Однажды в Новом Мире - Страница 1

Когда древние люди научились думать об окружающем мире как о чем-то, устроенном по определенным законам, в их рисунках и текстах появился образ Дерева, или Мирового Древа. Мировое Древо представлялось центральным стержнем, своеобразной осью координат, вокруг которой строился весь мир. Оно связывало между собой всё, существующее на разных «этажах», — подземную, наземную и небесную части мира.

Устройство Дома, жилища, тоже отражало представления древних о мире. Дом, или «малый мир», был своеобразной копией мира большого и так же, как большой мир, имел подземную часть (подпол), наземную (собственно жилую часть) и крышу, похожую на небесный купол. Кроме того, Дом являлся важнейшей точкой отсчета в пространстве: все пути Человека начинались у порога Дома. И направление движения изначально определялось по отношению к Дому. До сих пор для каждого человека центр мира там, где находится его родной дом.

Человеческий Дом в свою очередь (не современный, а маленький домик с треугольной крышей, который так любят рисовать дети) чем-то напоминает самого Человека — словно является его волшебным отражением. Слово «окно», например, ведет свое происхождение от слова «око», «глаз». А что такое «улица»? Это дорога, проходящая перед «лицом» дома, «улица» дома, то есть с той стороны, куда смотрят его очи-окна.

И Дерево тоже чем-то похоже на Человека: у него и «макушка» есть, и корни как ноги, и ствол словно туловище. В сказках и мифах герои порой превращаются в деревья. Образы Человека, Дома и Дерева переплелись между собой в культурной памяти человечества. Считается даже, что по рисункам с их изображениями можно определить психологическое состояние взрослого или ребенка.

О трех великих образах — Дереве, Доме и Человеке — и рассказывают эти сказки.

М. А.

Случилось это очень давно.

Мир еще был совсем новым. Звери, птицы, ящерки и самые маленькие червячки толком не понимали, что им делать: где спать, что есть, с кем играть. Все просто носились толпой то в одну сторону, то в другую и устраивали кучу-малу.

От такой толкотни Мир походил на мыльный пузырь — того и гляди лопнет. И Небо вот-вот упадет на Землю и раздавит ее своей тяжестью. Надо ли удивляться, что Земля смотрела на Небо с опаской?

Но навести порядок не получалось. Ну как сказать: «Эй, полосатенький! Это ты укусил за ухо вон того, с желтой гривкой? Встань-ка немедленно в угол!»? Ведь никаких углов в этом Мире не было. И не только углов: невозможно было понять, где право, где лево, где верх, где низ.

Но однажды в Мир залетело семечко. Крошечное, еле заметное. В суете никто его не увидел.

А семечко припало к Земле, проросло и превратилось в зеленый росток. Но на росток тоже не обратили внимания. Лучше лишний раз пересчитать свои лапы: все ли на месте? И проверить: вдруг лишний хвост прицепился?

А росток тем временем рос и рос, протягивал ручки-веточки к Небу, тянулся листьями-пальчиками к Солнцу. И превратился в деревце.

На него наткнулся молодой носорожек (который еще не знал, что он носорожек):

— Гляди-ка! Такого здесь не было!

Но тут носорожка сзади толкнули, он тут же забыл про деревце и помчался вслед за обидчиком.

— Что это выросло? — задумался было слоненок (который тоже не знал, что он будущий слон). Но ничего не успел придумать: откуда-то прискакали маленькие обезьянки (которые тоже не знали, что они обезьянки), стали прыгать вокруг слоненка и обидно дразнить: зачем, мол, ему два хвоста — один спереди, другой сзади? Слоненок обиженно затрубил и помчался за ними в погоню.

А деревце все росло и росло.

Корни его, словно ноги великана, ушли глубоко в Землю. Теперь даже ураганному ветру не под силу было сдвинуть Дерево с места. Встрепенулась Земля и ухватилась за древесные ступни. Ей стало вдруг очень спокойно. Она научилась спать, и сны Земли проросли цветами.

Ветви Дерева доросли до самого Неба, гладили его и нашептывали ласковые слова на своем языке. Глубоко вздохнуло Небо и оперлось на могучие ветви. Теперь оно не боялось упасть и раздавить Землю.

Тут вдруг увидели Дерево все, кто носился туда-сюда по Новому Миру, толкался и дрался друг с другом. Птицы уселись на ветки, принялись распевать песни и вить гнезда. Паучки раскрыли крошечные парашютики и давай перелетать с одного листика на другой. Червячки заползли в трещинки коры. Кроты и мыши залезли под корни, нарыли подземных ходов, обустроили спальни и кладовки.

А другим зверям — тем, что крупней да заметнее, — понравилось под Деревом гулять. Туда-сюда похаживают, хвостами помахивают.

Увидела белка в стволе дупло, прыг туда и давай орешки щелкать: лучше дома не сыскать!

И установился в Мире Порядок. Появились в нем верх и низ, правая сторона и левая.

А если бы кто вдруг решил тот порядок нарушить, его можно было сразу поставить в угол.

Новый Мир становился всё краше. В нем уже было много всего: горы, леса, озера. По Земле бродили разные звери, в Небе летали птицы, в реках плавали рыбы. И всё, казалось бы, хорошо. Но однажды кто-то сказал:

— Я что-то не понимаю… А кто у нас самый главный?

Тут разгорелся спор.

— Давайте я буду главным! — заклекотала птица с острым загнутым клювом и огромными крыльями, — Я выше всех летаю!

— Разве это так важно — видеть Мир с высоты? — не согласились те, кто не умел летать. — Гораздо важнее смотреть на него отсюда — из травы, с кустов и деревьев. Или прямо с Земли!

— Главным должен быть тот, у кого шея самая длинная, — сказало одно пятнистое, длинношеее, с рожками. — Наверное, это я. — И оно почесало рожки о макушку Большого Дерева.

— Ну, это как посмотреть, — прошипела та, что ползала по земле. — Если взглянуть отсюда, — и она чуть выше приподняла свою плоскую голову, — то моя шея длиннее. Может, вся я — шея. А если смотреть оттуда, — и далеко в кустах шевельнулся ее конец, — мой хвост длиннее всех ваших. Может, вся я — хвост.

— Хвост не может быть главным! — возразили бесхвостые.