Одинокие души - Страница 17

– Вряд ли. Я отчётливо помню голос Астахова: он просил держаться, не засыпать. Правда, тембр был другим. Я даже удивилась. – Сглотнув, я продолжаю: – Затем мы бежали. Бежали так быстро и долго, что у меня голова раскалывалась на части. А потом…

– Лия, подожди, – Кира вновь перебивает меня. – Лёша не мог этого сделать.

– Почему?

– Как почему? – Девушка усмехается. – Он повредил колено. Не сильно, конечно, но ходить не сможет несколько дней.

– Что? – Я замираю.

– Астахова вытащили из автомобиля прохожие. Он не смог самостоятельно выбраться с водительского сиденья. А тебя сразу забрала «Скорая помощь». Один мужчина нашел в твоей сумке паспорт, медицинскую карточку и полис. Так узнали твою фамилию, а потом позвонили родителям. В больнице тебя отправили в нейрохирургическое отделение.

Я хмурюсь и начинаю прокручивать в голове воспоминания. Я отчётливо помнила запах мяты и этот голос. Но если он принадлежит не Астахову, тогда кому?

– Не может быть. – Раздраженно смотрю на Киру. – Я не сошла с ума, кто-то подходил ко мне! Кто-то пытался спасти меня, и я… я не шизофреничка.

– Успокойся.

– Что за чертовщина? Откуда у меня эти воспоминания, эти отрывки памяти, если со мной ничего подобного не происходило?

Блондинка недолго думает. Внезапно её глаза округляются, и она резко хватает меня за руки. Мне больно, я хочу выдернуть их, но не могу двигаться. Взгляд Киры завораживает. В нём нечто такое, что не позволяет мне нарушить пугающую идиллию.

– Бронская, – давно меня никто не называл по фамилии. – Ты начинаешь вспоминать!

– Что вспоминать?

– Как что? Свой прошлый год!

– Кира, это невозможно. Доктора сказали, у меня ретроградная амнезия. Зачастую воспоминания не возвращаются. Родителям предлагали попробовать электросудорожную терапию, но они отказались. Папа заявил, что не позволит ставить на мне опыты.

– Зачастую! – выдергивает из контекста девушка и улыбается. – Лия, зачастую!

– Прекрати! Ты не понимаешь. Воспоминания возвращаются в хронологическом порядке, начиная с самых старых. Но я увидела, как меня кто-то уносит на руках, когда я пробила голову. Получается, воспоминания возвращаются ко мне в обратном порядке, что невозможно с точки зрения науки. А это значит…

– О, замолчи! – восклицает блондинка, и я вижу на её лице такую искреннюю улыбку, что мне становится не по себе. Кира счастлива, но какое ей дело? – Неужели ты не понимаешь, что, повредив голову ещё раз, дала толчок воспоминаниям! Я видела нечто похожее в каком-то фильме…

– Не говори глупостей. Сравнивать жизнь и кино смешно и наивно.

– Но ты ведь чувствуешь то же, что и я. Ясное дело, пытаешься рассуждать здраво, с медицинской точки зрения. Но, Лия, ты сдвинулась с мёртвой точки. Ты возвращаешься!

Неожиданно дверь в палату открывается. Я испуганно замираю, а Кира, выпустив мои руки, выпрямляется. Входят родители. Мама удивлённо останавливается, увидев в палате гостью, а папа, наоборот, не меняя скорости, обходит Киру, кровать и оказывается с противоположной от неё стороны.

– И что ты здесь делаешь? – спрашивает он, закатывая рукава халата. – Посещения строго запрещены.

– Я должна была увидеть её, Андрей Александрович.

– Увидела? Теперь можешь уходить.

– Да, конечно. – Кира направляется к выходу. Перед дверью она останавливается. – Я ещё приду к тебе.

– Кира, – холодно отрезает моя мама и скрещивает руки на груди. – Тебе пора.

– До свидания, Вероника Николаевна. До свидания, Андрей Александрович.

Дверь закрывается, а я не могу дышать. В голове что-то взрывается, я плыву, летаю, падаю. Сначала мне кажется, что я и правда сошла с ума. Мне мерещится космос, невесомость, пелена перед глазами. Но потом я осознаю, что не вижу отчётливо из-за слёз, которыми наполнились глаза. Мне становится душно. Перепады настроения жутко пугают. Я ещё не отошла от шока – ведь только что вспомнила один момент из прошлой жизни, и вдруг оказалось, что моя прошлая жизнь никогда меня не покидала. Её просто надежно скрывали.

– Вы знакомы? – Я произношу это так тихо, что меня трудно услышать. Смотрю на маму и чувствую, как жаром обдаёт лицо. – Вы знаете Киру?

– Тебе нужно поспать, Лия, – безучастно бросает она и отводит глаза в сторону. Тогда я поворачиваюсь к папе. Он наливает в стакан воды и готовит таблетки. На меня даже не смотрит.

– Пап, – ноль реакции. – Пап! – требовательней повторяю я.

– Давай поговорим после того, как ты поспишь, – предлагает он, протягивает стакан, но я качаю головой и отодвигаюсь.

– Нет! Хочу услышать ответ сейчас.

– Лия.

– Вы меня обманывали, – мне становится больно. Где-то в груди появляется новая рана, но теперь душевная. – Вы скрывали от меня важное и ценное. Я столько месяцев жила с пустотой и страхом одиночества, а сейчас оказывается, что это было бессмысленным.

– Лия, – начинает мама. – Тебе нельзя общаться с этой девушкой, с Кирой. Серьёзно. Послушай меня: ничего хорошего она тебе не сделает и не скажет.

– Мы ведь были подругами, так? – Такое чувство, что меня накачали наркотиками. Я потерялась в пространстве, но продолжаю трезво мыслить. – Поэтому она помогает мне, поэтому мы с ней быстро нашли общий язык.

– Так, Лия, – папа садится рядом и недовольно поджимает губы. – Мы твои родители, а значит, ты должна нас слушать.

– Неужели?

Я встречаюсь с его грозным взглядом и затихаю. Боюсь, что он ударит меня, хотя прекрасно знаю, что он никогда этого не сделает.

– Мама сказала тебе больше с ней не общаться. Значит, ты больше с ней не общаешься. Ещё вопросы?

– Но это нечестно! Почему я должна рвать отношения с человеком, который может дать мне ответы?

– Ответы на что? – громче спрашивает он. – Разве мы не разговаривали об этом? Ты была хорошим ребёнком, никуда не ввязывалась, нигде не шлялась. Училась, помогала нам, подрабатывала.

– Зачем ты лжёшь мне в лицо? Неужели у тебя нет ко мне ни капли уважения?

– Тема закрыта!

– Но, папа…

– Поднимешь её ещё раз, и мы будем разговаривать по-другому, поняла?

Мне становится страшно. Я давно не видела отца таким злым и недовольным. Он напряжён, и я чувствую его ярость, чувствую, что он готов разодрать меня в клочья.

– Это несправедливо, – тихо шепчу я и смахиваю слёзы со щеки. – Вы же знаете, что не можете скрывать от меня правду.

– Тема закрыта, – повторяет папа, и я слышу, как расстроенно выдыхает мама. Она поворачивается ко мне спиной и выходит из палаты. – Пей. – Он протягивает мне стакан и таблетки. – Поспи. Тебе нужно отдохнуть.

Я обиженно делаю то, что мне велит отец, и отворачиваюсь. Не хочу его видеть.

Больше папа не говорит ни слова. Он встаёт и исчезает за порогом.

Когда я просыпаюсь, вижу на тумбочке вазу с ромашками. Улыбаюсь и гадаю, кто мне их принёс. Два года назад я прочла «Язык цветов» Ванессы Диффенбах и узнала, что ромашка означает силу в трудные времена. С тех пор это мои любимые цветы, но знают об этом единицы.

Уже прошла неделя после аварии. Раны начинают заживать, лицо почти в норме, плечо перестало болеть, и вообще мне стало гораздо лучше. Но за пеленой счастливого выздоровления скрываются печаль, скука и одиночество. Кира больше не приходила. Астахов навестил меня всего один раз и то не нашёл сил поговорить: он винит в произошедшем себя и боится смотреть мне в глаза, что кажется безумно глупым. Но Лёшу не переубедить. Единственное, чему я рада, это тому, что он выздоровел и выбрался на свободу. Счастливчик!

Сегодня выходной. Больница пуста. Моя соседка по палате, Ларка, уехала с родителями домой, и мне не с кем поговорить даже о погоде. Я перечитала пару книг, прорешала сотню раз билеты по вождению и потеряла смысл в жизни. Неудивительно! Неделя в больнице – и его нет.

Осталось одно – мозговой штурм. Целую субботу я думала о том, что увидела, о своём воспоминании. Мне не даёт покоя незнакомый голос. Иногда снится, что я падаю, и меня подхватывают чьи-то руки. Я оборачиваюсь, но вижу лишь расплывчатый силуэт. И так каждый раз. Падение, загадочное спасение и тайное лицо незнакомца. Этот сон не даёт мне нормально отдохнуть. Мама считает, что бессонница – последствия ушиба головы, а я – что это последствие секретов, того, что от меня скрывают. Мнения разные, но исход, к сожалению, один.