Офисное кресло и вуду-жаба (СИ) - Страница 3

– Ну, не будем вас задерживать, – ухмыляясь, съязвил Сараскин.

Прежде чем уйти за Сараскиным, Сергей Крылов как-то потянулся к ней, и она потом долго думала, что он хотел помочь отвезти её, но постеснялся.

В бухгалтерии какое-то время стояла тишина, все прилежно работали, а когда Верочка положила ногу на стул и стала поглаживать колено, Соболькова вдруг сказала:

– Можно попробовать массаж котиком.

– О, котиков я люблю, – тут же оживилась подруга Пантелеева и добавила: – Особенно лет сорока-сорока пяти.

Все засмеялись.

– Попрошу без пошлостей, я – совершенно серьёзно, – сказала Соболькова и откинула чёлку со лба. – Пришла вечером домой, устала, как собака. Спина – ноет, ноги – болят, а котик – прыг тебе на спинку. Топ-топ лапками, топ-топ… Только не забывай коготки подстригать.

– А мой котяра, наверное, старый уже, он всё время спит, – отозвалась Нина Павловна огорчённо.

– Вот я и говорю… Только лет сорока пяти, – сказала подруга Пантелеева и мечтательно заулыбалась.

Соболькова на провокаторшу Пантелееву даже не взглянула.

– А чтобы не спал, не надо его кормить, – продолжила она и отчеканила. – Девочки, запомните: сытый котик – это только грелка, а вот голодный – это уже массажёр… Для приведения которого в рабочее состояния надо игнорировать все его умильные взгляды и жалобные «мяу». Отворачиваетесь от зверя и делаете вид, что его не замечаете, не видите и не слышите. Сам прибежит и всё разомнёт.

Тут подруга Пантелеева опять вставила своё:

– Вот я и говорю… Лет сорока пяти – это зверь. А если голодный – то сам прибежит и всё разомнёт.

Соболькова фыркнула и, не сдержавшись, захохотала.

– Сумма авансового платежа по налогу на прибыль за девять месяцев составила 2 миллиона 337 тысяч рублей, – громко провозгласила Марь Иванна нарочито противным голосом, читая со своей распечатки, и строго посмотрела на Пантелееву из-под очков.

Все тут же вставили в уши наушники и отвернулись к мониторам. Только потом кто-то заговорил про йогу, что она – первое дело при болезни суставов и, особенно, колен.

– Это, девочки, смотря какой инструктор, – заспорила Петрова. – Мой самый первый инструктор на первом же занятии поставил нас всех на голову.

– Ой! Это же нельзя делать сразу! – воскликнула Нина Павловна.

– Вот и я тоже решила, что нельзя, и ушла от него, – стала рассказывать Петрова. – Вторая инструкторша попалась – ничего, но она скоро сама ушла в декрет.

– Одна моя знакомая девочка нашла себе инструктора в самой Индии, – перебила Петрову Соболькова. – А дальше так и моталась к нему до пятого месяца беременности.

– Что? Йога так способствует беременности? – потрясённо спросила Верочка.

Но ей никто почему-то не ответил, и тогда она привычным уже движением разбила пакет со льдом – рабочий день уже заканчивался.

Тут в дверь постучали, и вошёл Сергей Крылов. Он поздоровался со всеми и сказал Верочке:

– Я на машине и могу вас подвезти, куда вы скажете.

И Верочка растерянно ему кивнула, соглашаясь.

Когда новенький вышел, она достала из сумочки зеркальце и в который раз посмотрелась в него: на её лбу с самого утра красовался новый прыщик.

– Попробуй на лоб напустить чёлку, – посоветовала Пантелеева. – Побольше.

      Верочка так и сделала, а заодно подправила косметику. В бухгалтерии все многозначительно улыбались, а Пантелеева даже подмигивала Верочке из-за своего монитора.

****

Не дозвонившись в 31-ю больницу, она поехала туда без звонка, сначала на метро, а потом на автобусе, благо он как-то сразу подошёл. На нужной остановке она вышла и побрела за остальными такими же бедолагами с палочками сначала по длинному подземному переходу, а потом вдоль ограды больницы, удивляясь, что никто не догадался сделать остановку транспорта ближе к приёмному отделению. В регистратуре ей дали назначение на приём через двадцать дней к доценту Закировой.

Оказавшись опять за оградой больницы, Верочка заказала такси, не в силах брести до автобуса. На улице стояла удивительно тёплая для начала октября погода – видимо, в город пришла золотая осень. Верочка ждала такси, на котором она хотела доехать до метро, и улыбалась нежному солнцу, и высокому небу, и зелёной ещё траве, с грустью понимая, что таких дней может больше не случиться. Мимо неё чеканным, твёрдым шагом проходили женщины, девушки шли легко и быстро, а некоторые даже бежали на высоких каблуках, едва касаясь ногами асфальта, и Верочка им страшно завидовала. Ей казалось, что так бежать она уже никогда в жизни не сможет.

«Ах, если бы мне улететь на метле!» – мечтала она.

На работе каждый день все что-то советовали ей для колена, кто – живых пиявок, кто «тигровую» мазь, а Соня из соседнего офиса даже подарила пакетик грязи Мёртвого моря. Дома Верочка кое-как забралась в ванну с чуть тёплой водой и намазала «мёртвой» грязью колено. Грязь тут же начала щипать кожу. «Значит, действует», – обрадованно подумала Верочка и намазала грязью заодно лицо, шею и грудь. Потом она ещё несколько раз мазалась этой приятной грязью, засорила сток в ванне и поняла, что грязь прекрасно действует только на её ногти – от всевозможных таблеток у неё стали сильно ломаться и крошиться ногти, особенно на ногах.

Но всё это время с работы и на работу Верочку подвозил Сергей Крылов.

Сергей работал графическим дизайнером, но о себе ничего не рассказывал. Откуда он проявился у них на фирме, никто не знал. Пантелеева по просьбе Верочки попыталась подкатиться к кадровичке Елене Михайловне, чтобы выспросить всё о Крылове. Елена Михайловна сделала страшные глаза и сказала всего два слова:

– Это тайна…

Девочки терялись в догадках, предполагали разное, но все сходились во мнении, что Крылов – очень приятный молодой человек.

В конце октября Верочка опять поехала в 31-ю больницу и отстояла мучительную очередь к доценту Закировой. Та на колено тоже не взглянула, а посмотрела диск с результатами МРТ и решительно сказала:

– Я даю вам направление на операцию.

– А само не заживёт? – с надеждой спросила Верочка.

– Нет, что вы? У вас же ещё и киста Бейкера, – ответила доцент Закирова и покривилась.

Потом она дала флайер на приобретение «расходного материала» для операции, объясняя, что хирургический инструмент Верочке надлежит купить самой – такой теперь порядок.

Дома расстроенная Верочка первым делом позвонила Пантелеевой.

– Что-то мне это совсем не нравится. Тебя вынуждают в одном, определённом месте купить инструмент, который стоит целых тридцать тысяч, – сказала та и спросила. – А квоты? В больнице должны быть квоты на бесплатное обслуживание. Давай, моя рыбонька, беги опять в поликлинику.

Потом они поговорили о Крылове и о друге самой Пантелеевой.

– Его как подменили, – стала жаловаться та. – Как ушёл из телохранителей от своего олигарха, так ходит вечно пьяный. Надо его бросать.

Верочка горестно заохала.

– Да, ладно, – отмахнулась Пантелеева. – Меня тут на фейсбуке один болгарин зафрендил. Я уже начала с ним переписываться. По-русски он только не особо сечёт. Всё больше шлёт смайлики.

Проговорили за полночь: на работе им разговаривать на посторонние темы запрещалось.

Утром Верочка бросилась к районному хирургу.

– Какие квоты? – горестно воскликнул хирург, и лицо его дрогнуло, как от боли. – Все квоты отменили! Не вы первая мне жалуетесь!

Но он ей дал другое направление, теперь уже в Боткинскую больницу, куда она сразу же дозвонилась, а потом легко записалась по интернету на приём к ортопеду Поляковой. И та, осмотрев её колено и все снимки, предложила ей попробовать полечиться.

И Верочка стала ходить на физиотерапию, сначала одну, потом другую, надеясь, что ей не придётся ложиться на операцию, но колену, в самом деле, становилось всё лучше и лучше. Это было чудо! Или редкостное везение, вот только не всем так везёт, точнее, почти никому – это она уже знала. И почти всегда с физиотерапии домой её отвозил Сергей Крылов.