Однажды в грозу - Страница 22

— А теперь ты пришла в себя?

Феликс хотелось, чтобы он обнял ее. Так ей было бы легче говорить ему о своих чувствах. Но разве могла она на это рассчитывать, когда задела его гордость, усомнившись в его любви?

Сейчас его лицо было непроницаемым. Ничто не выдавало его чувств.

— Да, пришла, — спокойно ответила Феликс. — В течение долгих лет отец не давал мне и шагу самой ступить. Он неоднократно подавлял мою уверенность в себе.

— Неужели такой умной и красивой женщине может недоставать уверенности?

Он считал ее красивой! Это обнадеживало.

— Мой отец сухой и холодный человек. В нашем доме было не принято говорить о чувствах, поэтому я не умею открыто их выражать. Но одно я знаю наверняка. Ни один мужчина прежде не был мне так дорог, как… — Она потупилась, чувствуя, что ее щеки заливает краска.

— Полагаю, речь идет обо мне?

Феликс робко подняла глаза. Его лицо оставалось таким же бесстрастным.

— И ты еще спрашиваешь? — возмутилась она. — После того, как мы…

— Помимо секса есть много других способов показать человеку, что он тебе дорог, — отрезал Натан.

Это был конец. Феликс поднялась с дивана.

— Ты не собираешься меня прощать, не так ли? — спросила она, не нуждаясь в ответе. — Мне больше нечего сказать.

Она направилась к двери, но не успела сделать и двух шагов, как Натан схватил ее за руку и развернул лицом к себе.

— Ты чертовски умна, Феликс Брэдбери, зато в чувствах совсем не разбираешься. Но ты перевернула мою жизнь с ног на голову, и я так просто тебя не отпущу.

Все еще злясь на него, Феликс попыталась высвободиться, но Натан схватил ее за второе запястье.

— Думаешь, только у тебя были бессонные ночи? — отрезала она.

— Так тебе и надо! — бросил он в ответ, но, посмотрев на ее лицо, внезапно воскликнул: — Черт побери, ну не могу я на тебя больше злиться! Затем продолжил более мягким тоном: — За эти восемь дней мы проделали долгий путь, Феликс. Я наблюдал за твоим превращением из гордой недотроги в отзывчивую, чувственную женщину. С восхищением наблюдал, как ты борешься со своими чувствами, и ждал.

— Ждал чего? — спросила она. Одним своим прикосновением он лишил ее способности мыслить логически.

Натан заглянул в ее широко распахнутые зеленые глаза.

— Ты знаешь, как я к тебе отношусь.

— Ничего не изменилось? — взволнованно пролепетала Феликс, боясь что своим недоверием убила его любовь.

— Ты знаешь, — повторил он, и ей стало ясно, что он больше не скажет ей о своих чувствах до тех пор, пока она не признается ему в любви.

— Я тебе доверяю, — сказала она для начала.

— Ты уверена?

Феликс думала, что доказала это своим приездом в Давос. Очевидно, его обида была глубже, чем она предполагала.

— Я чувствую себя такой виноватой.

Чтобы прояснить мысли, девушка высвободилась и отошла в сторону. Увидев, что она направляется к дивану, а не к двери, Натан не стал ее удерживать.

Когда они заняли прежние места, Феликс продолжила свое объяснение.

— Я пребывала в состоянии эйфории, когда мой отец ворвался в спальню в то утро. — Она помедлила. — За годы сосуществования под одной крышей я привыкла к его вспышкам гнева, но в тот раз все произошло в моей спальне после… — Она судорожно вдохнула. — В общем, мои мысли и чувства и так перепутались, а тут еще страшная гроза. Там был он, и его лицо было искажено от гнева, как в ту ночь… Ту роковую ночь…

Неожиданно Натан поднялся со стула и, сев рядом с ней, взял ее за руку.

— Какую ночь? — мягко произнес он.

Внутри нее словно что-то переключилось, и впервые в жизни она почувствовала, что может кому-то рассказать о самом страшном потрясении в своей жизни.

— В ту ночь, когда погибла моя мать, была ужасная гроза, — начала девушка. — Меня разбудил раскат грома. Мать тоже боялась грозы, и я пошла к ней в спальню, чтобы убедиться, что у нее все в порядке. Мои родители спали в разных комнатах, поэтому я не ожидала увидеть там отца. — Она остановилась, заново переживая тот кошмар. — В комнате было темно, но при вспышке молнии я увидела его лицо, исказившееся от гнева… Такое злое, угрожающее… — Ее голос оборвался, но Натан крепко сжал ее руку, и она нашла в себе силы договорить до конца. — Он насиловал ее.

