Одиночка. Горные тропы - Страница 7

К его удивлению, в ней лежали все бабкины принадлежности для шитья и вязания. Растерянно покрутив головой, Елисей закрыл коробку и взялся за следующую жестянку. Тут были уложены всякие семейные мелочи, без которых не обходился ни один дом. В третьей коробке нашлись какие-то бумаги, выписки из церковной книги, а на самом дне кусок грубо обработанного кремня, просверленный в широкой части и подвешенный на шнурок.

Достав камень, Елисей растерянно оглядел его, машинально отметив, что длины шнурка как раз хватает, чтобы носить его на шее. Закрыв коробку, парень присел на соседний сундук и, глядя на разложенные вещи, еле слышно спросил:

– Ну и зачем ты все это мне с собой положила? Неужто хотела, чтобы я на новом месте на такие мелочи не тратился? Хотя ты, бабушка, наверно, права. Дома без всего этого не бывает.

Сложив коробки обратно в сундук, Елисей закрыл крышку и, прихватив свинец, вышел из фургона. Машинально надев на шею шнурок с кремнем, он сунул камень за пазуху и, закрыв фургон, отправился в мастерскую. Поставив на огонь чашку с нарубленным свинцом, Елисей принялся собирать гранаты. К тому моменту, когда свинец полностью расплавился, очередной поддон был заполнен, и парень, сунув его под стеллаж, занялся отливкой пуль. Жестянки для оперения у него уже давно были нарезаны, так что работа спорилась.

Сняв с полки чугунок с готовым порохом, Елисей принялся переснаряжать патроны. Через четыре часа все пустые гильзы снова стали готовыми к употреблению патронами. Закончив, Елисей прибрал инструмент и окинул мастерскую хозяйским взглядом, отмечая, что продолжить выработку взрывчатки и пороха не получится. Кислоты осталось всего ничего. Пара литров в большой оплетенной бутыли.

Не мешало бы пополнить и запас хлопчатника. От двух больших тюков осталось столько, что удалось уложить все в корзину из-под фруктов. В общем, если осада в ближайший месяц не закончится, придется переходить на обычный порох. Да и то если свинец останется. Иначе придется переходить на белое оружие. С этими мыслями парень запер сарай и отправился снова на стену.

В лагере горцев все было так же, как раньше. Разбирали завалы, откапывали и хоронили убитых, перебирали оружие, в общем, наводили хоть какой-то порядок. За наблюдением за противником парня и застал комендант крепости. Подойдя, он осмотрел в бинокль лагерь противника и, вздохнув, тихо спросил:

– Сколько у тебя зарядов к мортире осталось?

– Еще тридцать штук, – вздохнул Елисей в ответ. – Но ежели они лагерь дальше перенесут, я не дотянусь. Этой-то ночью больше на удачу бил.

– А как еще ее использовать можно? – последовал быстрый вопрос.

– Ежели перед атакой строй поставят, можно попробовать в него стрелять. Или во время самой атаки. Душ по десять за раз выбивать станем.

– Понятно, – мрачно кивнул комендант. – Ладно. Придержим ее пока. С гранатами закончил?

– Так точно. Все, что было, зарядил и собрал. Бери да кидай. Эх, командиров бы их всех выбить, – не удержавшись, прошипел парень.

– И что было бы? – не понял комендант.

– Горцы тут турками собраны. А не станет турок, их клановые вожаки сразу между собой передерутся. За то, кто самым главным станет, тут же грызня начнется.

– А ведь ты прав, – задумчиво протянул комендант. – Только как это сделать?

– При штурме длинный штуцер возьму и стану только по командирам стрелять, – пожал Елисей плечами. – Иного способа не вижу.

– При твоем умении стрелять, для нас это будет, считай, потерей, – все так же задумчиво протянул штабс-капитан. – Но ты прав. Иного выхода нет.

– Одного не могу понять, – не удержавшись, высказался Елисей. – Почему они при таких потерях не уходят? Ведь ясно же, что дальше будет только хуже. Что мы не сдадимся.

– Вот и я этого не понимаю, – мрачно кивнул комендант. – Похоже, мы чего-то не знаем.

– Ну, причина тут может быть только одна. Вся эта затея нужна только затем, чтобы отвлечь войска от чего-то большего, – пожал парень плечами.

– Ты опять про большую войну? – скривился штабс-капитан. – Забыл, что тебе тот полковник сказал?

