Одна жизнь на двоих - Страница 30

— Билл, надо узнать об их намерениях. Ведь они же будут все отрицать, если… их обвинить в преднамеренных преступлениях.

— Конечно, они прикинутся невинными жертвами клеветы. Но они проиграли! Завтра с утра ты упакуешь все наши вещи. Мы возьмем с собой только легкие игрушки, подаренные Барби. Если итальянцы захотят, то могут прислать остальное. Мы улетаем первым же рейсом.

Бесспорно, отъезд — самое правильное решение, но почему она чувствует себя такой опустошенной при мысли о возвращении домой?

В отчаянии Джейн закрыла глаза, чтобы Билл не прочел в них затаенного страдания.

Форстер с нежностью коснулся ее руки.

— Ты очень много для меня значишь, Джейн. Если с тобой что-нибудь случится… — Билл не смог продолжать.

— Милый, я… — Слова замерли у нее на устах, когда он погладил ее шею и провел ладонью по густым волосам.

Но почему она чувствует себя столь беспомощной? Она не должна выслушивать его признаний, не имеет права поддаваться чувствам. Нельзя этого допускать! Но когда Билл обнял ее, Джейн сама прильнула к нему, забыв о своих заклинаниях.

— Ты ведь ощущаешь то же самое, что и я, Джейн! — шептал он, целуя ее волосы. — Я почувствовал твой отклик, когда первый раз поцеловал тебя. И с тех пор дивное ощущение твоей женственности не покидает меня. Я сразу понял, что ты — не такая, как все. Ты — особенная…

Билл поднял голову и зачарованно смотрел на шелковистые блестящие локоны, чуть приоткрытые полные губы, лучистые глаза. Его взгляд скользнул по девичьей груди, скрывавшейся под шелковой ночной рубашкой. Он вспомнил, какой увидел Джейн впервые — миловидная и добрая медсестра, но сразу бросалось в глаза: женщина с твердым независимым характером. Казалось, она ничуть не изменилась с того времени, и все же перед ним сейчас совсем другой человек.

— Я не отпущу тебя, Джейн, — проговорил он, поглаживая ее бархатистую кожу. — Останься со мной… и с Барби. Если хочешь работать медсестрой, то найди место поближе к дому и к нам.

Джейн издала слабый стон, безнадежно покачав головой.

— Я не могу, Билл. Не имею права!

Он порывисто поцеловал ее в губы.

— Умоляю! Останься со мной, Джейн. Не думал, что когда-нибудь предложу это еще одной женщине, но… ты мне необходима, как солнце, как воздух. Любовницы, даже самые преданные, надеялись, что я буду щедро одаривать их. И никто никогда не заботился о том, что нужно мне. Ты убедила меня, что я тоже нуждаюсь в человеческом внимании, теплоте. В женщине, которая заставит заново научиться любить, верить, радоваться жизни. Ты нужна мне, Джейн. Я хочу, чтобы ты была с нами. Со мной и с Барби.

Она не должна слушать эти завораживающие слова. Почему же они как бальзам? Джейн чувствовала, как воля ее слабеет, а его мольбы проникают в душу. Неужели она сама лишит себя женского счастья? Но ведь он не говорит о том, что она должна остаться с ним на всю жизнь, не предложил ей своей руки! После того что пришлось пережить ему с Клавдией, он навсегда зарекся от брака. И не сказал, что любит. Его слова — не признание в любви, а просьба одинокого измученного человека побыть с Барби и с ним, пока они нуждаются в женской теплоте и заботе.

— Джейн, ведь ты тоже ждешь от жизни большего, чем карьера. Я чувствую, что небезразличен тебе. Я ощущаю это каждый раз, как только дотрагиваюсь до тебя, целую твои губы, смотрю в глаза. Откажись от своих замыслов, останься со мной. Я мечтаю, чтобы ты была рядом, хочу заботиться о тебе, защищать тебя. Ты нужна мне и Барби — нам обоим.

Джейн беспомощно взглянула на Билла. Хватит ли у нее мужества отказаться от того негаданного счастья, которое с такой искренностью ей предлагают? И хватит ли у нее воли уйти, исчезнуть, пренебречь любовью?

У нее достаточно сил, чтобы пережить разлуку, так не лучше ли уйти сейчас, пока не соединились их жизни? Она не вольна распоряжаться своей судьбой, но этих волшебных воспоминаний у нее никто не отнимет. Сколько бы лет одиночества ни ожидало ее впереди…

— Джейн, когда ты смотришь на меня так преданно…

Билл целовал ее, и у Джейн, измученной борьбой с самой собой, не было сил противиться мгновениям счастья. Сильные руки ласкали, притягивая к широкой мускулистой груди. Джейн ощущала его горячее тело, по которому пробежала легкая волна страсти, чувствовала, как он бережно прижимает ее к подушкам. Билл целовал ее шею, волосы, лоб, тихо шепча:

— О, Джейн… — Его прерывистое дыхание волновало, прикосновения возбуждали желание принадлежать ему. Ладонь Билла скользила по ее упругой груди, округлым бедрам…

Джейн дрогнула, когда его руки проникли под тонкую ткань ночной рубашки.

— Скажи, что тоже хочешь меня, Джейн. — Голос был низким и грубым от возбуждения и непреодолимого желания обладать ею. — Скажи! — В экстазе он покрывал ее нежными поцелуями, проникая в самые заветные места!

— О, Билл! — воскликнула Джейн в порыве страсти, ощущая сильное, полное жизни тело мужчины, его пылающие губы, приникшие к изгибу ее шеи. Как же она его хотела!

Джейн чуть не произнесла эту просьбу вслух, как вдруг послышались шаги и детский плач. Барби?! Нет. В дверном проеме показалась малышка Габи, и, должно быть, Жизель бежала за ней. Джейн высвободилась из объятий.

— Билл… — предупредила она тихо, — осторожно, не надо… Не здесь. Мы должны повременить…

— Пока не вернемся домой? — Билл еще не пришел в себя, его сердце учащенно билось, дыхание прерывалось. — Джейн! Один бог знает, чего мне стоило преодолеть желание! Но ты права, я не хочу любить тебя здесь — под этой враждебной крышей!

— Когда мы будем вместе — ты и я, — тени прошлого должны исчезнуть! Я хочу, чтобы наша любовь была чиста, и ничто не омрачало ее!

— Спокойной ночи и приятных сновидений, Джейн, — сказал Билл, окинув ее влюбленным взглядом.

Ее губы все еще хранили огонь его поцелуев; глаза, полуприкрытые длинными ресницами, застилала легкая дымка; пышные каштановые волосы разметались по подушке.

Билл тихо вздохнул.

— Мне надо позвонить. В аэропорт и в Сидней. — Он вышел в коридор, оставив Джейн, так хотевшую его…

— Вы уезжаете? — воскликнула Флавия. — Это недопустимо! Билл, ты обещал, что вы пробудете у нас неделю!

— Я обещал, что мы приедем отметить день рождения Барби, — сухо ответил Билл, — и что, может быть, останемся на неделю. Но теперь это невозможно. Звонил мой агент, срочно требуется мое присутствие. Он нашел солидного покупателя особняка и одновременно подыскал для нас новый красивый дом. — Билл взглянул на Джейн, предупреждая, чтобы она не удивлялась его импровизации.

— Ты способен расстаться с роскошным особняком Клавдии? — В зеленых глазах итальянки вспыхнула злоба. — Билл, это безумие! Сестра так любила свой дом. Так гордилась им. Она превратила его в подлинное произведение искусства. Он словно иллюстрация из модного журнала «Вог». Клавдия создала этот шедевр!

— Как ты мог даже подумать о таком кощунстве — продать особняк, Билл? — причитала Жизель.

— Вот цена памяти несравненной Клавдии! — прошипела Флавия. — Наконец-то ты доказал, что жена ничего для тебя не значила! — Разъяренная итальянка вызывающе обратилась к Джейн: — Не сомневаюсь, это твоя идея, жалкая сиделка!

— Хватит! Это «произведение» нам больше не подходит. Такой дом совсем не для ребенка. Как ты правильно выразилась, это «иллюстрация из модного журнала». Особняк стоит на высокой скале, Барби негде играть, ибо там небезопасно. А дом, который нашел мой агент, расположен в прекрасном месте и очень уютен. Мы улетаем полуденным рейсом.

Флавия в панике схватила его за руку.

— Почему бы вам с Джейн не полететь в Австралию одним? Не оставить Барби с нами? Разве она не может хоть немного побыть со своими родственниками? Приедете за ней потом! Мы будем рады вас видеть…

— Барби должна быть с нами. И только с нами, Флавия. Мы летим все вместе домой.

Его слова вызвали шквал негодования. Джейн пыталась разгадать истинные намерения Билла. Он продает дом? Неужели ее доводы убедили его? Или это просто предлог, чтобы поскорее оставить «доброжелательных» родственничков?