— О моя дорогая!

Внезапно Натан забыл о своей обиде и заключил ее в объятия.

— Моя мать была доброй и кроткой. В ту ночь она убежала из дома. Мама уже давно хотела уйти от отца, но ей пришлось бы расстаться со мной, поэтому она решила подождать до тех пор, пока мне не исполнится восемнадцать. Однако в ту ночь она поняла, что так больше не может продолжаться, и позвонила Генри. Они были друзьями. Генри любил ее и надеялся, что однажды сможет на ней жениться. К сожалению, мама так об этом и не узнала. В ту ночь ее сбила машина.

Натан нежно поцеловал ее в лоб.

— Продолжай.

— С тех пор всякий раз, когда бушует гроза, я будто заново переживаю ту ужасную ночь. — Она глубоко вдохнула, чтобы унять дрожь в голосе. — Странно, но рядом с тобой в то утро я не обращала внимания на грозу, пока не появился мой отец и не стал на тебя орать. Мне никогда еще не было так стыдно.

— За то, что произошло между нами?

—  Нет! — воскликнула она. — Рядом с тобой я была счастлива. — Натан крепче сжал ее в объятиях. — Мне было стыдно перед тобой за своего отца. Смотреть, как он тебя оскорбляет, было просто невыносимо. Я понимала, что, в отличие от меня, ты не привык к подобным сценам, и не хотела тебя в это вовлекать.

— Я хотел увезти тебя с собой, — признался Натан.

— Правда? — Ее сердце затрепетало от радости.

— Да, я очень этого хотел, но ты умоляла меня уйти. Судя по тому, как ты отчаянно вцепилась в простыню, я понял, что ты не станешь вылезать из кровати в присутствии двух мужчин.

Щеки Феликс порозовели. Под простыней на ней ничего не было, и Натан это знал и не стал ее смущать. Должно быть, он помнил, что она попросила его выключить свет перед тем, как позволила ее раздеть.

— Думаю, ты был прав, — согласилась она. — Но, признаюсь, я хотела, чтобы ты попросил меня поехать с тобой.

Натан нежно поцеловал ее в губы.

— Дорогая Феликс, — сказал он. — Я вернулся за тобой, но остался снаружи, чтобы не усложнять ситуацию. Я пытался до тебя дозвониться, но твой отец блокировал мои звонки.

— Тогда ты попросил у Генри номер моего мобильного.

— После долгого ожидания мне ничего не оставалось.

— Прости, я была с тобой груба.

— Я был готов тебя придушить, — признался Натан, но его глаза улыбались. — После того звонка я понял, что твой отец настроил тебя против меня. Не знаю, что он тебе наговорил, но как ты могла ему поверить после того, что между нами было? Я думал, ты мне доверяешь.

— Прости меня, — снова извинилась она. — Я… Мне… э-э… мне трудно сближаться с людьми, но… э-э…

— Что но? — подтолкнул ее Натан.

— Но я учусь.

— Я тебя научу, — пообещал он, так обворожительно улыбаясь, что она сама не удержалась от улыбки.

— Я ездила к Генри, чтобы передать ему заявление об уходе. Я была подавлена, — призналась она. — Мой отец постарался на славу, но Генри сказал, что доверяет тебе больше, чем моему отцу, и я взглянула на ситуацию с другой стороны.

— Ты поверила, когда я сказал, что люблю тебя?

— О Натан! — прошептала она, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы.

— Не надо разводить сырость, дорогая, — произнес он, и Феликс рассмеялась. Боже, как же она его любила!

— Так ты меня простишь?

— За то, что ты хладнокровно со мной попрощалась после того, как я признался тебе в любви?

— Ты на меня разозлился?

— Очень, — весело ответил он. — Но, признаюсь, я прилетел сюда вчера, чтобы не отправиться искать тебя по всем лондонским отелям.

— Правда?

— У меня было два варианта. Я мог либо поехать тебя искать после того звонка, либо надеяться, что ты образумишься и сама меня найдешь. Я боялся, что ты не станешь меня слушать и захлопнешь дверь у меня перед носом, поэтому решил дать тебе время. — Он улыбнулся. — Я думал, ты попросишь у моей помощницы номер моего мобильного, и даже не предполагал, что ты отправишься вслед за мной в Швейцарию. Но ты здесь, и я хочу, чтобы у тебя не осталось никаких сомнений на мой счет.