Одуванчиковое лето у бетонной стены - Страница 2

   Бабушка всегда пересаживала цветы в перчатках. Не боялась испачкаться. Просто не раз говорила, что человеческие руки их  обжигают. Зелёные неженки...

   - Вот это... Ой, мамочки... Прости...

   Знаешь, дружище, это очень трудно описать словами - то, что чувствуешь, уверовав в чудо. Наверное, просто очень этого хотелось: верить в чудо под ногами, а не в проблемы с рассудком. Я представляю себе тебя: как ты это читаешь и хмуришься, потому что со стороны чудес не бывает, всё объяснимо, вот и у Нюты "короткое замыкание" на почве постоянных стрессов и одиночества... Может, ты и прав. Но он - обычный одуванчик - ЧУВСТВУЕТ. И передаёт свои ощущения мне. Правда, дружище. Я не вру. Хоть и рыжая...

   - Прости меня, - повторила я покаянно, - Прости, я не специально, я забыла...

   Ощущение чужой боли тихо тлело где-то в глубине сознания. Пришло на ум сравнение с всхлипывающим обиженным ребёнком. Стало стыдно. Очень-очень.

   - Ты подожди. Я сейчас вернусь!

   Добежала до ближайшего магазина, купила бутылку воды. Возвращаясь обратно, отметила, что одуванчик "улавливается" на расстоянии в метр-полтора.

   - Давай мириться и знакомиться? - предложила я цветку, присаживаясь рядом на корточки и открывая бутылку, - Я Нюрка. Можно тебя угостить?

   Полила его под корешок. Потом набрала воды в рот и "пофыркала" на запылённые листья.

    Вода. Дождь. Удовлетворение...

   Шла домой - улыбалась во весь рот. А прохожие почему-то хмурились или делали безразличные лица, встречаясь со мной взглядом...

   Мне кажется, дружище, что люди настолько устали ждать чуда, что отпихивают его, когда оно само идёт в руки. Помнишь Динь из "Питера Пэна"? Она ожила, когда дети сказали, что верят в фей. А тут получается с точностью до наоборот.

   Но они есть. Живые. Чувствуют.

   На следующий день он расцвёл. Яркая жёлтая звёздочка на зелёном фоне виднелась издалека. И почувствовала я его с куда большего расстояния, чем обычно: метров с десяти.

   Я сидела рядом с Одуванчиком на пыльном поребрике и пыталась понять, каким же чувством он со мной делится, если "перевести" эти ощущения на доступные человеку. Взять понемногу от тепла, восприятия самого солнечного света, ветра, пространства, ощущения себя молодым и сильным, чувства движения вперёд, развития... эх, нет аналогов всё же. Но если упростить и искать что-то наиболее близкое, то вероятнее всего это будет второе рождение. Наверное, так чувствовал бы человек, родившийся со способностью к анализу.

   Скорее всего ты скажешь, что у цветов нет эмоций. Да, я прекрасно помню, что эмоции - продукт высшей нервной деятельности, свойственно это только теплокровным... Знаю. Но то, что я улавливала от Одуванчика - это ощущения, его восприятие этого мира и взаимодействия с ним. А уж эмоциональную окраску они приобретали, проходя в свою очередь через призму моего сознания. Наверное, это свойство женской натуры - всё "очеловечивать". Или всё же нехватка общения с "себе подобными"?..

   Кстати, о "себе подобных". Я проводила рядом с Одуванчиком по несколько часов в день, и вскоре поняла, что никто из проходящих мимо людей его не чувствует. Мысль о том, что я всё же повредилась рассудком, деликатненько покашляла у дверей. И тогда я решилась на эксперимент.

   Родителей пугать однозначно не хотелось, младшая сестра в свои двадцать была ярой материалисткой, подруги, как назло, оказались заняты в ближайшие дни и чуть ли не на год вперёд... С замиранием сердца я позвонила человеку, на котором вот уже почти месяц висел ярлык "бывший".

   - Саша, привет, - голос противно дрожал - будто я перед ним, бывшим, в чём-то оправдывалась, - Это Нюрка. Извини, если отвлекаю... Ты говорить можешь?.. Встретиться? Нет, не против. Когда, где? Хорошо. Да...

   Про него надо было рассказать отдельно. Давно и много. Но ты же знаешь, дружище - меня редко хватает на письма. И всё же...

