Одиссея Богов - Страница 30

Тимей. Кое-что помним, а если что и забыли, ты здесь, чтобы напомнить нам; а еще лучше, если это тебя не затруднит, повтори вкратце все с самого начала, чтобы оно тверже укрепилось у нас в памяти[5].

Затем ученые мужи беседуют о законах, которых необходимо придерживаться в государстве. Гермократ вспоминает, что накануне Критий поведал легенду, но Сократ при этом уже не присутствовал. Он просит Крития повторить ее, чтобы собеседники сумели более тщательно ее исследовать. Критий начинает длинный монолог, введение в историю Атлантиды. Важно проследить за этим довольно многословным повествованием, поскольку в нем отражены предпосылки возникновения этой легенды. Я воспользуюсь переводом профессора Отто Апельта 1922 года.

Критий. Сократ, ты услышишь очень странное сказание, которое меж тем претендует на правдивость. Солон, мудрейший из семи мудрецов, уверял нас в этом в свои дни. Он был родственником моего прадеда Дропида и его большим другом, о чем сам неоднократно упоминает в своих стихотворениях. Однажды он сказал моему деду Критию — который в глубокой старости передал это мне, — что наше Афинское государство в древние времена свершало великие и достойные удивления дела, которые в силу бега времени и смены поколений затем были забыты. Но величайшее из них то, которое сейчас нам будет кстати припомнить не только в благодарность тебе, но и в честь богини в ее праздник как достойный и правдивый хвалебный гимн ей.

Сократ. Прекрасно сказано. Однако что же это за подвиг, о котором Критий слышал от Солона, подвиг действительно совершенный нашим Афинским государством, но не упоминаемый нигде больше?

Критий. Я расскажу вам это древнее сказание, которое я сам слышал от глубокого старика. То был [мой дед] Критий, достигший уже девяноста лет, тогда как мне было самое большее десять. Он рассказал мне его на празднике для мальчиков на Апатуриях. Для мальчиков тот праздник проходил по установленному обряду. Отцы должны были наградить нас за чтение стихов. Читались разные творения разных поэтов. Стихи Солона в то время были еще новинкой, поэтому многие мальчики решили петь их. И вот один из старших выразил свое мнение о Критии — то ли и впрямь по убеждению, то ли думая просто похвалить, — заявив, что считает Солона не только мудрейшим, но и самым благороднейшим из всех поэтов. Старик — помню это, как сейчас, — очень обрадовался и сказал, улыбнувшись: «Да, Аминандр, и если бы он занимался поэзией не урывками, но всерьез, как другие, и если бы он довел до конца сказание, привезенное им сюда из Египта, а не был вынужден забросить его из-за смут и прочих бед, которые встретили его по возвращении на родину, я полагаю, он тогда бы превзошел и Гесиода, и Гомера, и какого-либо иного поэта, который достоин твоего упоминания». — «А что за сказание принес он с собой на родину?» — спросил тот. «Оно касалось, — ответил мой дед, — величайшего из деяний, когда-либо совершенных Афинами, которое заслуживало стать и самым известным из всех, но было забыто по причине бега времени и гибели совершивших его и потому, что потомки их не дожили до наших дней». — «Расскажи с самого начала, — попросил другой, — что Солон поведал тебе, при каких обстоятельствах и от кого он слышал то, что рассказывал как истинную правду?»

«В Египте, — начал Критий, — в дельте, где Нил расходится на отдельные потоки, есть ном, именуемый Саисским, главный город которого — Саис, откуда родом царь Амасис. Основательницей города жители считают некую богиню, которая по-египетски зовется Нейт, а в Греции, как утверждают местные, ее-то и именуют Афиной. Они говорят, что весьма дружественно расположены к афинянам и притязают на некое родство с последними. Там побывал Солон, и его принимали с большим почетом. Когда же он стал расспрашивать самых сведущих среди жрецов о происхождении и истории этой земли, стало ясно, что сам он, как и другие эллины, об этом не знает ничего. Чтобы побудить жрецов поделиться знаниями о древних временах, он принялся рассказывать им о прежних временах в Греции — о Форонсе, почитаемом за первого человека, о Ниобо и о том, как Девкалион и Пирра пережили потоп; затем он перечислил их потомков и попытался с наибольшей точностью исчислить годы, истекшие с тех времен. И тогда воскликнул один из жрецов, человек весьма преклонных лет: «Ах, Солон, Солон! Вы, эллины, вечно остаетесь детьми, и не найти среди эллинов старца!» Услышав это, Солон спросил: «Почему ты так говоришь?»

«Все вы юны душой, ибо вы не несете в себе никакого предания, искони переходившего из рода в род, и никакого учения, поседевшего от времени. Причина же тому вот какая. Уже были и еще будут многократные и различные случаи погибели людей, и притом самые страшные, — из-за огня и воды, а другие, менее значительные, — из-за тысяч других бедствий. Отсюда и распространенное у вас сказание о Фаэтоне, сыне Гелиоса, который будто бы некогда взял поводья отцовской колесницы, но не смог направить ее по отцовскому пути, а потому спалил все на земле и сам погиб, испепеленный молнией. Положим, это сказание звучит как сказка, но в нем содержится и правда. В самом деле, тела, вращающиеся по небосводу вокруг Земли, отклоняются от своих путей, и потому через известные промежутки времени все на Земле гибнет от великого пожара. Вследствие того жители гор и возвышенностей и жители сухих мест подвергаются практически полному истреблению, в отличие от тех, кто живет возле рек или моря. Потому постоянный наш спаситель Нил избавляет нас от такой доли, отгоняя эту беду. Когда же, с другой стороны, боги затопляют Землю водами, очищая ее, они щадят жителей гор, пастухов и скотоводов, между тем как обитателей городов в ваших землях потоки вод уносят в море. В нашей стране вода ни в такое время, ни в какое-либо иное не падает с небес на поля, а, напротив, по природе своей подымается снизу. По этим причинам у нас все сохраняется как есть, и мы храним память о самых древних днях. Правда в том, что во всех землях, где тому не препятствует чрезмерный холод или жара, род человеческий неизменно существует в большем или меньшем числе. Какое бы славное или великое деяние или вообще замечательное событие ни произошло, будь то в нашем краю или в любой стране, о которой мы получаем известия, все это запечатлевается в записях, которые мы с незапамятных времен храним в наших храмах, защищая от разрушений. Между тем у вас и иных народов все по-другому. Едва придумаете вы письменность и все прочее, необходимое для цивилизации, как разверзаются небеса над вами и изливают на вас потоки, словно болезнь, позволяя избежать этой участи только самым неграмотным и неученым из всех вас. Поэтому вы всегда и остаетесь юными, ничего не ведая о том, что свершалось в древние времена в вашей стране или у нас. Взять хотя бы те ваши родословные, Солон, которые ты только что излагал, ведь они почти ничем не отличаются от детских сказок. Так, вы храните память только об одном потопе на земле, а ведь их было много до этого; более того, вы даже не знаете, что за прекраснейший и благороднейший род людей жил некогда в вашей стране. Ты сам и вся твоя страна происходите от тех немногих, кто остался из этого рода. Но вам ничего о нем не известно, ибо потомки этого рода на протяжении многих поколений умирали, не оставляя никаких записей. Между тем, Солон, были времена перед самым великим и разрушительным наводнением, когда весь мир считал Афины самым могущественным и прославленным государством и не только по военной доблести, но и по совершенству своих законов, что стояло превыше сравнения. Этому вашему государству предание приписывает величайшие деяния и лучшие законы из всех, что нам известны под небом». Услышав это, Солон изумился и попросил жреца рассказать ему все, с начала до конца, об этих древних афинских гражданах. Жрец же ответил ему: «Я ничего не утаю от тебя, Солон, и все расскажу ради тебя и вашего государства, но прежде всего ради той богини, что получила в удел, взрастила и воспитала как ваш, так и наш город. Однако Афины она основала на целое тысячелетие раньше, восприняв ваше семя от Геи и Гефеста, а наш город — позднее. Между тем наш город основался восемь тысячелетий назад, как гласят священные записи. А значит, люди, о законах и великих деяниях которых я коротко поведаю тебе, жили уже девять тысяч лет назад. Позже мы сможем с письменами в руках выяснить все обстоятельнее и по порядку».