Одинокие души - Страница 12

– А что за пальто? – Лёша подозрительно щурится. – Пробежалась перед этим по магазинам?

– Астахов, что за допрос? – Парень помогает мне снять верхнюю одежду, и я, совсем без сил, двигаюсь в сторону зала. – Я вернулась? Вернулась. Жива? Жива. Значит, всё не так плохо.

– Лия, тебе нужно в больницу. Вдруг с рукой что-то серьёзное.

– И что мне сказать родителям? Мама, папа, я убегала от полиции и случайно вывихнула плечо?

Лёша протирает уставшее лицо.

– Лучше так, чем потом не чувствовать руку.

– Лучше никак, чтобы потом не получить от предков, – я киваю в сторону комнаты сестры и неуверенно поджимаю губы. – Как она?

– Со мной не разговаривает, – отрезает Лёша. – Сначала билась в истерике, даже пыталась выпрыгнуть из машины на ходу, но потом успокоилась. Наверное, устала.

– Мне не нравятся перепады в её настроении. То она готова всех растерзать, то впадает в апатию. Может, Карина принимает что-нибудь?

– Например?

– Ну я не знаю. Что сейчас модно среди малолеток? Таблетки, обезболивающее…

– О да. Ещё скажи, что твоя сестра наркоманка.

– Я не знаю, что сказать, – признаюсь я и медленно выдыхаю. Дышать по-прежнему тяжело, а плечо постепенно теряет чувствительность. Поначалу мне казалось, что не испытывать боль – отличный выход из положения, но сейчас я готова ощущать колики, резь, ноющую пульсацию, что угодно, лишь бы понимать, что моё плечо способно двигаться. – Я должна поговорить с ней.

– Уверена, что должна? – сомневается Астахов. – Карина вряд ли в настроении.

– Плевать. Если не поговорю с ней сегодня, поговорю завтра. Зачем тянуть?

Лёша помогает мне встать с дивана, и я благодарно киваю:

– Иди домой. Ты сделал всё, что мог.

– Не всё, раз ты еле ходишь, а твоя сестра заперта в комнате.

– Перестань, – я взъерошиваю волосы друга и улыбаюсь. – Спасибо, что не бросил Карину. Спасибо, что побыл с ней до моего прихода. А сейчас отдыхай. Я же вижу, какой ты уставший, меня мучает совесть.

– А она у тебя есть?

– Очень смешно! – Я подталкиваю парня к выходу и наблюдаю, как он одевается. – Езжай осторожно и не торопись.

– Хорошо, мамочка.

– Иди уже!

Я смеюсь, закрывая дверь. Астахов – не мой герой и не таинственный спаситель, а обычный человек со своими страхами и слабостями. При всём этом он остается моей единственной опорой. Кроме него, никто не знает о Карине и её проблемах. Так что тот факт, что он до сих пор с криками не убежал от меня, говорит о многом.

Я громко выдыхаю и подхожу к шкафчику. Достаю аптечку. Нахожу йод. Покрываю сеткой живот, край подбородка и плечо. Может, к утру станет полегче? Слава богу, завтра выходной.

Покончив со своей реанимацией, прячу аптечку и иду в комнату сестры. Не думаю, что удастся хорошо поговорить, но в глубине души я на это надеюсь.

Стучусь.

– Карина? – Сестра лежит в постели. Её спутанные волосы свисают с кровати. Они светлые, почти золотистые. Я мечтала о таких, но имею противоположность. – Ты спишь? – Она не отвечает. – Нам надо поговорить.

– О чём? – неожиданно хрипло протягивает она. – О том, что ты слишком много о себе возомнила?

– О том, почему я решила пройти инициацию вместо тебя.

– Мне неинтересно.

– Ты меня выслушаешь, хочешь этого или нет, – я включаю свет и сажусь рядом с сестрой на кровать. Карина не поворачивается, и я не вижу её лица. Но уже по голосу ясно: она плакала всё время, пока меня не было рядом. – «Стая», может, и кажется тебе хорошей компанией, а на самом деле это опасная банда. Люди причиняют вред своему здоровью, порой умирают. Зачем тебе так рисковать? Ради чего?

– Какая разница, что я делаю? – срывающимся голосом спрашивает она. – Это не твои проблемы!

– Ты ошибаешься. Всё, что касается тебя, касается и меня.

– Но почему? – Внезапно сестра резко поворачивается и смотрит мне в глаза так зло и с такой обидой, что мой живот сжимается и начинает болеть. – Почему ты вдруг решила, что имеешь право управлять моей жизнью? Это мой выбор! Моё желание! И мне плевать, что ты думаешь!

– А как же родители? – Я пытаюсь защититься. – Ты о них вспомнила? Они с ума сойдут, если узнают, где ты шляешься!

– Им не впервой сходить с ума, – ядовито протягивает она.

– Неужели?

– Может, ты забыла прошлый год, но это не освобождает тебя от ответственности. Папа с мамой не удивились, когда тебя привезли в больницу полуживой. Они знали, что рано или поздно лёд, по которому ты идешь, провалится у тебя под ногами, и ты сорвёшься в пучину.

– О чём ты говоришь? – Я смотрю в изумрудные глаза сестры, но вижу в них лишь злость и гнев. Ни намека на здравомыслие. – Не придумывай чушь!

– Чушь? Это ты не витай в облаках! Лия хорошая, Лия милая, Лия правильная и ответственная. – Карина фыркает и восклицает: – Бред! Пусть они и дальше обманывают тебя, себя, кого угодно. А мне надоело! Я не стану перед тобой отчитываться, потому что ты не лучше остальных!

Её слова обескураживают меня. Я в такой дикой растерянности, что не знаю, как реагировать.

– Я не понимаю, о чём ты.

– Неудивительно. Ты ничего не понимаешь!

– Так объясни!

– Не собираюсь тратить на тебя своё время, – холодно отрезает Карина. – Ты решила занять моё место? Отлично! С этого момента мне плевать на тебя. Не ценишь меня, и я не буду ценить тебя.

– Не ценю тебя? – взрываюсь я. – Ты спятила? А кого я вытащила из куба и вернула с того света? Кого я сберегла от проверки нервов на железной дороге?

– Дешёвые оправдания.

– Оправдания? – От её слов мне становится больнее, чем от гематомы на плече. Я чувствую, как переносица покалывает и подкатывают слезы. – Считаешь, это оправдания?

– А что это, по-твоему? – Карина встаёт с кровати и подходит к зеркалу. Она берет расчёску и начинает водить ею по своим золотистым волосам. – Моя старшая сестра возомнила себя классной. На самом деле ты такая же девушка, как все остальные. Не думай, что одно моё спасение загладит твою вину.

Меня тошнит от её слов.

Как она может такое говорить? Как смеет?

Вместо слёз меня накрывает волна гнева. Я резко подрываюсь с кровати и подлетаю к Карине. Она пугается моего порыва, разворачивается ко мне лицом и врезается спиной в зеркало. Её глаза испуганны, мышцы напряжены. Пусть она хочет это скрыть – я вижу. Я вижу, что она меня боится, что она в панике. В этот момент у меня возникает странный вопрос: кем я была до потери памяти, если даже моя родная сестра испытывает ужас, находясь рядом?

Неожиданно я замечаю своё отражение: дикие зеленые глаза, острые скулы. Я растерянно отступаю назад и бегу вон из комнаты, хлопнув за собой дверью так сильно, что эхо разносится по квартире.

Этой ночью я не сплю.

Завариваю себе кофе, надеваю, несмотря на жару, толстый свитер и сижу на кухне. Проходит несколько часов, когда я решаю сдвинуться с места. Правда, лишь для того, чтобы вылить остатки холодного напитка и заварить новый.

Слова Карины штурмуют мой мозг и разрушают один стереотип за другим. Сначала я думаю, что она специально наговорила кучу глупостей, желая задеть меня и вывести из себя. Потом вспоминаю, как чуть не вывернула Лёше руку и с каким удовольствием стояла на рельсах. Меня бросает в холод. Приходится допустить вариант сестры и рассмотреть его со всех сторон. Возможно, в прошлом году я действительно принесла много бед родителям. Но почему они никогда мне о них не рассказывали? Зачем скрывать? Где остатки целого года? Фотографии, записи, видео. Почему есть я 13 сентября 2011 года и я 8 августа 2012 года? Куда делся огромный промежуток времени?

Я громко ставлю чашку с кофе на стол и пугаюсь этого звука. Прикрываю глаза и пытаюсь ровно дышать. Но успокоиться не могу: странные чувства раздирают меня на куски. Я борюсь с паникой, со страхом, с ужасом и в то же время горю безумным желанием узнать правду. Что на самом деле произошло со мной год назад?

Внезапно я слышу, как открывается входная дверь, и машинально смотрю на часы. Около четырех утра. Родители как раз вовремя.