   Его зовут Сашка. Он на несколько лет старше меня, носит в глазах небо и зачастую по-детски серьёзен. У него руки такие сильные, что при желании меня можно запросто раздавить. Но в его объятьях я чувствую себя в самом надёжном месте этого мира. Он редко улыбается, но я всякий раз радуюсь его улыбке, как самому дорогому подарку. Он любит дождь, не признаёт никаких зонтов и курит ох как много... Такой же безнадёжный романтик, как и я, но никогда этого не признает прилюдно. Мы с ним периодически ссоримся, потому что с его вечным цейтнотом я слишком часто чувствую себя обделённой вниманием. И начинаю капризничать. Он суровится, обозначивает на лбу сердитки, небо в глазах становится пасмурным...

   Всё равно потом мы миримся. Потому что есть что-то над нами такое... ссорься, не ссорься - всё равно притянет.

   Да и на фоне наших идиллистических отношений ссоры просто необходимы - для разнообразия.

   Дружище, если я когда-нибудь приползу к тебе плакаться о том, что Сашка - ОПЯТЬ мой бывший, ты просто переадресуй мне вот это письмо, хорошо?

   В общем, он не поверил.

   - Нюрк, милая, - мягко начал он, выслушав моё сбивчивое повествование, - Я тебя очень люблю. И как бы это... Не обязательно придумывать такую историю для примирения в следующий раз. Потому что я тебя люблю безо всяких придумок. Такую, какая есть. Просто так.

   Мне показалось, что стены маленькой кафешки, в которой мы с Сашкой сидели, источают ехидство. Вздохнула. Поболтала пластиковой ложечкой в стаканчике с остатками кофе. Сосчитала мысленно до тридцати, подавляя в себе волну обиды и негодования, и коротко выдохнула:

   - Пойдём.

   Пока шли пешочком через половину города, разговаривая на нарочито-отвлечённые темы, у меня в голове крутилась мысль: неужели поверить - это так сложно? Или здравый смысл в период взросления начисто вышибает из людей даже шанс на существование чуда? Или это принцип жёстких рамок мышления?.. Что ж всё так... негибко, что ли...

   - Саш... Скажи честно: ты даже не допускаешь возможности того, что в этом мире есть что-то такое, что не укладывается в границы обычной логики?

   - Допускаю, почему же, - как-то слишком уверенно сказал он.

   Ясно. Не верит. Отвяжись, Нюрка.

   В свете фонарей Одуванчик казался бледным и ненастоящим. Немножко призрак, подумала я. Присела рядом с ним на корточки.

   - Ты спишь, дружище?..

    ...Лёгкое, как потревоженное слабым дыханием пламя свечи - ощущение покоя и умиротворения...

   - Ты чувствуешь что-нибудь, Саш?

   Он пожал плечами:

   - Нет. А что должен почувствовать?

   Я немного растерялась. Как объяснить то, что у самой на грани неясных ощущений?

   - Присядь.

   Сашка послушно опустился рядом. Растерянно посмотрел на смеживший лепестки цветок в полуметре от нас, замер на несколько секунд, будто к чему-то прислушиваясь, потом перевёл взгляд серьёзных глаз на меня.

   - Ты ничего не чувствуешь? - спросила я с тайной надеждой.

   - Нет, - ответил он. Встал, вытащил сигареты, чиркнул зажигалкой, закурил.

   - А он спит... - задумчиво произнесла я.

   Саша усмехнулся. По-доброму так.

   - Фантазёрка. Моя любимая фантазёрка...

   Где-то неподалёку пел сверчок. У меня защипало в носу. Захотелось спросить: "Ты не чувствуешь или даже не хочешь почувствовать?", а потом я подумала...

   А так ли это важно? Именно сейчас, именно для нас?..

   - Саааш...

   Я подошла к нему практически вплотную, уткнулась лбом в обтянутое футболкой крепкое плечо. Лёгкий запах дезодоранта - я его от тысячи других отличу -, ставшее таким родным тепло его тела...

   - Давай больше никогда не ссориться? - еле слышно прошептала я.

   Он положил мне ладонь на макушку и обнял. Я всё-таки разревелась.

   ...Одуванчик спал. Интересно, что бы он видел, если бы ему снились сны?..