Одиночество в глазах (СИ) - Страница 11

- Нет, тебе не кажется странным, что двое малознакомых людей, вместо того, чтобы пообщаться поближе, отталкивают друг друга? – Хенрик требовательно смотрит на Тарьея, подняв брови вверх. Скупая улыбка касается его губ, но в голосе трещит ощутимая обида, которая ранит Сандвика в самое сердце. У Холма молнии искрят перед глазами от поникшего вида мальчишки. Им обоим хочется под землю провалиться от страха, но несколько минут разговора, пускай и такого плоского, сейчас для них слаще мёда.

- Видимо, один из них – грёбанный придурок, который боится подпускать к себе людей, – Тарьей издаёт нервный смешок и засовывает руки в карманы. Ледяная дрожь прошибает всё тело, и он боится спугнуть Хенрика. Но тот не шевелится - молчит, слушает и сверлит глазами. Сандвик кривит губы в несмелой улыбке и добавляет: – Ты обязан его простить.

Хенрик расплывается в заразительно-весёлой улыбке, лукаво поднимая брови. Его полотняное лицо оживает, вспыхивая солнечными искрами в глазах. Ледяной океан оттаивает, растекаясь ярко-голубыми теплыми волнами. Тарьей перестаёт чувствовать горечь во рту от недостатка слов и прошибающую дрожь, парализующую всё тело: он ныряет в этот зовущий океан с головой без зазрения совести. Он не боится, что студёные воды затянут его на дно. Он не утонет, пока лучистая улыбка не исчезнет с лица Хенрика.

- Тебя не за что прощать, - шепчет Хенрик. Он откидывает на затылок волосы, которые теребит ветер, и неторопливо подступает к Тарьею, который не может отвести от него глаз. Сандвик издаёт приглушённый вздох и застывает перед блондином, как ледяная скульптура. - У тебя всё в глазах написано.

- И что же там написано? – тянет почти по слогам Тарьей, изнывая под прожигающим взглядом Хенрика. Тот видит каждый проблеск грусти в изумрудных глазах Сандвика, каждую чёрточку боли на его лице, каждую ниточку пустоты в его притворной улыбке. Холм узнаёт в парнишке самого себя, того, кем он был год назад – потерянный, разочарованный, беспомощный призрак, который по уши погряз в страданиях без желания выпутаться.

- Одиночество, - выдаёт на одном дыхании Хенрик, и его голос деревенеет. Отчаянная тоска проскальзывает за поволокой хрипоты и больно ударяет Тарьею в лоб. Сандвик судорожно пошатывается на ногах, потому что его пугает трескуче-сухой голос Хенке, в котором тлеет слишком много боли. Холм не просто видит его насквозь: он принимает его опасения и горечь, оттого что ему всё знакомо не понаслышке.

- У меня в жизни есть некоторые трудности, с которыми я пытаюсь бороться, - соглашается Тарьей, нервно почёсывая затылок. Он чувствует неспокойное дыхание Холма, которое палящей волной обливает ему лицо, и в который раз заливается краской. Сандвик, не поднимая глаз, чувствует улыбку на лице Хенрика и понимает, что скрывать истинную причину смущения становится просто бессмысленно.

- У тебя это плохо получается, потому что ты закрылся от людей, - протягивает Хенрик с напряжённой улыбкой. Тарьей вновь убеждается в том, что Холм редко улыбается по-настоящему. Ослепительная улыбка – оружие в борьбе с самим собой, защитная маска, под которой скрывается много внутренних демонов. Сандвику безумно хочется узнать этого парня лучше, потому что он чувствует неукротимое притяжение, которое не похоже на физическое влечение. Хенке будто читает мысли Тарьея и с грустью добавляет: - И от меня в том числе.

- Я понимаю, что ты хочешь найти общий язык и всё такое, а я только всё порчу, - виновато вздыхает Тарьей, исподлобья поглядывая на Холма. Хенрик сдержанно молчит и не засыпает колкими обвинениями, но Сандвика пожирает чувство вины. Он уколол Хенке наигранным безразличием и цинизмом, потому что не смог совладать с навязчивыми страхами. Одиночество не просто погрузло в его глазах: оно корнями проросло в сердце.

- Нет, просто не отталкивай меня! – вскрикивает Хенрик, переводя взгляд на руки Тарьея. Он больше не прячет их за спиной, они больше не дрожат, и Холм сам не знает, хороший ли это знак. Сандвик перестаёт нервничать рядом с ним и неловко отводит глаза в сторону. Хенке ощущает его прожигающий изумрудный взгляд, и грусть на лице мгновенно растворяется, перетекая в лёгкую улыбку. Первая настоящая улыбка за последние три дня.

