Одноглазый Сильвер, страшный разбойник с острова Фельсланда
(Повесть) - Страница 3

— А ведь так оно и есть, я — Одноглазый Сильвер, страшный пират с острова Фельсланда, чтоб меня черти съели! — объявил сквозь леденящий хохот Хозяин.

— И о чем только я раньше думал, черти и преисподняя, ха-ха-ха…

Катрианна загадывает Одноглазому Сильверу загадку. Пират вначале противится, но в конце концов соглашается. Одноглазый Сильвер вспоминает Адмирала. Катрианна готова сдаться, но пират неустрашим. Поднимается буря, способствующая развитию событий. Мирмагонский корабль садится на рифы. Уздечка или жизнь! Адмирал кашляет, а также чихает Одноглазый Сильвер похищает пятиногую лошадь. Мику-Пака получает лучшее в мире средство против машин.

— Есть хо-тим! Есть хо-тим!

Марианна металась между кухней и столовой, завязав уши двумя кухонными полотенцами.

— Есть хо-тим! Есть хо-тим! — во всю глотку скандировали страшный пират и его дочь и изо всех сил колотили вилками и ложками по столу. Вдобавок, ужасный пират принялся стучать ногами, и они охотно стучали бы вдвоем, ежели б ноги дочери доставали до полу. Прилетевшая полакомиться черешней стая дроздов рассыпалась дробью, кто куда. Гусеница, гулявшая по росшему под окном хмелю, со скоростью пружины свернулась колечком. Видавший, наверное, за свою жизнь сотни пиратских трапез Плинт кинулся с плеча Одноглазого Сильвера на крышку сундука и истерически заикал — вот какой шум и гам устроили эти двое в столовой Прибрежной усадьбы.

— Есть хо-тим! Есть хо-тим! Хо-ти-им…

Марианна вздохнула, как спасшийся от кораблекрушения, и развязала полотенца: страшный пират готовил своей не менее ужасной дочке бутерброд с ветчиной.

Некоторое время оба ели молча. Но что-то у Катрианны было на душе. Уголком глаза она вопросительно следила за пиратом.

— Послушай, Одноглазый Сильвер, — сказала она. — Я загадаю тебе загадку. Ты, наверное, ни за что не угадаешь, что это за вещь — то, чего мне так страшно хочется?

— М-м… — промычал Одноглазый Сильвер набитым ртом. В интересах истины следует отметить, что он всегда мычал, когда Катрианна загадывала загадки — даже если рот и не был набит.

— М-м… — промычал пират и поспешно отправил в рот новый кусок. С набитым ртом, — как известно, того требуют и хорошие манеры, — просто невозможно было ответить Катрианне. Но и у Катрианны был опыт в области воспитания, а также в области загадок.

— Одноглазый Сильвер, — сказала она кротко. — Совсем не обязательно набивать рот. Я и так знаю, что тебе надо немножко подумать.

Одноглазый Сильвер запыхтел и засопел. Он всегда начинал пыхтеть и сопеть, когда Катрианна переходила на кроткий тон.

— Я м-м… дум-м-маю, — пыхтел он, я думаю, что ты хочешь ненадолго, э-э, одолжить мой капроновый сачок, чтобы устроить гамак для куклы?

— Нет, Одноглазый Сильвер, этого я не хочу! — покачала головой Катрианна. — Конечно, если бы ты подарил моей кукле этот сачок, тогда, конечно, она могла бы иногда его тебе… одалживать ненадолго, но сегодня мне не хотелось бы говорить об этом сачке.

— Потому что не хочется тебя слишком уж беспокоить, — добавила она помедлив.

Страшный пират и его дочка настороженно, исподлобья изучали друг друга.

— Если ты угадаешь, то, может быть, я так скоро не буду говорить о том, чтобы залезать под крыльцо, а может, даже вообще никогда не буду этого делать, — лукаво провозгласила Катрианна. Настолько лукаво, что Одноглазый Сильвер заерзал на ступе и громко засопел.

— Я думаю, — прохрипел Одноглазый Сильвер, — я думаю, что тебе, наверное, хочется примерить мою черную повязку?

— Ой, ты почти угадал! — воскликнула Катрианна. — С повязкой я смогу увидеть ее одним глазом.

— Кого ее?

— Лошадь.

— Лошадь?

— Лошадь!

— Какую лошадь?

— А ту самую, которую ты сейчас почти отгадал, — сказала Катрианна, и в ее голосе послышалось удивление вперемешку с крохотным упреком в несообразительности.

Одноглазый Сильвер долго не произносил ни слова. Потом покачал головой.

— Не-ет! — потряс головой страшный пират. — Лошадь лучше не надо. Дочери пиратов не играют с лошадьми.

— А чем они играют?

— Драгоценными камнями. Золотом. Серебром, — сказал Одноглазый Сильвер. — Золотыми и серебряными монетами, Катрианна! Дочери пиратов прямо помешаны на папином золоте и серебре, неужели ты до сих пор этого не знала, Катрианна?

Ужасный пират вытащил из кармана кожаный кошелек и вынул две трехкопеечные золотые монеты.

Скользнув взглядом по надутым губкам Катрианны, он не без колебаний увеличил цену перемирия на серебряные десять копеек и протянул жертву дочери.

Катрианна оскорбленно повернулась к Одноглазому Сильверу спиной.

— Я не возьму ни золота, ни серебра, Одноглазый Сильвер! Я беру лошадь.

— Катрианна, ты же дочь морского пирата! — увещевал ее Одноглазый Сильвер. — Ты возьмешь золото и серебро. И не будем больше говорить о лошади!

— Я дочь пирата, Одноглазый Сильвер! — подтвердила Катрианна. — И больше не буду говорить о золоте и серебре. Я беру лошадь!

В Прибрежной усадьбе запахло порохом. Одноглазый Сильвер встал из-за стола, а Катрианна, подняв плечи, упрямо, как вкопанная, продолжала стоять спиной к своему пирату-отцу.

Разрядку в необычайно напряженную обстановку внес попугай Плинт. В промежутке несчастная птица слегка очухалась. Она сочла своим долгом слететь на рукав Одноглазого Сильвера, но была еще настолько взбудоражена, что приземлилась на стол, в хлебницу.

— Чер-рти и пр-реисподняя! — Плинт повращал выпученными глазами, взъерошил хохолок и прокаркал:

— Р-р-рому!

Страшный разбойник рассмеялся и сел на стул. Потом засмеялась Катрианна и аккуратно, как подобает воспитанному ребенку, тоже уселась на место. А попугай Плинт влез на плечо Одноглазому Сильверу и принялся пощипывать прядь его волос. Все это, несомненно, было здорово, так как ужасный пират закурил, откинулся на спинку стула и закрыл глаза.

— Теперь твои плечи как следует отдохнут, Одноглазый Сильвер, — мурлыкала Катрианна. — Я больше никогда в жизни не буду ездить у тебя на закорках. На своей красивой коричневой лошади — вот на чем я буду теперь ездить. Ведь ты обещал купить мне именно коричневую лошадь, Одноглазый Сильвер, ты, конечно же, это помнишь?

— Купить! — передразнил страшный разбойник, не открывая глаз, и пустил дым к потолку. — Я не говорил, что куплю.

— А как же ты ее достанешь? — забеспокоилась Катрианна.

— Уведу, — сказал Одноглазый Сильвер. — Я ведь страшный разбойник!

— Ого! — сказала Катрианна. — Это же еще интересней!

— Да-да, я украду для тебя лошадь, Катрианна! — заявил Одноглазый Сильвер. — Я приведу тебе прекрасного арабского скакуна: со стройной шеей, коричневого, как сосновая кора, и горячего, как огонь. Вот что я сделаю!

— Вот что я сделаю! — заявил Одноглазый Сильвер. — Честно говоря, я уже давно собираюсь похитить для тебя доброго коня. Ты напомнила об этом в самый подходящий момент, Катрианна. И еще я будто бы припоминаю, что на пути из Мирмагонии сейчас должен быть корабль, в трюмах которого тысяча двести тридцать один чистейший арабский: скакун. Вот одного-то мы и заберем!

— Мы? — спросила Катрианна. — Ты сказал «мы», Одноглазый Сильвер?

— Разумеется, мы! — подтвердил страшный пират. — Ведь ты же дочь пирата!

— Чтоб меня черти съели! — взвизгнула Катрианна.

Но тут лицо пирата приняло озабоченное выражение.

— Чтоб меня черти съели! — пробурчал он. — Как же это я забыл о нем, об Адмирале?

— Об Адмирале?

— Именно об Адмирале, злейшем из моих кровных врагов. Один бог знает, как досаждал мне этот самый Адмирал! «Одно из двух: либо я поймаю страшного разбойника Одноглазого Сильвера, либо, бог свидетель, сбрею свои усы!» — вот как клялся Адмирал на Библии, когда еще только стал Адмиралом. А если бы ты только знала, какие у него усы, Катрианна! Как живые тюлени! Когда Адмирал бывает на суше и прогуливается со своей адмиральшей, она надевает адмиральские усы вместо воротника из чернобурки. Конечно, Адмирал ни за что не захочет расстаться с такими усами — ведь тогда ему придется купить своей адмиральше черно-бурую лисицу. Это же из-за Адмирала я на время покинул Мирмагонские моря.