Одиночка (ЛП) - Страница 1

Иногда он мысленно разговаривал с ним. Споры, более ожесточенные, чем те, которые они в свое время вели. Беседы, в которых он, мастер, объяснял падавану, почему он поступил так, а не иначе. Простые слова, которыми удавалось донести все то, что он имел ввиду, только более доходчиво, чем у него когда-либо получалось. Во время этих разговоров Анакин слушал и понимал.

Конечно же, он общался с призраком. Анакин Скайвокер был мертв.

Оби-Ван Кеноби захлопнул дверь своего жилища на Татуине и натянул свою мантию поверх носа и рта, чтобы закрыться от летящего песка. Он направился прочь через пустынные дюны. Солнца уже начали всходить, но воздух еще хранил ночную прохладу.

Галактика была в руках сита. Джедаи были полностью уничтожены. Он отдавал себе отчет в этих вещах, но бывали моменты, когда это еще казалось невозможным, хоть он сам и был в центре произошедшего. Некоторые события развивались на его глазах, о других он узнал, прочувствовал, как удары под дых.

В уме Оби-Вана Анакин был еще жив. Оби-Ван был одержим им так сильно, что ему казалось, что ученик сейчас появится на вершине одной из вон тех движущихся песчаных дюн и снова улыбнется. Или нахмурится. Он бы принял все. Любое настроение, любой вызов. Только бы увидеть его снова.

Каждый день и каждую ночь он нарушал каждый принцип о пребывании в настоящем, о принятии, которому только джедаи научили его. Скурпулезно разбирая каждый спор, каждую беседу, чтобы найти ключ, который он должен был повернуть, чтобы открыть секреты сердца Анакина.

Почему он перешел на темную сторону? Когда это случилось? Тот Анакин, которого он знал и любил, не мог этого сделать. Что-то извратилось в нем, и Палпатин каким-то образом этим воспользовался. Оби-Ван понимал, что знание уже ничего не изменит, но он не мог удержаться от просеивания одних и тех же событий снова и снова. Возможности, которые он упустил, вещи, которые он видел, и то, что он не заметил.

Оби-Ван достиг вершин дюн и начал путешествие вниз к соляным равнинам. Он уже привык к почве, которая постоянно сдвигалась у него под ногами. Он научился идти вперед, даже когда сама земля под ним сопротивлялась его усилиям.

Анакин всегда ненавидел песок. Это был один из тех многих моментов относительно своего падавана, ставших более понятными Оби-Вану сейчас, когда Анакин уже умер. В этом заключается ужас чьей-либо потери: понимание приходит слишком поздно.

Будучи ребенком, Анакин мог идти через бурю ледяного града, столь острого, что он сек его кожу. Он мог вышагивать километр за километром под огнем трех солнц. Он мог нырнуть в озеро, усеянное плавучими льдинами… но он начинал отчаянно ныть, если к нему в ботинки попадал песок.

Оби-Ван тоже не любил его, но он был благодарен за отсутствие цвета. Он не считал планету привлекательной, так что, по крайней мере, он не испытывал ощущения утраты, когда пересекал ее просторы. Когда-то он любил яркую зелень лесов, глубокую синеву озер и морей. Сейчас все сливалось со всем: холм, скала, возвышенность, дорога. Не было растительности, радующей взгляд, буйства соцветий, способного вернуть вкус к жизни. Он не желал ничего различать. Он хотел бесцветного места, тусклого света, глубоких теней. В данный момент его устраивало именно это.

Каждый день, на рассвете и на закате, он ходил к ферме Ларсов. Они не видели его или, если и замечали, то не подавали виду. Он обходил внешние границы, убеждаясь, что все было в порядке.

Теперь у него была только одна задача.

Люк был младенцем в соломенной колыбельке, который заливался смехом, пока Беру хлопотала по хозяйству, устроив его в привязанной к телу сумке. Было непросто представить, что этот счастливый ребенок вырастет в новую надежду галактики. Но Оби-Ван знал, что должен верить Йоде.

Он ждал Квай-Гона. Йода говорил, что его бывший Учитель был ничуть не хуже любого из тех, кого они знали, как с точки зрения могущественности, так и в плане восприимчивости к Силе. И более того. Теперь Квай-Гон обрел способность превзойти смерть. Он прошел обучение у древних Уиллов, и он мог бы подготовить Оби-Вана.

Но Квай-Гон не стал говорить с ним. Все, что он слышал — это звук ветра.

Оби-Ван потянулся к Силе, чтобы найти его, но натолкнулся лишь на скудную активность бесплодного мира. Было непривычно жить в галактике сейчас, когда в ней не было джедаев. Он не осознавал, что когда-то ощущал деятельное присутствие, вызванное к жизни восприимчивостью его товарищей к Силе. Оно поддерживало его, а он этого даже не понимал.

Оби-Ван вскарабкался на утес, обозревая ферму. Он знал распорядок дня Оуэна Ларса, который обычно ждал восхода, чтобы проверить влагоуловители. Оуэн и Беру — Люк был надежно привязан к ее боку — вышли вместе, он — чтобы обследовать внешние границы, она — чтобы собрать грибы, которые тяготели к влаге, капельки которой собирались на наружных поверхностях. На Татуине было плохо со свежей едой, и грибы высоко ценились.

Беру, конечно же, прекрасно могла справиться с задачей в одиночку, но Оби-Ван знал, почему Оуэн настаивал на совместном походе. Мать Анакина, Шми Скайвокер, была захвачена бандой таскенских рейдеров именно во время сбора грибов ранним утром. Похищена и подвергалась пыткам в течение месяца. Она умерла у Анакина на руках. Это было все, что он знал.

Оби-Ван лежал плашмя, достаточно далеко, чтобы его не смогли разглядеть даже острые глаза Оуэна, но в то же время настолько близко, чтобы успеть добежать до семейства в случае появления банды налетчиков. Оби-Ван не горел желанием связываться с таскенскими рейдерами даже с учетом бластерной винтовки на плече Оуэна. Это были не знавшие жалости или сомнений кланы, которые отбирали то, что было необходимо для выживания, и наслаждались своей жестокостью.

Оби-Ван почувствовал, что что-то было не так, раньше Оуэна. Он потянулся за своим электронным биноклем, висевшим на ремне со снаряжением, и поднес его к глазам. Он исследовал пространства песка и соляных равнин. Чего-то не хватало…

Влагоуловители. Бинокль дергался, пока Оби-Ван искал, передвигаясь от одной точки к другой, и видя только массы песка и последовательность нечетких следов бант. Таскенские рейдеры путешествовали гуськом, чтобы запутать тех, кто их выслеживал.

Оуэн и Беру стояли плечом к плечу, глядя на те места, где должны были находиться их влагоуловители. Эти устройства позволяли им держаться на плаву, обеспечивая водой в количестве, достаточном для содержания фермы и для продажи. Их потеря была сокрушительным ударом.

Вопреки своему обещанию не встревать, Оби-Ван при помощи Силы спрыгнул со скалы и медленно преодолел последние метры до Оуэна и Беру.

Он заметил, что Беру чуть придвинулась к Оуэну и слегка повернулась, заслоняя ребенка от Оби-Вана. Не то, чтобы она не доверяла ему. Он был тем, кто принес ей Люка, вложил младенца в ее руки. Но, возможно, ей казалось, что ценность этого дара повышала вероятность того, что его у нее отнимут.

“Они снова вернулись, — сказал Оуэн. — Это они.”

Он избегал имен, но Оби-Ван знал, что он имел ввиду Народ Песков.

“Скольких влагоуловителей вы недосчитались?”, — спросил Оби-Ван. Его голос был надтреснутым, как русло высохшей реки. Он не говорил ни с кем месяцами.

“Кажется, двадцати”, — ответил Оуэн.

“О, Оуэн, — выдохнула Беру. — Что же мы будем делать?”

Оуэн прищурился вдаль. “Отобъем их обратно.”

“Нет, — сказала Беру. — Пусть забирают.”

“Без них мы не переживем этот год, — произнес Оуэн. — Хочешь, чтобы мы голодали?”

“Мы что-нибудь придумаем, — ответила Беру. — Как ты можешь думать о преследовании Народа Песков — после того, что они сделали с твоей приемной матерью и с твоим отцом? Я не могу потерять еще и тебя!”

Клигг Ларс остался без ноги во время вылазки, организованной ради спасения Шми. Оби-Ван знал, что позднее, во время Клонических Войн, он в конце-концов умер из-за своих ранений.