Один в поле - Страница 10
– Яжык прикущил! – расплылся рядовой Бекту еще шире и утерся рукавом, размазав кровь.
– Ну, это небольшая потеря, – махнул рукой капитан. – Чем у солдата язык короче, тем полезнее для дела. Главное, чтобы уши были целы. Уши целы, а, Бекту?
– Щэвы!
– Тогда все в норме. А язык до свадьбы заживет. Но впредь держи рот закрытым, Бекту. Во избежание.
– Так тошно!
– Тошно ему… Сейчас всем вам станет тошно. А ну – построились!
Через несколько минут отряд гуськом, сцепившись страховочным тросом и увязая в рыхлом снегу выше колена, втянулся в туман, то сгущающийся, то практически рассеивающийся, то завивающийся причудливыми, похожими на щупальца спиралями, словно странное существо терпеливо пыталось нащупать дорогу в чуждый для него мир…
Знал бы кто, каково это – брести, стараясь ступать след в след по вязкому, никак не желающему уплотняться снегу, хотя по нему перед тобой прошло уже несколько тяжеленных мужиков. Стараться не отставать, чтобы не натягивать трос, тянущийся к поясу идущего перед тобой, и при этом не слишком спешить, ведь за тобой идет твой товарищ. И все это в мутной, как разбавленное водой молоко, ледяной мгле, оседающей морозным кружевом на бровях и ресницах. Туман был настолько густым, что даже спина впереди идущего расплывалась в бесформенное пятно, вокруг же бушевал настоящий карнавал теней и полупрозрачных фигур, то свивающихся в узкие смерчи, то распухающих в бесформенных призрачных великанов. Порой шагающий рядом фантом казался реальнее того, с кем тебя связывала пуповина веревки, и рука сама собой тянулась к автомату…
Под ногами то и дело попадались воткнутые в снег прутики, и это радовало. Здесь, на вершине, где ничего не росло, их могли воткнуть только специально, а значит, офицер вел их куда-то по хорошо известной ему тропе, а не наобум, как придется.
Капитан, возглавлявший процессию, остановился, когда марево впереди налилось светом, будто огромная бесформенная медуза, окруженная целым ореолом белесых извивающихся щупалец. Или цветок коронника, так любимый всеми невестами.
– Прикройте глаза, – буркнул Фогуту, вынимая из кармашка на груди очки с темными стеклами – такие носили слепые. – И топайте дальше на ощупь. Откроете глаза, когда я прикажу. И, чур, не подглядывать мне!
Трос потянул Роя за собой. Он шагал в темноте, и с каждым шагом мрак под его веками наливался багрянцем, пока не стал ослепительно алым.
«Что там такое?..»
– Открывайте глаза, – последовал приказ. – Только осторожно.
Но в щель между приоткрытыми веками ударил такой ослепительный свет, будто перед лицом Роя вспыхнула сварочная дуга. Он даже ощутил на лице ее жар, хотя кругом по-прежнему царил холод.
«Куда нас привел сумасшедший капитан?!»
– Мировой Свет!.. – ахнул кто-то рядом. – Лопни мои глаза! Это же Мировой Свет!..
Пространство казалось сотканным из мириад острых светящихся нитей, живых, переливающихся, сплетающихся в одной слепящей точке. Рой глядел на нее, загипнотизированный колдовским сиянием, а по щекам ручьем текли слезы…
– Все! Закрыли глаза, закрыли! Нельзя долго на него смотреть.
В руку капрала ткнулось что-то ледяное, и он ощупью надел очки, которые раздавал капитан. Хотя стекла в них казались непроглядно-черными, как в маске сварщика, на маленький сияющий диск, зависший в небе, нельзя было смотреть без рези в глазах – так он был ярок. Зато все остальное было видно отлично – стекла скрадывали оттенки, но оставляли очертания четкими. Пусть даже изрядно мешали мельтешащие в глазах лиловые и зеленые пятна.