Тарьея не удивляет заявление Хенрика, и он мысленно благодарит его за удивительную отходчивость. Сандвику было тяжело протянуть без тёплой улыбки парня, без его шутливых подтруниваний и заразительного позитива. Три дня между ними лежала пропасть молчания, которая отравляла их обоих. Тарьей не мог объяснить, почему так сильно привязался к Холму за такое короткое время – они были знакомы без году неделю, практически ничего друг о друге не знали, виделись редко. Огонь в ледяных глазах зацепил Сандвика не на шутку, хотя он не был одним из тех влюбчивых парней, у которых чувства, как и партнёры, довольно переменчивы. Была ли это любовь с первого взгляда? Нет. Просто Тарьея притягивало к Хенрику магнитом, будто их связывала невидимая нить. Сам мальчишка не понимал, хорошо это для него или плохо, поэтому испугался новых чувств. Сработала защитная реакция – оттолкнуть Хенке. Едва не потеряв Холма, Тарьей решил узнать его получше, с опаской впуская в своё сердце. Он сомневался, нагружал себя угнетающими размышлениями, но не хотел отказываться от чувств, которые за считанные дни заполнили пустоту в его душе.

- Хорошо, - кивает Тарьей, выдавливая несмелую улыбку. Хенрику нравится наблюдать, как его малыш краснеет и смотрит в пол. В такие моменты он лишний раз убеждается, что не может отпустить этого солнечного мальчика. Золотистые искорки в его зелёных глазах навеки в подкорке сознания Холма, робкая улыбка запечатлена на сердце неистребимым пятном.

- Так просто? – удивлённо поднимает брови Хенрик, не веря собственным ушам. Он не понимает, куда делся тот зажатый мальчик, который минуту назад мялся на месте, не находя нужных слов для ответа. Похоже, Холм влияет на него гораздо сильнее, чем может показаться на первый взгляд. - И ты не будешь снова от меня убегать?

- Вообще-то буду, вот мой автобус, - губы Тарьея выгибаются в щедрой улыбке, и Хенрика прожигает насквозь яростным пламенем, расплывающимся по коже мелкой дрожью. Он не может сдерживать улыбки, когда его мальчик светится от счастья. Холм гордится, что ему ловко удаётся разогнать тоску Тарьея, и совершенно не стыдится называть его в мыслях коротко, ласково – «Мой».

- Ладно, увидимся завтра на вечеринке, - выдаёт Хенрик и спокойно разворачивается, якобы собираясь уходить. Недоумение на лице Тарьея хлещет его по спине, но на самом деле Холм так быстро не уйдёт. Ему всё ещё есть, что сказать Сандвику.

- Что ещё за вечеринка? – спрашивает Тарьей звонким голосом и заинтересованно косится на Хенрика. Тот победно улыбается и наконец поворачивается к Сандвику лицом. Когда Хенке смотрит на песочные кудряшки, выбивающиеся из-под бейсболки блондина, мысли спутываются в клубок. Сердце бьётся через раз, а сапфировые глаза снова темнеют. Тарьей спиной движется к подъехавшему автобусу, но с Хенрика глаз не сводит.

- Тебе нужно знать только то, что ты идёшь со мной, - выкрикивает вслед парнишке Хенрик и радостно машет рукой, когда дверь автобуса закрывается прямо у того перед носом. Тарьей изумлённо таращит на него глаза и не может вымолвить и слова, потому что Холм всё равно его не услышит. Теперь ему видна лишь его спина, но Сандвик не отрывает пристального взгляда. Почти не дышит, будто Хенке может в любой момент обернуться и вычислить его хитрую игру. Но тот неожиданно подпрыгивает на месте и резко ускоряет шаг. Тарьей тихо хохочет и усаживается на освободившееся место.

*****

- Хенке, перестань нервничать. Тарьей просто пошёл в туалет и сейчас вернётся, - Карл отпивает глоток пива и ободряюще хлопает Хенрика по плечу. Он нервно впивается пальцами в кожаную обивку дивана и не может спокойно усидеть на месте, пока Сандвика нет рядом. Каждая минута длиною в вечность, и если Тарьею приятно повышенное внимание со стороны Холма, то Карла его поведение откровенно раздражает.