свете Веста умела переводить подозрения с себя на того, кто сидел поблизости. Сейчас это был неприметный мужчина лет пятидесяти. Он читал книжку, прислонившись спиной к балке, которую ударами своей головы сотрясал Скальп. Его нисколько не волновала тряска, как в автобусе на проселочной дороге. Сейчас целиком и полностью он принадлежал своему чтиву в бумажном переплете. На него и кинулась Огненная Линда. Её рывок был молниеносным. Словно охотившаяся тигрица, мелькнула она мимо Весты. Никто и опомниться не успел, как она уже жадно разрывала зубами плоть на шее мужчины. Брызги крови отпечатались на светлом поролоне, которым была обита балка. Красные пятна оросили блестящий череп Скальпа, который этого даже не заметил.

Веста обратила внимание на то, что, похоже, подобное тут происходит достаточно часто. Никто из пациентов не обратил внимания на вопли бедного недотепы, который пытался отбиться от девушки книжкой, руками и ногами. В его шею она вцепилась мертвой хваткой. Под беднягой уже растекалась приличных размеров лужа крови. Он хлопал по ней ладонью, и брызги летели во все стороны, окатывая пациентов теплым дождем. Огненную Линду всё это настолько забавляло, что она весело смеялась, не разжимая зубы. Потихоньку от стены отделились двое внушительных размеров санитаров.

- Опять в нашу смену, - услышала Веста их вздох, когда они отрывали Огненную Линду от её жертвы.

- Девятнадцатый, - констатировал второй санитар.

- Может еще выживет. Рано ты его в список мертвых зачисляешь, - возразил первый.

Под этот шум Веста вывела Криса из столовой. Слегка пригнувшись, чтобы остаться незамеченными, они проскользнули на третий этаж. Там было светлее, чем на первом, но точно так же пустынно. Все, проживающие в них, находились сейчас на общем сборе в столовой.

- Итак, у нас осталось меньше полутора часов, а нам нужно опросить еще пятерых, - сказала Веста.

Она первая рассказала Крису, что же произошло там, на коврике для медитации. Он выслушал её достаточно спокойно, будто и на него влияла эта атмосфера непричастности ко всему происходящему. Тут жили по принципу "Глотку перегрызли не мне, значит волноваться не о чем". Всеобщая апатия передалась и ему.

- Ловко ты вывела её списка грешников. Теперь её запрут рядом с Вадимом, и мы смело можем утверждать, что она не подожжет всю больницу.

- Она бы в любом случае не подожгла. Это не она, - ответила Веста. - Я более, чем уверена. Ей нравится кровь и привкус железа во рту. Её очень заинтересовало, как пахнет человек, когда сгорает заживо, но этот интерес пробудил в ней только желание сожрать кого-то, а не сжечь. Я избавилась не от того человека.

У Криса всё было еще более прозаично. Оказалось, что Призрака зовут Адам.

- Ты не видишь, насколько всё символично? - в сердцах воскликнула Веста. - Чревоугодие - это грех Адама! Только, пожалуйста, не говори, что не знал. Мы на верном пути!

Крис этого не знал, но предусмотрительно промолчал, позавидовав тому, как грамотно умеет Веста употреблять свою начитанность в правильных целях. Вроде ничего такого особенного не сказала, а осталось впечатление, что она семи пядей во лбу.

Адам был относительно новым пациентом, по сравнению с остальными обитателями психушки. В его деле крупными буквами аккуратно было выведено "Булимия". После того, как у него трагически погиб ребенок, он начал заедать свое горе. Вес стремительно рос, а на душе легче не становилось. От бесконечной депрессии и слез у холодильника он помутился рассудком. Сдвиг в сознании превратил убитого трагедией мужчину в пятилетнего ребенка. Всего за несколько недель его состояние стало критическим, и безутешная жена сдала его сюда, чтобы врачи вернули ему вкус к жизни без сдобных французских булок с колбасой.

- Я не уверен, что он вообще помнит, как пользоваться спичками, - закончил свой рассказ Крис.

- А как он тебе всё это рассказал, если он "кукушкой тронулся"? - спросила Веста.

- Вытянул по слову всё из него, а тебе передал общую картину. Мне кажется, он еще сможет вернуться к своей прошлой жизни, если не сгорит сегодня, - подвел он итог.

- А чтобы никто из нас не сгорел, нам нужно пошевеливаться. Моей следующей кандидатурой будет Скальп. Я расспросила Старшую Медсестру, она сказала, что этот парень умопомрачительно тщеславен. Они каждое утро всем персоналом берут у него интервью, чтобы он остался жить, а он потихоньку самоубивается.

- Он так до конца жизни самоубиваться будет! - засмеялся Крис. - Тогда я беру себе Мухомора.

- Кто это?

- Тот, который прыщи с лица сковыривает, собирает в ладонь и горсткой забрасывает в рот. И грибком с ногтей закусывает. - Крис хохотнул, словно сказал нечто смешное.

Веста снова нервно сглотнула. За сегодня она испытала столько отвращения, сколько не испытывала еще никогда. Тошнота каждый раз подкатывала всё выше к горлу.

- Не говори мне такие вещи. Я впечатлительная натура, - велела она. - Я называла его Тухлый, но твоё прозвище мне нравится больше. И в чем же он грешен?

- Лень, - просто ответил Крис.

- Логично, - кивнула Веста после недолгого размышления. - Я не понимаю, насколько можно было запустить себя, чтобы превратиться в то, во что превратился этот тип. Омерзительнее него я еще не встречала никого и никогда.

- А как же Призрак?

- Он король боровов, не более того.

- Меньше слов, больше дела, - поторопил её Крис, постукивая себя по левому запястью, туда, где должны находиться часы. Но они остались в будущем, на руинах психбольницы. Вместе с телефоном Вадима, который Веста нашла в шестой палате.

На этот раз дело обстояло сложнее. Санитары растянулись вдоль стены. Веста оглянулась на Криса. В его взгляде читалась растерянность. Она поняла его без слов, потому что тоже почувствовала себя заключенной. У всех одинаковые инкубаторские пижамы, все собраны в одной большой комнате под конвоем санитаров, в каждом из которых два метра роста и полтора центнера веса, и все заперты в здании, окна которого намертво стянуты коваными решетками. Только сейчас Веста поняла, что игры закончились. Через 74 минуты она либо очнется в собственном времени, либо будет значиться в списке из 168 сгоревших заживо пациентов психбольницы. Совершенно не вовремя вспомнилась цитата из социальной сети: "Роды-вторая самая болезненная вещь в мире. Первая-гореть заживо".