До вершины было еще далеко. Гора белой треугольной громадой плавала в море тумана, похожего на слой пара над закипающим котлом. Нет – над необъятных размеров чашей, края которой поднимались вверх и размывались где-то в огромной дали, сливаясь там с чем-то темно-синим, почти черным, образующим гигантский купол над головой. Казалось, что и горстка людей, казавшихся черными букашками на поверхности огромного клыка, возносящегося ввысь, и окрестные вершины, островами возвышающиеся над туманом, заключены внутри исполинского черно-белого шара с ослепительно ярким светляком в центре. Зрелище это подавляло величием, заставляло ощутить свою никчемность и мизерность по сравнению с ним, наполняло благоговением…
«Так вот какой он, Великий Мировой Свет, которым я столько раз клялся, столько раз поминал всуе, даже не пытаясь представить себе, как именно он выглядит и на что похож…»
Рою не хватало слов, чтобы даже мысленно выразить свои чувства. Он никогда не был особенно религиозен, но сейчас был готов уверовать в то, что твердили священники, о чем читал в книгах, о чем рассказывала покойная бабушка. Он своими глазами видел Бога в главной его ипостаси – Мировом Свете.
– Вы – избранные, – прозвучал в оглушительной тишине голос капитана Фогуту, и голосу этому хотелось внимать, как внимают уверовавшие своему пророку. – Вы узрели то, что никогда не узрят миллионы жалких людишек, копошащихся сейчас там, внизу. Отныне и навсегда Мировой Свет пребудет с вами, и даже если придется умереть, вы не ляжете, как другие, в сырую грязь, а воспарите над бренным миром, чтобы воссоединиться там, в высоте, с ним, подарившим нам всем жизнь. Вы стали бессмертными, солдаты!.. Ну и всё, – добавил офицер совершенно обыденно. – Поглазели и хватит. Хорошего помаленьку. Я вам еще не все здесь показал…
Все так же, ступая след в след, словно по минному полю, отряд обогнул пик – тени, падающие на снег, были густо-синего цвета и казались бездонными провалами. Оказалось, что на склоне кто-то выстроил дом со странной полусферической крышей. Давно – здание почти скрылось под слоем снега.
Солдаты поднялись по расчищенной лестнице – внутри тоже намело изрядные сугробы – и оказались на площадке, посреди которой было установлено нечто похожее на пушку.
– Ученые тут при императоре еще окопались, – пояснил капитан. – Штука эта называется телескоп. Вроде бинокля, только мощнее во много раз. Они через нее небо изучали, искали там чего-то. Ну и Мировой Свет разглядывали.
Послышались смешки: все теперь знали, как обжигает глаза Мировой Свет. А что будет, если приблизить его!
– Но мы этого делать не будем, солдаты. Вы все знаете, кто такие горцы?
Послышались утвердительные ответы: да, мол, как не знать? Но ответ офицера огорошил.
– Ничего вы не знаете, сосунки. Это не те горцы. А я вам сейчас покажу настоящих.
Вращая маховик неведомого механизма, он заставил купол над головой разъехаться узкой щелью, как бы открыв амбразуру перед хищно целившейся куда-то «пушкой». Повозился у его казенника и махнул рукой:
– Подходим по очереди и глядим в эту дырку.
Солдаты подходили и, нагнувшись, смотрели, а потом отходили, качая головами. Настала очередь приникнуть к окуляру, как две капли воды похожему на окуляр бинокля или артиллерийского прицела, и Рою.
Сначала он ничего не понял. В дрожащем мареве, будто под слоем воды, лениво перемещались какие-то козявки. Но потом пригляделся…
Посредине снежного поля горел костер, а рядом с ним бродили и сидели люди. Вроде бы обычные люди, широкоплечие, почти голые… Голые? Но вокруг же снег! А им – хоть бы что: ишь, в каких-то тряпочках на бедрах – только срам прикрыть – разгуливают. Чистые дикари! А это кто с ними рядом? Детишки?
В следующий миг он понял, что никакие это не детишки. Рядом с коричневокожими плечистыми дикарями стояли обычные люди, тепло одетые, кажется, даже вооруженные. Но были они едва по плечо голым. Карлики?
– Ну, кто поделится впечатлениями? – прищурился капитан, когда все насмотрелись на странных дикарей.
– Ну люди какие-то… – пожал плечами один из егерей. – Голые почти. Карлики какие-то рядом…
– Ничего ты не понял, солдат… Карлики эти – как раз обычные люди, как мы с вами. Горцы местные, на которых вы уже изрядно нагляделись. И на живых, и на мертвых. А вот те, кто рядом с ними… Это и есть настоящие горцы, гиганты, о которых наши предки слагали легенды. Мол, колдуны, то да сё, понимают язык птиц и зверей, умеют по воздуху летать, людей обращают в послушных кукол… И как раз эти великаны горцев против нас и настраивают.