Одиночка: Одиночка. Горные тропы. Школа пластунов - Страница 44

– Гамак это. Я такой в саду господском видел. Только господа в таких отдыхают, а я решил для леса приспособить, чтоб на земле не ночевать. Ночи у нас темные, ежели не храпишь, то не заметишь, даже если под ним стоять.

– А ведь и верно. В листве ночью и не приметишь, – удивленно хмыкнул Евсей. – Дорого встал?

– Сам сплел, – отмахнулся парень. – Вернемся, веревки мне аршин тридцать найдите, и вам сплету.

– Добро. Найдем веревку, – тут же пообещал пластун.

Забрав оружие и вещи, Елисей снова взобрался на дерево и, закрепив свою поклажу, устроился на ночлег. Спустя пару минут он уже спокойно спал. Разбудил его пронзительный птичий щебет. Какая-то птаха, размером меньше его кулака, сидела в метре от спящего парня и самозабвенно щебетала. Пошевелившись, Елисей посмотрел на птицу и, вздохнув, еле слышно проворчал, выбираясь из гамака и тут же проверяя оружие и своих попутчиков:

– Чтоб ты охрип, горлопан. Нашел место, где орать.

Убедившись, что казаки тоже начали просыпаться, парень соскользнул на землю и первым делом отправился к ручью. Приводить себя в порядок. Завтракали разведчики на ходу. К середине дня они вышли к крепости и облегченно перевели дух. Дело сделано. Теперь решение принимать начальству. Уже в крепости они разделились. Пластуны отправились на доклад к коменданту, а Елисей двинул домой. Баню топить.

После всех этих пробежек по лесу очень хотелось как следует помыться и надеть чистое. Что ни говори, а лето в предгорьях жаркое. Одежда пропахла потом, что называется, на выстрел. Поздоровавшись с хозяйкой, парень убрал оружие и принялся топить баню. Наталья, прекрасно знавшая, что с дороги помыться первое дело, даже не собиралась возражать. Натаскав воды, Елисей запарил дубовый веник и, усевшись на лавку у стены бани, вытянул уставшие от ходьбы ноги.

Еще пара часов, и можно начинать блаженство. Баню он всегда любил. Единственное, что его не устраивало, так это то, что баня здесь еще топилась по-черному.

«Надо попробовать трубу выложить», – лениво подумал парень, блаженствуя на солнышке. А то баня сложена крепко, а угореть в ней можно на раз-два.

Разленившись, он не сразу узнал голос, окликнувший его. Открыв глаза, Елисей удивленно оглянулся в сторону ворот и увидел над плетнем голову коменданта.

«Вот это здрасьте», – удивленно подумал он, вскакивая на ноги.

– Выйди, – коротко велел штабс-капитан, кивая ему на ворота.

– Случилось чего, ваше благородие? – спросил Елисей, выскакивая на улицу.

– Случилось, – мрачно кивнул офицер. – Поручик, граф который, на охоту уехал. Второй день нет. Боюсь, как бы к горцам не угодил.

– А сколько их уехало? – поинтересовался Елисей.

– Он да все слуги его. Даже проводника не взял, – ответил офицер, мрачно поджимая губы.

– Ну и кто ему виноват? – развел парень руками. – Гонор не дозволил? Небось заплутали в лесах. Тут полк потерять можно, не то что охотников.

– Так-то оно так. Да только, ежели он к горцам в лапы угодит, виноватым меня сделают, – вздохнул штабс-капитан.

– С чего бы? – удивился Елисей. – Вы ему велели проводника брать?

– Велел.

– Не взял?

– Посмеялся только, – снова скривился офицер.

– Ну и кто ему доктор? – на автомате фыркнул Елисей.

– Чего? Какой доктор? – не понял комендант.

– Ну, вы ж не доктор, чтобы дурака уму-разуму учить, – выкрутился парень. – Да и не вправе вы указывать, кому как личное время проводить. Вздумалось ему на охоту ехать, имеет полное право. Не мальчик. Офицер. А что слушать вас не стал, так тут уж вы ничего поделать не можете. Хочет человек голову черту в пасть сунуть, все одно сунет, что ты ему ни рассказывай.

– Это верно, – вздохнул штаб-капитан. – В общем, я чего тебя искал. Ты завтра сбегал бы к перевалу. Следы посмотрел. Пластуны к ущелью твоему солдат поведут.

– Солдат? – удивленно переспросил Елисей. – Может, лучше с казаками сговориться. Пусть посидят там, присмотрят. Они к нашим лесам привычны. А солдаты курить начнут, костры жечь. Приметят.

К его удивлению, среди казаков грех курения был распространен слабо. По мнению самого парня, это из-за того, что в основной своей части они придерживались в религии староверского течения. Того, что было до раскола церкви. Впрочем, этот вопрос Елисея волновал меньше всего. Так, промелькнула информация, и ладно.

– Тоже верно, – подумав, согласился комендант. – Так что, сбегаешь?

– Завтра уж, – вздохнул Елисей, которому этот поручик нужен был, как зайцу триппер.

– Понимаю тебя, – грустно усмехнулся штабс-капитан, заметив его мину. – Да только мне и попросить более некого. А пластуны тебя хвалят. Ермил говорил, что в лесу ты не хуже них держишься. И ходишь правильно, и придумки у тебя к лесу толковые есть.

– Схожу, ваше благородие, – усмехнулся Елисей. – Да только думаю, смысла в том уж нет. Ежели его горцы взяли, то там и след простыл, а ежели он там вино пьянствует, то мне выходить только собак дразнить. Бедой обернется.

– Давай так. Найдешь их, близко не подходи. Со стороны глянь, чем заняты, и обратно. Мне главное знать, что жив. Остальное – как бог даст.

– Да не переживайте вы так, ваше благородие, – отмахнулся Елисей. – Граф из семьи богатой. Ежели что, выкупится. Заодно, глядишь, и гонор ему горцы пообломают. Да и для карьеры такой случай полезен будет.

– Типун тебе на язык, – фыркнул штабс-капитан, с усмешкой покачав головой. – Он же злопамятный. Вернется, начнет мне козни строить, за то, что сразу выручать не бросился.

– Это как же? – не понял Елисей. – Он на охоту подался, а вы, значит, должны следом бежать и за ним приглядывать? А крепость на кого?

– Ты это папаше его объясни, – отмахнулся офицер. – Мне из генерал-губернаторства такую депешу из-за него прислали, что самому застрелиться впору, чем все их просьбы исполнить. А оттуда просьба – читай приказ.

– Да уж, ситуация, – протянул Елисей, почесывая в затылке. – То-то я смотрю, он сам с собой сговориться не может. Знал, небось, про депешу.

– Похоже, – вздохнул комендант и, попрощавшись, сел в свою пролетку.

Ходить по крепости пешком при его должности было невместно. Верхом или в пролетке. Хотя Елисей прекрасно видел, что этому офицеру, сумевшему выслужить свою должность благодаря воле и характеру, такое правило только мешало. Штабс-капитан был человеком прямым и не заносчивым. И даже дворянское происхождение не мешало ему говорить с обывателями в крепости на равных. Хотя дистанцию он держать умел. Не отнимешь.

Вернувшись во двор, Елисей убедился, что дрова прогорели, а сама баня прогрелась, и, прихватив жбан с квасом, отправился париться. Часа через два, отмывшись до скрипа, он вернулся в дом и, поужинав, рухнул спать. Делать что-то после такого блаженства было просто грешно. Проснувшись с первыми лучами солнца, парень быстро перебрал свой вещмешок и, прихватив оружие, снова ушел.

Наталью он предупредил еще вечером, так что потратить день на поиск этой ходячей проблемы парень мог. Выяснив примерное направление, куда собирался отправиться поручик, Елисей нырнул в лес и тут же перешел на легкий бег.

Через четыре часа выйдя к каменной осыпи, Елисей определился на местности и, убедившись, что пришел куда надо, принялся искать место стоянки горе-охотников. Поручику вздумалось съездить, горных баранов пострелять. Это рассказал ему штабс-капитан, когда парень пришел к нему посмотреть карту. Так что теперь, нарезая спираль, Елисей всматривался в следы на земле, еле слышно ворча себе под нос:

– Баранов ему пострелять. Тебя самого бы пристрелить, как того барана. Лето в разгаре, а ему охотиться вздумалось.

Обнаружив проход в кустах, он вышел на большую поляну с родником и, замерев на самом краю, мрачно покачал головой.

– Твою ж мать! Вот это попадалово. Похоже, уволокли абреки нашего графа.

Спустя десять минут он убедился в правильности своих выводов. По всей поляне были раскиданы личные вещи, какие-то тряпки и битая посуда. Под деревом, в тени, стояла брошенная коляска, в которой граф и приехал. Медленно обходя поляну по кругу, Елисей убедился, что всех приехавших взяли живыми, и, вздохнув, проворчал: