Одиночка: Одиночка. Горные тропы. Школа пластунов - Страница 42

Одежда казаков сильно отличалась от той, что носили солдаты. Да и форму местной армии назвать удобной тоже было нельзя. А рядиться во что-то свое означало с ходу привлечь к себе ненужное внимание. И так вопросов к нему было больше, чем парень давал ответов. В общем, Елисею приходилось постоянно контролировать себя, чтобы хоть как-то слиться с местными.

Прапорщик, оставив солдат у ворот, прошел во двор и, улыбнувшись парню одними губами, негромко сообщил:

– Казак. Приказано тебя под стражу взять. Так что сдай оружие и за мной ступай.

– Это кто ж такое приказал, дозвольте узнать? – мрачно усмехнулся Елисей, глядя на него так, что прапорщик невольно сделал шаг назад.

– Приказ поручика Самсонова, – нехотя ответил он, отводя взгляд.

– Это с каких же пор поручик имеет власть такие приказы отдавать? – поинтересовался Елисей, чувствуя, что начинает свирепеть.

Приказ на арест граф мог отдать только в нескольких, строго оговоренных случаях. Если казак грубо нарушил правила проживания в крепости, совершил преступление, или граф, будучи дежурным, отдал боевой приказ, который тот не выполнил.

– Он сегодня дежурный. Пластуны из поиска вернулись, и слов твоих подтвердить не могут. Вот он и приказал, – помолчав, вздохнул прапорщик.

– Понятно, – мрачно кивнул Елисей. – Ладно, ваше благородие. Пойду я с вами. Вот только оружие свое не отдам. Не обессудьте. Не армия его мне давала, не ей его и забирать.

В ответ прапорщик только неопределенно пожал плечами. Будучи человеком опытным и в местных правилах понимающим, он отлично сознавал, что появление его солдат в качестве конвоя казака, даже такого юного, может обернуться серьезными неприятностями для всего гарнизона. Так что, согласие парня следовать в комендатуру, пусть под конвоем и с оружием, это уступка лично ему, как офицеру, исполняющему глупый приказ.

Сообщив выскочившей на шум из сарая Наталье, что идет к коменданту, Елисей аккуратно прибрал инструменты и вышел на улицу. Шагая рядом с прапорщиком, парень вежливо здоровался с соседями, делая вид, что все так и должно быть. Но его спокойствие никого не обмануло. К тому моменту, когда конвой добрался до плаца, там уже собралось человек сорок казаков. Все при оружии и в весьма мрачном настроении.

Увидев эту толпу, прапорщик растерянно хмыкнул и, покосившись на парня, тихо проворчал:

– Вот уж не ждал, что они за тебя поднимутся.

– А они не за меня, они за себя поднялись. Знают, один раз уступишь, потом все время отступать станешь.

– Значит, ежели что, отбивать тебя всерьез станут? – спросил прапорщик, мрачнея все больше с каждой фразой.

– Да. А пластуны сейчас где? – сменил Елисей тему.

– Так тут же. Нас ждут.

Кивнув, Елисей молча прошел в комендатуру и, поднявшись на второй этаж, уверенно вошел в уже знакомый кабинет для совещаний. Так его сам Елисей про себя обозвал. Как он называется на самом деле, он и понятия не имел, а спрашивать не рискнул. Граф Самсонов, вальяжно развалившись в кресле, где обычно сидел комендант крепости, увидев парня, мрачно усмехнулся и, выпустив кольцо папиросного дыма, презрительно фыркнул:

– Притащили, значит. Ну, рассказывай, тварь, зачем решил крепость горцам сдать.

– Вы белены объелись, сударь? – удивленно поинтересовался Елисей, изо всех сил стараясь не сорваться, не наделать бед.

– Тут это, Елисей. Не нашли мы ущелья того, – выступив вперед, негромко сказал Евсей, командир тройки пластунов.

– Поляну с тушей лошадиной нашли? – чуть подумав, быстро спросил парень.

– Это да. Это было, – кивнул пластун.

– Так надо было в обход горы по левую руку идти. Там поляна с большим валуном будет, а за ней уже надо и вход в ущелье искать.

– Ты мне голову не морочь! – рявкнул поручик, грохнув кулаком по столу. – Ты предатель! Империю предал и род свой казачий предал. Арестовать! – орал он, словно взбесившись.

– Заткнись! – рыкнул в ответ Елисей, выхватывая пистолет. – Заткнись, тварь, пока я тебе язык голыми руками не вырвал.

– Что? Прапорщик, почему он с оружием? – поперхнувшись собственным криком, спросил граф осевшим голосом.

– А не отдал, ваше благородие, – бодро отрапортовал прапорщик, делая над собой усилие, чтобы не рассмеяться. – Мы ему оружия не выдавали и отбирать права не имеем. Сразу буча поднимется. Извольте в окно глянуть, господин поручик.

– А что там? – мрачнея на глазах, быстро спросил граф.

– Казаки собрались. И ежели узнают они, что парня без вины арестовали, то шуму будет много. Казаки своих не выдают.

– Значит, бунт против власти будет? – уточнил поручик, явно обрадовавшись.

– А при чем тут власть? – пожал плечами Елисей. – Вы, сударь, не власть. Вы военный. А власть у нас от бога. Кто ж против бога бунтовать станет?

– Что тут происходит? – раздался требовательный вопрос, и в кабинет стремительно вошел комендант.

– Да вот, ваше благородие, арестовать меня пытаются, – с усмешкой доложил Елисей, не опуская оружия.

– Это за что же? – угрюмо поинтересовался штабс-капитан, рассматривая поручика, словно какое-то вредоносное насекомое.

– Ущелья мы не нашли, ваше благородие, – коротко пояснил пластун.

– А до туши лошадиной добрались? – задал офицер правильный вопрос.

– Да. А вот до ущелья не сумели.

– Как же так, Ермил? – удивился штабс-капитан. – Вы ж следопыты опытные.

– Трава поднялась после их прохода, – подумав, вздохнул Елисей. – Надо было мне с ними сразу идти. Времени много прошло, вот след и простыл. Видать, горцы из того ущелья носа не кажут, потому и не заметили до сих пор.

– И чего же они ждут? – повернулся к нему комендант.

– Может, не все еще пришли, а может, срок не подошел, – пожал Елисей плечами.

– Ерунда это все, – решительно заявил поручик, пристукнув кулаком по столу. – Врет он. Не было там никаких горцев.

– Но лошадь погибшая была, – резонно возразил комендант.

– Да кто знает, откуда она там взялась! Может, это просто контрабандисты шли. А может, охотники, – продолжал упираться поручик.

– Ваше благородие, господин штабс-капитан, – убирая пистолет в кобуру, обратился Елисей. – Дозвольте завтра мне с пластунами сходить. Сам все на месте покажу.

– Нет! – тут же взвизгнул поручик. – Этого нужно арестовать немедля. Предатель он. В железо его. В карцер.

– Уймитесь, поручик, – рыкнул штабс-капитан так, что подтянулись даже привычные ко всему пластуны. – Вы можете быть свободны, господа. И да, я согласен. Отправляйся с пластунами, Елисей, – добавил он и, повернувшись к поручику, припечатал: – А вы, граф, останьтесь. Мы еще не договорили.

Интонация, с которой это было сказано, заставила всех находившихся в кабинете злорадно усмехнуться. Этот новенький поручик уже успел достать в крепости всех своим гонором и глупостью. Елисей, которому очень хотелось его просто пристрелить, вспомнил, что подобные экземпляры встречались во все времена во всех службах. В его время их называли мажоры или папенькины сынки. От таких или старались побыстрее избавиться, отправляя их куда угодно, даже на повышение, или совали в такие дыры, где они моментально находили свою смерть.

Казаки вышли на плац, и Елисей, сняв папаху, коротко склонил голову, громко сказав:

– Благодарствую, казаки, что не бросили.

– Чего этому графу надо-то было? – послышался вопрос из толпы.

– Да он, похоже, и сам не знает, к чему придраться. Я холопа его за напраслину выдрал, вот он и бесится. Гонор покоя не дает. Завтра со светом у ворот встретимся, – повернувшись к пластунам, добавил он.

В ответ пластуны молча кивнули. Убедившись, что все обошлось, казаки начали расходиться, а Елисей неспешным шагом направился к дому, на ходу обдумывая сложившуюся ситуацию. В том, что этот упрямый баран не уймется, Елисей больше не сомневался. Так что выхода тут было только два. Или шлепнуть его втихаря, выдав все за случайность или прицельный выстрел абрека, или уехать из крепости самому. Но в его планы уезжать не входило.