– Ваше благородие, – фыркнул Елисей. – Тот полковник, уж простите великодушно, дурак набитый. Павлин, умеющий только хвост распускать. А в военном деле и уж тем более в политике он ни черта не смыслит. Долдонит то, что при дворе генерал-губернатора говорить принято.

– Язык придержи, – жестко скомандовал комендант. – Политика не твоего ума дело.

– Угу, только за ошибки чиновников солдаты жизнями платят, – огрызнулся Елисей. – Я в этих местах родился и с детства голозадого знаю, что такое набеги горские отбивать.

– Не сомневаюсь, – кивнул штабс-капитан, испустив тяжелый вздох. – Да только за разговоры такие можно полную мошну неприятностей поиметь. В общем, думай, кому и что говоришь.

– Да это понятно, – отмахнулся Елисей, которого уже понесло. – Я ж не про всю политику, а про наше дело. Про то, почему горцы не уходят.

– Ну, тут еще подумать надо, – осторожно согласился комендант. – Мы, тут сидючи, только гадать можем. А военное дело, это не табор цыганский. Нам гадать не положено. Нам знать надо.

– Чтобы знать, «языка» скрасть надо, – снова фыркнул Елисей, успокаиваясь.

– Кого? – не понял штабс-капитан.

– Пленного. Пластуны их «языками» называли, – выкрутился парень.

– Это почему? – снова не понял комендант.

– Для чего пленного крадут? Для допроса. А допрос это что? Разговор. Вот и получается язык, для разговора о планах вражеских, – разложил ему парень, чуть улыбаясь.

– Ловко, – усмехнувшись, оценил офицер. – И коротко, и сразу понятно всё.

– Ладно. Пойду я, ваше благородие. Похоже, сегодня они ничего делать не станут. Им еще убитых до заката схоронить надо, – вздохнул Елисей, еще раз осмотрев лагерь противника в бинокль.

– Пожалуй, – кивнул комендант. – Что ж. Ступай. И про штуцер длинный не забывай. В этом деле на тебя вся надежда.

– Не забуду, – коротко кивнул Елисей и легко сбежал по лестнице вниз. «Может, пока время свободное есть, баню затопить? – подумал он, оглядывая свою одежду. – Постираться не мешало бы».

С этой мыслью парень быстрым шагом вернулся домой. Не застав хозяйку, он быстро скинул верхнюю одежду и принялся растапливать баню. Потом, натаскав воды, отправился к себе, готовить чистое исподнее. Вернувшаяся Наталья, застав его за этим занятием и услышав, что он собрался сам стирать себе вещи, только руками всплеснула, с ходу наехав на парня, словно тяжелый танк:

– Ты чего это меня позорить взялся?! Сказано, все, что надо, в корзину скидывай, сама постираю. А ты чего?

– Не буянь, Наталья, – рассмеялся Елисей, глядя на ее возмущенную позу. Кулаки в бедра и набыченный взгляд. – Тебя ж дома не было. Теперь-то, само собой, тебе стирать придется. Я только воды нагрею побольше. Чтобы и вам помыться и постирать хватило, – быстро выкрутился он, гася назревающий скандал.

– А вот это верно, – закивала женщина, моментально остывая. – Девки опять от соседей чумазые, словно поросята, прибегут.

– Не боишься их одних отпускать? – осторожно поинтересовался Елисей.

– Ну, ежели горцы прорвутся, то и я их не смогу защитить, – вздохнула Наталья. – А обстрела пушечного можно не бояться. Пушки-то горцам еще в первый день сбили. А бояться я давно уж отвыкла. Всю жизнь в этих местах живу. Да еще ты пару пистолей дал. Так и лежат заряженные. Только пороху на полки досыпать.

– Да уж. Казачек войной не напугаешь. Сначала поплачут с перепугу, а потом еще и сами мужьям станут ружья заряжать, – кивнул ей парень, подхватывая ведро для воды и направляясь к колодцу.

Следующие два дня прошли на удивление спокойно. Горцы и не нападали, и не отходили, выжидая под стенами крепости непонятно чего. И эта непонятность напрягала защитников больше всего. Как назло, из штаба округа, как для себя Елисей называл местный орган управления войсками, не было вообще никаких вестей. Хотя при обстреле было отправлено сразу трое посыльных и все должны были идти разными путями.