Одна из двух роз - Страница 3
22 мая было подписано перемирие (мир будет подписан позже), которое должно было продлиться до 1 апреля 1446 года, и на следующий день в базилике Святого Мартина Турского огласили помолвку Маргариты Анжуйской с Генрихом VI Английским. Свадьбу назначили через год. Церемонию помолвки провели необыкновенно пышно. Карл VII хотел впечатлить своих английских гостей. В великолепной свите невесты шли оба короля, а вел девушку дядя Карл Анжуйский, граф Мэнский. От Саффолка не ускользнула эта подробность, живое напоминание о важном пункте, который он хотел бы сохранить в тайне как можно дольше. Ему это не понравилось. У герцога возникло предчувствие: Карл Анжуйский, ведущий невесту его короля, обещает большие неприятности… Но когда в его руке оказалась ручка Маргариты, когда принцесса подняла на него сияющий взгляд, он ощутил только счастье – в скором времени каждый день своей жизни он будет проводить рядом с ней.
Вполне возможно, что и у Маргариты возникло то же радостное чувство, потому что она очень тихо сказала:
– Когда я приеду в Англию, милорд, я хочу, чтобы вы меня не оставили.
– Будь моя воля, мадам, я находился бы всегда рядом с вами, прикажите и…
Но разлука была неизбежна. Милорду Саффолку предстояло вернуться со свитой в Лондон, где его с нетерпением ждал кардинал Уинчестерский. Он не без грусти покинул чудесные берега Луары и ту, чей образ отныне неотлучно ему сопутствовал.
Маргарита должна была провести год при дворе Карла VII, принимая почести, положенные королеве. Для нее потекли радостные и приятные дни в королевских замках Монтиль, Лош, Шинон… Об этой безоблачной поре она не раз вспоминала на английской земле в гораздо более мрачные времена. Сравнение никогда не шло в пользу ее новой родины… При дворе дяди Карла жили весело, изысканно, радостно. Дамы – юные красавицы в обворожительных нарядах, и царила среди них Агнесса Сорель, королева красоты, иначе назвать ее было невозможно. Мэтр Жак Кёр, главный казначей, заказывал для нее в странах Леванта, а то и в более отдаленных землях шелковые ткани, духи, пряности и драгоценные камни – словом, все, чем может порадовать молодую кокетливую красавицу. Королева Мари, некрасивая, плодовитая и кроткая, редко показывалась при дворе, посвящая время рукоделию и Господу Богу, зато остальные проводили дни очень весело. Омрачал радость один только дофин Людовик[5]: он не одобрял английское замужество Маргариты и не скрывал этого.
Сам он был женат на очаровательной Маргарите Шотландской, к несчастью этой милой девочки, потому что супругом оказался пренеприятнейшим. Ей было всего тринадцать, а ему немногим больше, когда их обвенчали. Однако он не замедлил воспользоваться супружеским правом в вечер свадьбы и набросился на бедняжку с такой горячностью, с какой недавно вместе с графом де Ла Маршем брал город Шато-Ландон у англичан. Юная Маргарита не выдержала страстного натиска и заболела, у нее появились нервные припадки, которые ничуть не смягчили супруга. Людовик счел, что жена слишком слаба здоровьем, и потерял к ней всякий интерес, о чем не уставал сообщать супруге.
Веселая придворная жизнь не радовала дофину, хотя ей нежно и почтительно был предан поэт Ален Шартье. Чувствуя себя часто нездоровой, она редко покидала свои покои и обычно проводила время в саду или в обществе королевы Мари, не принимая участия в охотах, балах и всевозможных развлечениях, которыми король веселил племянницу и фаворитку.
Ничего удивительного, что самые молодые и красивые дворяне окружили Маргариту, и она принимала их внимание, даря неподражаемую улыбку. Поклонниками ее числили себя Лаваль, Бурбон, Бово, Вандом… И еще Пьер де Брезе, глядя на которого Маргарита уже не думала о милорде Саффолке. Может, потому, что мужчины были между собой похожи, только Пьер был гораздо моложе. Высокий блондин с гордым лицом, этот англичанин занимал должность великого сенешаля и, благодаря уму и общепризнанной отваге, был настоящим главой правительства, а еще Маргарита знала, что он преданный слуга королевы Иоланды и коннетабля графа Ричмонда. Он участвовал в их самых секретных делах, направленных на благо королевства, таких, например, как заговор, который должен был избавить Карла VII без его ведома от недостойного фаворита Ла Тремуйя. Де Брезе – одному из самых обольстительных мужчин двора – было тридцать четыре года.
Он не скрывал сильного впечатления, какое произвела на него ослепительная принцесса, и стал ее верным рыцарем, украшая себя ее цветами во время турниров. Его любовь, одновременно и откровенная, и деликатная, глубоко трогала сердце Маргариты. Иной раз в сумеречные часы, располагающие к меланхолии, она чувствовала даже что-то вроде сожаления. И призналась в нем старушке-кормилице, которую любила, как родную. Звали женщину Тифэн Ясновидящая, потому что порой она изрекала очень странные вещи. Простолюдинка, она вскормила короля Рене и его сестру Мари, ставшую королевой Франции, и с тех пор так и осталась в доме. Ее любили за доброе сердце и уважали за прозорливость, обычным людям не свойственную. Так в день, когда Маргарита появилась на свет, Тифэн, взяв на руки новорожденную, посмотрела на нее странным взглядом и принялась баюкать, потихоньку приговаривая:
– Ах ты, моя бедняжечка!
Большего от нее не смогли добиться.
Тифэн единственная не одобряла брака Маргариты с английским королем. Герцогине Изабелле, когда та спрашивала, старушка отвечала, пожимая плечами:
– А чего от них ждать хорошего? Захотели залога, чтобы в мире жить, а у самих на уме одна драка, не будет там нашей малышке счастья!
В тот вечер, когда Маргарита, посмотрев на свою маленькую ручку с массивным кольцом, напоминающим о помолвке, покраснела и призналась, что с каждым днем ей все приятнее видеть подле себя Пьера де Брезе и что она упрекает себя за это чувство, Тифэн ответила:
– Сделанного не воротишь. Быть вам за англичанином.
– Я знаю, но не могу помешать себе и не сомневаться, что, возможно, была бы счастливее, выбрав супруга во Франции.
– Нечего и думать, мадам. Как только за вами приедет посол, вы и думать забудете о мессире де Брезе.
– Боюсь, что мне это будет нелегко.
– Еще как легко! Сами удивитесь и только того другого и будете видеть… На свою беду.
И опять Тифэн отказалась что-либо объяснять, но дальнейшие события подтвердили ее правоту. Когда запели серебряные трубы, возвещая прибытие посла, сердце Маргариты забилось, как никогда прежде.
На этот раз посол прибыл со свитой, какая положена английской королеве: вместе с ним приехали знатные дамы – герцогиня Сомерсет, красавица Алиса Чосер и его собственная супруга, потому что, само собой разумеется, он был женат и имел детей. Но в ту далекую эпоху рыцарей и прекрасных дам законной жене отводилась прозаическая роль: она отвечала за потомство, вела дом и поддерживала достоинство семьи и титула. Саффолку в благодарность за его посольство пожаловали титул маркиза. Он всегда был хорошим мужем и отцом, семейный союз его был благополучным. Однако леди Саффолк очень скоро поняла, что ей всерьез придется считаться с этой пятнадцатилетней девочкой-королевой, на которую ее муж бросает такие пламенные взгляды. Но она была женщиной, умудренной житейским опытом и уже позабывшей о ревнивой юности, и не могла не принять во внимание, что случай этот – особый и главное – успех королевского брака. Тем лучше, если благодаря Уильяму юная Маргарита проникнется добрыми чувствами к своим новым соотечественникам. А она со своей стороны постарается ничем не нарушить хрупкого равновесия.
Свадьбу по традиции праздновали у невесты, и было решено, что церемония состоится в Нанси. Королеве Изабелле очень хотелось, чтобы столь торжественное событие совершилось в ее дорогой Лотарингии. И она не ошиблась: старинная столица, нарядная от чердака до погреба, восторженно встретила своих принцев, которых не видела уже добрый десяток лет.
Народ украсил праздник своим ликованием, знатные горожане – пышностью нарядов, купцы – щедростью и богатством, а солнце – сиянием, удивительным для скуповатой на хорошую мартовскую погоду Лотарингии. И какая же это волшебная картина: улыбающаяся юная невеста в белом атласном платье, расшитом золотыми и серебряными маргаритками, идет по ковру из цветов к алтарю, где ее ожидает милорд Саффолк. И когда она вложила свою маленькую ручку в руку мужчины, который брал ее в жены от имени своего короля, крик восторга вырвался из уст всех присутствующих, отдавшись эхом под сводами коллегиального собора Святого Мартина. Саффолк воспользовался шумом и прошептал: