Однажды снова (СИ) - Страница 14

— Так чем же тебе Кравцов не угодил? — интересуется Мила, грациозно присаживаясь в кожаное кресло. Она закидывает одну ножку на другую, и юбка оголяет ее аккуратные икры.

— Я не люблю шумных людей, — поясняет Каменев, опускаясь в кресло напротив девушки. — Но ты и так это знаешь. А этого парня было слишком много.

— Да, это похоже на него, — соглашается Мила.

— И ты серьезно ждала другого исхода событий? — он приподнимает темную бровь, а затем устало закатывает глаза. — Тебе нужно меньше уделять времени выбору туфель, и больше — подбору команды.

Милена почти задыхается от гнева, но вовремя берет себя в руки. Она прекрасно понимает, что Каменев пытается сорвать интервью, от которого зависит ее карьера. Ему это безусловно известно. Но он не знает, что женщина перед ним — это больше не та маленькая девочка, которой он запросто мог вскружить голову.

— Хороший фотограф на вес золота, — сдержанно улыбается Мила. — Поэтому мне приходится закрывать глаза на его своеобразный темперамент. Творческие люди, как дети — чем больше их держишь в железных рукавицах, тем больше они бунтуют.

Леонид смотрит тяжело и пронизывающе, прямо в глаза, так смотрит хищник на свою жертву, готовясь к нападению.

Милена перекидывает ногу в духе «Основного инстинкта» и от нее не ускользает то, как интенсивно игнорирует каждое ее движение Каменев. Как будто перед ним не женщина сидит вовсе, а горшок с цветком.

Она окидывает мужчину изучающим взглядом, незаметно, едва пробегая глазами по внушительной фигуре, облаченной в дорогой темный костюм. В его нагрудном кармане виднеется белоснежный платочек, в тон рубашке, на правой руке дорогие механические часы, а туфли, конечно же, начищены до блеска.

— Как видишь, мы здесь одни, — он разводит руками, оглядываясь по сторонам. — Задавай свои вопросы, и покончим с этим. Либо, я могу прислать ответы тебе на почту.

— Господин Каменев, — наигранно возмущается Мила, — вы «Деловому потенциалу» интервью тоже на почту сбрасывали?

— Меня подкупила милая блондинка с диктофоном, — не показывая своих эмоций, произносит он.

— Ну, к моему счастью, я тоже блондинка, — старается выдавить из себя улыбку Мила. — И, временами, могу быть чертовски милой. А еще, ты не поверишь, — она заговорщицки щурит свои зеленые глаза, отчего у Леонида напрягаются желваки, — у меня есть диктофон.

— Превосходная подготовка, — саркастически цедит бизнесмен.

Милена расстегивает сумочку и достает из нее навороченный диктофон, а затем, кладет его на прямоугольный столик между ними.

— Приступим? — спрашивает журналистка, уже нажав кнопку записи.

Каменев кивает.

— Только, вот, — она уставила на него свои огромные малахитовые глаза, задержала дыхание на секунду и вновь насмешливо улыбнулась: — хотелось бы понимать, что это интервью — не все, что ты мне можешь предложить.

Лицо Милены не выдает ее волнения, а дорогая пудра удачно матирует любой блеск. Девушка складывает ладони под столом, чувствуя, что от нервов те начинают потеть. Затем приподнимает острый подбородок и наклоняет голову так, чтобы ярко выраженная пульсирующая артерия под тонкой кожей на шее не раскрыла ее настоящих эмоций.

Каменев едва слышно хмыкает. Он ведь прекрасно помнит эту уловку. И этот наклон головы. Настолько естественный, что ни у кого и мысли не возникнет подумать об обмане. Но ни у него. Этот мимолетный жест выдает ее истинные эмоции, как и десять лет назад. Здесь и полиграфа не нужно. За этим наклоном все: неуверенность, сомнения, ложь, страх, попытка скрыть свои настоящие эмоции.

Леонид в своей сдержанной манере поджимает губы, стараясь не выдать своего ликования. А затем ставит ладонь на колено и подается вперед:

— На этот раз я могу предложить тебе что угодно, — он улыбается, той самой улыбкой, которая когда-то сводила Милу с ума, правда, прокачанной на несколько тысяч долларов винирами. — Но мне не хочется, — он снова поджимает губы, от чего у его носа появляются небольшие морщинки.

— Мне достаточно лишь видеоматериала для онлайн-журнала, — подражая его манере, подается вперед Милена. — И одной фотосессии на твоем производстве.

— Что они тебе за это пообещали? Моноблок главного редактора? — он откидывается на спинку кожаного кресла и вытягивает длинные ноги, скрестив их.

Затем, как бы невзначай, впервые пробегается глазами по ее тоненькой фигурке. И Мила это замечает. То, как его глаза скользят по сексуальным лодыжкам, обтянутым тонкими темными колготками, по синей юбке, удачно подчеркивающей женские изгибы, по белой рубашке, выгодно оттеняющей ее смуглые ключицы.

— Я всего лишь делаю свою работу, — улыбается Мила, делая вид, что не замечает изучающего взгляда. — На мне нет наушника, — она демонстративно откидывает волосы с правого виска, заправляя их за ухо, — за моей спиной не стоит толпа психологов, мне просто поручено рассказать нашим людям о том, кто такой этот Леонид Каменев. И что стоит за его небывалым успехом.

— Кто стоит, — поправляет бизнесмен, все еще изучая журналистку.

— Ты кому-то обязан за свой внезапный прорыв?

— Благодарен, — уточняет мужчина. — У меня была хорошая мотивация чего-то добиться. Ведь другого варианта просто не было.

— Я думаю, читателям было бы интересно узнать об этой истории. Расскажешь? — оживилась Мила.

— Когда-нибудь, — он улыбается. Как-то по-своему грустно, словно Милена затронула какое-то болезненное воспоминание. И снова становится нестерпимо серьезным.

Милена не выдерживает образовавшейся паузы и напирает:

— О твоей компании известно много. Но о твоей личной жизни нет практически никакой информации. Что это — желание скрыть скелеты в шкафу или намеренный образ загадочного предпринимателя?

— Желание скрыть скелеты в шкафу у загадочного предпринимателя, — отвечает он, едва улыбнувшись уголком губ. А потом его лицо снова становится каменным: — На самом деле, все проще, Милена. Я много работаю и все эти интервью считаю просто непозволительной тратой времени, — он говорит спокойно и буднично, но только сейчас Мила понимает, что слышит едва заметные нотки акцента в его низком голосе.

— Справедливо, — соглашается журналистка, делая пометки в своем телефоне. — Но ты же как-то расслабляешься? Дайвинг, яхтинг, гольф?

— Милена, — внезапно он почти смеется и Милену обескураживает такая перемена настроения. — Это вы — дети, родившиеся с золотой ложкой в зубах, думаете только о том, как вам расслабиться, — продолжает он. — Я же — предпочитаю приумножать свои доходы. А все остальное время проводить с близкими мне людьми.

— Но ведь вы же что-то делаете вместе, Леонид? — не унимается журналистка. — Посещаете мероприятия…

— Лео, — оcтанавливает ее мужчина.

— Что, прости? — она отрывается от телефона и поднимает на Каменева свои огромные глаза.

— Так будет проще, — отвечает он, встречаясь с ней взглядом, — я привык к этому обращению.

Милена мнется, но пересиливает себя и выдавливает эту раздражающую кличку, которую он теперь мнит своим именем:

— Лео, — она растягивает губы в улыбке, словно пробуя имя на вкус, затем наклоняет голову: — давай начнем сначала?

— Ты все еще об интервью? — саркастично интересуется он.

— Естественно, — буднично отвечает Милена. — Расскажи о том, как тебя забросило в Италию. Почему именно эта страна?

— Не знаю, помнишь ли ты, — начинает он, глядя в сторону окна, — но моя мама — наполовину итальянка.

— Да, что-то такое было, — кивает журналистка.

— Поэтому не удивительно, что я решил вернуться к истокам.

— Но как твоя мама вообще оказалась в России? — Милена внимательно смотрела на Каменева, пытаясь поймать его взгляд.

— Мой дед приехал из Милана в Москву по стипендии Коммунистической партии в шестьдесят втором году, чтобы учиться в Союзе. Там же, на факультете «Русского языка» он встретил мою бабку, — на этом моменте его губ касается едва заметная улыбка, словно он вспомнил какую-то забавную семейную историю, в которую не намерен посвящать журналистку. — Закрутилось у них, конечно, знатно все. Поговаривают, мол и КГБ на уши поставили, и посольство, и всех от мала до велика. Но влюбился крепко, поэтому и остался здесь жить. А потом появилась моя мать. Как это бывает, я думаю, объяснять не нужно, ты — девочка взрослая, — хмыкает он.